- Да это и есть Женя! - с отчаянием, воскликнул Волька. - Спаси его, Хоттабыч! - Прошу прощения, о дражайший мой Гассанчик! - не без раздражения промолвил Омар Юсуф, обращаясь к своему вновь обретенному брату. - Мне придется прервать столь приятные мгновения нашей встречи, чтобы выпол- нить данное мною обещание. С этими словами он подошел к койке, дотронулся ладонью до Жениного плеча и прошипел: - Проси прощения, пока еще не поздно! - Прощения? У кого? - удивленно прохрипел старец Женя. - У меня, о презренный отрок! - За что? - За то, что ты пытался провести меня. - Это ты у меня должен просить прощения! - запальчиво возразил Женя. - Я тебя спас, а ты меня за это собирался убить. Не буду просить проще- ния! - Ну и не надо! - ехидно согласился Омар Юсуф. - Не настаиваю. Но уч- ти, что в таком случае ты через несколько мгновений умрешь. - И умру! И прекрасно! - гордо прошептал обессилевший Женя, хотя, ко- нечно, ничего прекрасного в этом не видел. - Омарчик! - ласково, но твердо вмешался в их страшную беседу Хотта- быч. - Не омрачай нашей долгожданной встречи нечестным поступком. Ты должен немедленно и без всяких предварительных условий выполнить обеща- ние, данное моему драгоценному другу Вольке ибн Алеше. Учти к тому же, что и достойнейший Женя - мой лучший друг. Омар Юсуф в бессильной злобе заскрежетал зубами, но все же взял себя в руки и промолвил: - Восстань, о дерзкий отрок, и будь таким, каким ты был раньше! - Вот это совсем другое дело! - сказал Женя. И все в каюте насладились невиданным зрелищем - превращением умираю- щего старца в тринадцатилетнего мальчишку. Сперва на его морщинистных впалых щеках появился румянец, потом его лысый череп стал быстро покрываться белыми волосами, которые вскорости почернели так же, как и его густая борода. Окрепший Женя молодцевато вскочил с койки, весело мигнув при этом своим друзьям. Перед ними был полный сил коренастый мужчина, на вид казавшийся лет сорока, но отличав- шийся от своих ровесников тем, что его борода сама по себе становилась все короче и короче, пока наконец не превратилась в еле заметный пушок, который затем тоже пропал. Сам же он становился все меньше ростом и все уже в плечах, пока не приобрел обычный вид и рост Жени Богорада. Так Женя стал единственным в мире человеком, который может сказать: "Когда я еще был стариком", с таким же правом, с каким многие миллионы пожилых людей говорят: "Когда я еще был юным сорванцом". LI. ОМАР ЮСУФ ПОКАЗЫВАЕТ СВОИ КОГОТКИ - Одно мне непонятно, - задумчиво произнес Омар Юсуф, поеживаясь от холода, - я ведь собственными ушами слышал, как Сулеймановы джинны ска- зали: "Давайте сбросим его, то есть меня, в волны Западно-Эфиопского мо- ря". Вот я и думал, что если мне когда-нибудь посчастливится снова уви- деть землю и солнечный свет, то это будет у знойных берегов Африки. Но это, - он показал на видневшийся в иллюминаторе быстро удалявшийся ост- ров, - это ведь совсем не похоже на Африку. Не правда ли, о братик мой Гассан? - Ты прав, любезный моему сердцу Омар Юсуф: мы находимся совсем у иных и весьма отдаленных от Африки берегов, - отвечал ему Хоттабыч. - Мы сейчас... - Понял! Честное пионерское, понял! - прервал Волька беседу братьев и от полноты чувств даже заплясал по каюте. - Вот это здорово! Понял!.. Понял!.. - Что ты понял? - брюзгливо осведомился Омар Юсуф. - Я понял, как это вы очутились в Арктике. - О дерзкий и хвастливый отрок, сколь неприятна мне твоя непомерная гордыня! - произнес с отвращением Омар Юсуф. - Как ты можешь понять то, что остается тайной даже для меня - мудрейшего и могущественного из джиннов!.. Ну что ж, говори свое мнение, дабы мы с моим дорогим братом вдоволь могли над тобою посмеяться. - Это как вам угодно. Хотите - смейтесь, хотите - нет. Но только все дело здесь в Гольфстриме. - В чем, ты говоришь, дело? - уязвительно переспросил Омар Юсуф. - В Гольфстриме, в теплом течении, котопое и принесло вас из южных морей сюда, в Арктику. - Какая чепуха! - презрительно хмыкнул Омар Юсуф, обращаясь за под- держкой к своему брату. Однако тот осторожно промолчал. - И совсем не ерунда... - начал Волька. Но Омар Юсуф поправил его: - Я сказал не "ерунда", а "чепуха". - И совсем это не ерунда и не чепуха! - раздраженно продолжал Волька. - Я как раз за Гольфстрим получил пятерку по географии. - Я что-то не помню такого вопроса, - озабоченно сказал Хоттабыч. И Волька во избежание обид со стороны Хоттабыча соврал, будто бы про Гольфстрим он сдавал еще в прошлом году. Так как Женя поддержал Волькину научную догадку, то к ней присоеди- нился и Хоттабыч. Омар Юсуф, оставшись в единственном числе, сделал вид, что согласился насчет Гольфстрима, но затаил против Вольки и его прияте- ля злобу. - Я устал от спора с гобой, о самонадеянный отрок, - произнес он, де- ланно зевая. - Я устал и хочу спать. Достань же поскорее опахало и обма- хивай меня от мух, покуда я буду предаваться сну. - Во-первых, тут нет мух, а во-вторых, какое право вы имеете отдавать мне приказания? - возмутился Волька. - Сейчас будут мухи, - процедил сквозь зубы Омар Юсуф. И действительно, в ту же минуту в каюте загудело великое множество мух. - Здесь можно прекрасно обойтись без опахала, - примирительно заявил Волька, делая вид, что не понимает издевательского характера требований Омара Юсуфа. Он раскрыл сначала двери, а потом иллюминатор. Сильный сквозняк вынес жужжащие рои мух из каюты в коридор. - Все равно ты будешь обмахивать меня опахалом! - капризно проговорил Омар Юсуф, не обращая внимания на все попытки Хоттабыча успокоить его. - Нет, не буду! - запальчиво ответил Волька. - Еще не было человека, который заставил бы меня выполнять издевательские требования. - Значит, я буду первым. - Нет, не будете! - Омарчик! - попытался вмешаться в разгоравшийся скандал Хоттабыч. Но Омар Юсуф, позеленевший от злобы, только сердито отмахнулся. - Я лучше погибну, но ни за что не буду выполнять ваши прихоти! - мрачно выкрикнул Волька. - Значит ты очень скоро погибнешь. Не позже заката солнца, - заявил, отвратительно улыбаясь, Омар Юсуф. В ту же самую секунду Вольке пришла в голову прекрасная мысль. - В таком случае, трепещи, презренный джинн! - вскричал он самым страшным голосом, каким только мог. - Ты меня вывел из себя, и я вынуж- ден остановить солнце. Оно не закатится ни сегодня, ни завтра, ни после- завтра! Теперь пеняй на себя! Это был очень рискованный шаг со стороны Вольки. Если Хоттабыч успел рассказать брату, что в Арктике солнце в это время светит круглые сутки, то все пропало. Но Омар Юсуф в ответ на Волькины слова только глумливо возразил: - Бахвал из бахвалов, хвастун из хвастунов! Я сам люблю иногда пох- вастать, но даже в минуты самой большой запальчивости я не обещал оста- новить ход великого светила. Этого не мог сделать даже Сулейман Ибн Дауд - мир с ними обоими! Волька понял, что он спасен. И не только спасен, но и может прибрать к рукам неприятного братца старика Хоттабыча. Кстати, Хоттабыч одобри- тельно подмигнул Вольке, а о Жене и говорить не приходилось. Он догадал- ся о Волькином замысле и сейчас таял от восторга, предвкушая неминуемое посрамление Омара Юсуфа. - Не беспокоится Омар Юсуф. Раз я сказал, что остановлю солнце, то можете быть уверены: оно сегодня не закатится. - Мальчишка! - презрительно бросил Омар Юсуф. - Сами вы мальчишка! - столь же презрительно возразил ему Волька. - За солнце я отвечаю. - А если оно все же закатится? - спросил Омар Юсуф, давясь от смеха. - Если закатится, то я буду всегда выполнять самые идиотские ваши приказания. - Не-ет, - торжествующе протянул Омар Юсуф, - нет, если солнце, воп- реки твоему самоуверенному обещанию, все же закатится - а это, конечно, будет так, - то я тебя попросту съем! Съем вместе с костями. - Хоть вместе с тапочками, - мужественно отвечал Волька. - Зато если солнце сегодня не уйдет за горизонт, будете ли вы тогда во всем меня слушаться? - Если солнце не закатится? Пожалуйста, с превеликим удовольствием, о самый хвастливый и самый ничтожный из магов! Только этому - хи-хи-хи! - увы, не суждено осуществиться. - Это еще очень большой вопрос, кому через несколько часов будет "увы", - сурово ответил Волька. - Смотри же! - предостерегающе помахал пальцем Омар Юсуф. - Судя по положению солнца, оно должно закатиться часов через восемь-девять. Мне даже чутьчуть жаль тебя, о бесстыжий молокосос, ибо тебе осталось жить меньше полусуток. - Пожалуйста, оставьте вашу жалость при себе! Вы лучше себя пожалей- те. Омар Юсуф пренебрежительно хихикнул, открыв при этом два ряда мелких желтых зубов. Какие у тебя некрасивые зубы, - пожалел его Хоттабыч. - Почему бы те- бе, Омар, не завести золотые, как у меня? Омар Юсуф только сейчас заметил необычные зубы Хоттабыча, и его душу наполнила самая черная зависть. - По совести говоря, братец, я не вижу особенного богатства в золотых зубах, - сказал он как можно пренебрежительнее. - Уж лучше я заведу себе бриллиантовые. И точно, в ту же секунду тридцать два прозрачных алмаза чистейшей во- ды засверкали в его ехидно улыбающемся рту. Посмотревшись в маленькое бронзовое зеркальце, которое этот франтоватый старик, оказывается, хра- нил у себя за поясом, Омар Юсуф, остался очень доволен. Только три обстоятельства несколько омрачили его торжество. Во-пер- вых, Хоттабыч не высказал никаких признаков зависти. Во-вторых, его бриллиантовые зубы сверкали, только если на них падал свет. Если же свет на них не падал, то рот производил впечатление беззубого. В-третьих, бриллиантовые зубы в первую же минуту до крови расцарапали ему язык и губы. В глубине души он даже пожалел о том, что так пожадничал, но не подал виду, чтобы не уронить своего достоинства. - Нет, нет! - хихикнул он, заметив, что Волька собирается покинуть каюту. - Тебе не удастся покинуть помещение до самого заката. Я тебя прекрасно понимаю: ты хочешь скрыться, чтобы избегнуть заслуженной гибе- ли. Я не намерен рыскать потом по всему судну в поисках тебя. - Пожалуйста, - сказал Волька, - я могу остаться в каюте сколько вам угодно. Это даже будет лучше. А то разыскивай вас по всему ледоколу, когда солнце не закатится! Сколько мне, по-вашему, придется ждать? - Не больше девяти часов, о юный бахвал, - ответил Омар Юсуф, отвесив издевательский поклон, щелкнул большим и указательным пальцами левой ру- ки, и на столике, стоявшем под самым иллюминатором, возникли громоздкие водяные часы. - Не успеет вода дойти до этого вот деления, - добавил он, постучав кривым коричневым ногтем по стенке часов, как солнце зайдет, и это будет часом твоей смерти. - Хорошо, - сказал Волька, - я подожду. - И мы подождем, - сказали Женя и Хоттабыч. Восемь часов прошли почти незаметно, так как Женя не смог отказать себе в удовольствии и предложил самоуверенному Омару Юсуфу научиться иг- рать в шашки, вернее - в веселую и хитрую игру поддавки. - Только я тебя все равно обыграю, - предупредил его Омар Юсуф. Женя обыграл сварливого старика несметное число раз. Омар Юсуф страш- но злился, пробовал мошенничать, но его каждый раз хором изобличали, и он начинал новую партию, которая так же печально для него заканчивалась. - Ну, вот и прошло уже назначенное время, Омар Хоттабович, - сказал наконец Волька. - Не может быть! - отозвался, отрываясь от игры, Омар Юсуф. Бросив взгляд на водяные часы. он изменился в лице, взволнованно вскочил с койки, на которой сражался с Женей в шашки, подбежал к иллюми- натору, высунул из него голову наружу и застонал от ужаса и бессильной злобы: солнце, как и восемь часов назад, высоко стояло над горизонтом. Тогда он повернулся к Вольке и скучным голосом произнес: - Я наверно, ошибся немного в своих расчетах. Подождем еще часочка два. - Хоть три! - отвечал Волька. - Только это тебе все равно не поможет. Как я сказал, так и будет. Солнце не закатится ни сегодня, ни завтра, ни послезавтра. Через четыре с половиной часа Омар Юсуф в двадцатый раз выглянул в иллюминатор, в двадцатый раз убедился, что солнце и не думает уходить за горизонт, побледнел, задрожал трусливой дрожью и тяжело бухнулся на ко- лени. - Пощади меня, о могучий отрок! - воскликнул он жалобным голосом. - Не гневайся на меня, недостойного твоего слугу, ибо, крича на тебя, я не знал, что ты сильнее меня! - А если я слабее, тогда можно на меня кричать? - спросил Волька. - Конечно, можно, - убежденно ответил Омар Юсуф, и всем стало против- но. - Ну и братец же у тебя! - шепнул Женя на ухо Хоттабычу. - Ты меня, пожалуйста, извини, но он пренеприятный, завистливый и злобный старикаш- ка. - Да, - печально отозвался Хоттабыч, - братец у меня не сахар. - Да встаньте вы, наконец! - брезгливо обратился Волька к Омару Юсу- фу, продолжавшему стоять на коленях и все порывавшемуся поцеловать Волькину руку. - Каковы будут твои приказания, о мой юный, но могучий господин? - угодливо спросил Омар Юсуф, потирая свои мягкие ладони и поднимаясь на ноги. - Пока что только одно: не смей без моего разрешения покидать ни на секунду эту каюту. - С огромным наслаждением, о мудрейший и могущественнейший из отро- ков! - льстиво ответил Омар Юсуф, со страхом и благоговением глядя на Вольку. Как Волька сказал, так и было. Ни в тот день, ни на другой день, ни на третий солнце не скрывалось за горизонт. Придравшись к какому-то мел- кому проступку Омара Юсуфа, Волька продлил круглосуточное пребывание дневного светила на небе вплоть до особого распоряжения. Только узнав от Степана Тимофеевича, что "Ладога" наконец вступила в широты, где день на короткое, правда, время, но все же уступит место ночи, Волька сообщил об этом Омару Юсуфу, как об особой его милости к недостойному и сварливому джинну. Омар Юсуф вел себя тише воды, ниже травы, ни разу и ни на минуту не покинул каюту и покорно влез в медный сосуд, когда "Ладога" под звуки оркестра и крики "ура" пришвартовалась, наконец к той самой пристани Ар- хангельского порта, от которой она отчалила ровно тридцать дней назад. Конечно, Омару Юсуфу безумно не хотелось возвращаться даже на время в медный сосуд, где он провел в одиночестве столько безрадостных веков. Но Волька торжественно обещал выпустить его, как только они вернутся домой. Не скроем: у Вольки, покидавшего с медным сосудом под мышкой гостеп- риимную "Ладогу", было очень большое искушение швырнуть его в воду. Но, не давши слова-крепись, а давши-держись. И Волька сошел на пристань, по- давив в себе минутное искушение... Если никто на "Ладоге" ни разу не заинтересовался, по какому праву Хоттабыч и его друзья участвуют в экспедиции, то ясно, что Хоттабычу не стоило никакого труда проделать примерно такую же комбинацию и с родите- лями и знакомыми наших героев. Во всяком случае, и родители и знакомые восприняли как должное факт отъезда ребят в Арктику, совершенно не задаваясь вопросом, какими та- инственными путями они устроились на "Ладогу". Отлично пообедав, ребята долго рассказывали своим близким, почти не привирая, о различных своих приключениях в Арктике, но благоразумно не упоминали о Хоттабыче. Только Женя, увлекшись, чуть не проболтался. Опи- сывая вечера самодеятельности, происходившие в кают-компании во время туманов, он сболтнул: - А тут, понимаешь, вылезает вперед Хоттабыч и говорит... - Что за странное такое имя - "Хоттабыч?" - удивилась Татьяна Иванов- на. - Это тебе, мама, показалось. Я не говорил "Хоттабыч", а сказал "По- тапыч". Это нашего боцмана так звали, - не растерялся Женя, хотя и очень покраснел. Впрочем, на последнее обстоятельство никто не обратил никакого внима- ния. Все с завистью смотрели на Женю, который ежедневно и запросто встречался с настоящим, живым боцманом. Зато у Вольки едва не произошло несчатье с медным сосудом. Он сидел в столовой на диване, с большим знанием дела объяснял родителям разницу между ледоколом и ледокольным пароходом и не заметил, как из комнаты ис- чезла бабушка. Она пропадала минут пять и вернулась, держа в руках... сосуд с Омаром Юсуфом. - Это что такое? - с любопытством осведомился Алексей Алексеевич. - Откуда ты это мама, достала? - Представь себе, Алеша, у Воленьки в чемодане. Я стала разбирать ве- щи, вижу-лежит вполне приличный кувшин. Пригодится для наливок. Его только почистить надо, уж больно он позеленел. - Это совсем не для наливок! - побледнел Волька и выхватил сосуд из бабушкиных рук. - Это меня просил помощник капитана передать его знако- мому. Я обещал сегодня же снести. - Очень занятный сосуд! - одобрительно отозвался Алексей Алексеевич, большой любитель старинных предметов. - Дай-ка, Воля, посмотреть. Эге, да он, оказывается, со свинцовой крышкой! Интересно, очень интересно. Он попытался открыть сосуд, но Волька ухватился за кувшин обеими ру- ками и залепетал: - Его нельзя открывать!.. Он даже вовсе не открывается... Он совсем, совсем пустой... Я обещал помощнику капитана не открывать... чтобы вин- товая нарезка не испортилась... - Скажите, пожалуйста, как он разволновался! Ладно, бери эту посудину на здоровье, - сказал Алексей Алексеевич, возвращая сыну сосуд. Волька в изнеможении уселся на диван, крепко прижимая к себе страшный сосуд. Но разговор уже больше не клеился, и вскоре Костыльков-младший встал со своего места и, сказав как можно непринужденней, что он пойдет отдавать кувшин, почти бегом покинул комнату. - Только смотри, не задерживайся долго! - крикнула ему вдогонку мать, но его уже и след простыл. LII. К ЧЕМУ ПРИВОДЯТ ИНОГДА УСПЕХИ ОПТИКИ На берегу Вольку давно уже ждали Женя и Хоттабыч. Кругом было тихо. Необъятное ночное небо простиралось над головами наших друзей. Полная луна лила с высоты неживой, голубоватый свет. Женя догадался захватить с собой бинокль и сейчас с наслаждением изу- чал в него Луну. - А ну, товарищи, прекращайте свои занятия астрономией! - сказал, приближаясь, Волька. - Следующим номером нашей обширной программы - тор- жественный выпуск на волю всем нам хорошо знакомого Омара Юсуфа! Музыка, туш! - Эта злючка и без туша не заболеет! - сурово отозвался Женя. Чтобы подчеркнуть свое презрение к ненавистному джинну, он повернулся к кувшину спиной и изучал в бинокль Луну так долго, пока не услышал скрипучий голос Юмара Юсуфа: - Да дозволено будет твоему покорнейшему слуге, о могучий Волька, ос- ведомиться, чему служат черные трубки, в которые вперил свои благородные очи мой горячо любимый господин, а твой друг Женя? - Кому Женя, а вам - Евгений Николаевич! - задорно подал голос Женя, не оборачиваясь. - Это бинокль. Это... чтобы ближе видно было, - попытался объяснить Волька. - Женя смотрит на Луну в бинокль, чтобы лучше видеть. Чтобы она крупнее выглядела. - О, сколько приятно, я полагаю, это времяпрепровождение! - подха- лимски заметил Омар Юсуф. Он вертелся вокруг Жени, норовя хоть краешком глаза заглянуть в би- нокль, но Женя нарочно отворачивался от него, и самовлюбленный джинн был уязвлен этой непочтительностью до глубины души. О, если бы здесь не было могущественнейшего Вольки, одним словом своим остановившего на несколько дней движение Солнца! Тогда Омар Юсуф знал бы, как рассчитаться с непо- корным мальчишкой! Но Волька стоял рядом, и взбешенному джинну не оста- валось ничего другого, как обратиться к Жене с униженной просьбой дать ему возможность посмотреть на великое ночное светило через столь заинте- ресовавший его бинокль. - И я прошу тебя оказать моему брату эту милость, - поддержал его просьбу Хоттабыч, хранивший до сих пор полное молчание. Женя нехотя протянул Омару Юсуфу бинокль. - Презренный отрок заколдовал магические трубки! - вскричал через несколько мгновений Омар Юсуф, со злобой швырнул бинокль на землю. - Они уже сейчас не увеличивают, а, наоборот, во много раз уменьшают лик Луны! О, когда-нибудь я доберусь до этого юнца! - Вечно ты зря кидаешься на людей! - сказал Волька с отвращением. - При чем тут Женя? Ты смотришь в бинокль не с той стороны. - Он поднял бинокль с травы и подал его злобствовавшему джинну. - Надо смотреть че- рез маленькие стеклышки. Омар Юсуф недоверчиво последовал Волькиному совету и вскоре произнес с сожалением: - Увы, я был лучшего мнения об этом светиле. Оказывается, оно щерба- тое, с изъеденными краями, как поднос самого последнего поденщика. Уж куда лучше звезды! Они хоть и во много крат меньше Луны, но зато, по крайней мере, без видимых изъянов. - Дай-ка мне, о брат мой, удостовериться в правильности твоих слов, - сказал заинтересовавшийся Хоттабыч; посмотрел в бинокль и с удивлением согласился: - На этот раз мой брат как будто бы прав... По словам Хоттабыча нетрудно было заключить, что авторитет Омара Юсу- фа уже давно был в его глазах очень сильно поколеблен. - Какая дикость! - возмутился Женя. - Пора бы знать, что Луна во мно- го миллионов раз меньше любой из звезд. - Не-ет, я больше не в состоянии выдержать постоянные издевательства этого мальчишки! - взревел Омар Юсуф и схватил Женю за шиворот. - Уж не будешь ли ты меня уверять, что песчинки больше горы? С тебя это станет. Не-ет, сейчас-то уж я с тобой окончательно покончу! - Остановись! - крикнул ему Волька. - Остановись, или я на тебя не- медленно обрушу Луну, и от тебя даже мокрого места не останется! Мне это, брат, раз плюнуть. Ты ведь меня знаешь. Разъяренный Омар Юсуф нехотя отпустил не на шутку перепугавшегося Же- ню. - Ты и на этот раз совершенно напрасно взбеленился, - сказал Волька. - Женя прав. Присядь, и я тебе все постараюсь разъяснить. - Нечего мне разъяснять, я сам все прекрасно знаю! - кичливо возразил Омар Юсуф, но ослушаться Вольки не посмел. На астрономические темы Волька мог говорить часами. Это был его ко- нек. Он перечитал все популярные книги по вопросам мироздания и с увле- чением излагал их содержание всем, кто хотел его слушать. Но Омар Юсуф явно не хотел его слушать. Он все время презрительно хмыкал и наконец, не выдержав проворчал: - Никогда не поверю твоим словам, пока не удостоверюсь в них на деле. - То есть как это "на деле"? - удивился Волька. - Уж не собираешься ли ты на Луну, чтобы убедиться, что это не маленький диск, а огромный шар? - А почему бы и не слетать? - заносчиво спросил Омар Юсуф. - Вот возьму и сегодня же слетаю. - Но ведь Луна невероятно далеко. - Омара Юсуфа не пугают большие расстояния. Тем более, что я сильно, прости меня, сомневаюсь в справедливости твоих слов. - Но ведь путь к ней лежит в безвоздушном пространстве, - добросо- вестно возражал Волька. - Я могу прекрасно обходиться без воздуха. - Пускай летит! - свирепо шепнул Женя Вольке. - А то мы еще с ним хлебнем горя. - Конечно, пускай летит, - тихо согласился Волька. - Но все-таки я считаю, что мой долг предупредить его о том, что его ждет в пути... Уч- ти, Омар Юсуф, - продолжал он, обращаясь к чванливому джинну, - учти, что там страшно холодно. - Я не боюсь холода. До скорого свидания! Улетаю. - В таком случае, - сказал Волька, - если уж ты во что бы ни стало решил слетать на Луну, то хоть в одном послушайся меня. Обещаешь ли ты беспрекословно подчиниться моим словам? - Так и быть, обещаю, - снисходительно отвечал джинн, заметно выхо- дивший из-под Волькиного влияния. - Ты должен вылететь с Земли со скоростью не меньше чем одиннадцать километров в секунду. В противном случае ты, уверяю тебя, никогда не до- берешься до Луны. - С радостью и удовольствием! - Омар Юсуф поджал свои тонкие синие губы. - А сколько велик километр? Скажите, ибо я не знаю такой меры дли- ны. - Ну, как тебе объяснить, - призадумался Волька. - Ну вот: километр - это примерно тысяча четыреста шагов. - Твоих шагов? - спросил джинн. - Значит, моих шагов в километре не больше тысячи двухсот. Омар Юсуф был преувеличенного мнения о своем росте. Он был не выше Вольки, но переубедить его так и не удалось. - Смотри, не разбейся о небесную твердь - заботливо напутствовал бра- та Хоттабыч, сам не очень-то поверивший Волькиным рассказам о строении вселенной. - Ладно, не учи ученого! - холодно отозвался Омар Юсуф, со страшной быстротой взвился в воздух, мгновенно раскалился добела и исчез из виду, оставив за собой длинный огненный след. - Подождем его, друзья мои, - робко предложил Хоттабыч, чувствовавший себя виноватым перед своими друзьями за неприятности, доставленные Ома- ром Юсуфом. - Нет, теперь уж жди его - не жди, все равно не дождешься, - возразил Волька. - Он не послушался моего совета, основанного на научных данных, и никогда уже не вернется на Землю. Раз твой Омар вылетел со скоростью меньше чем одиннадцать километров в секунду, он теперь будет все время вращаться вокруг Земли. Он сейчас, если хочешь знать, превратился в спутника Земли. - Я все-таки, с вашего позволения, немножко подожду, - прошептал опе- чаленный Хоттабыч. Поздно ночью он незаметно проскользнул в Волькину комнату и, превра- тившись в золотую рыбку, тихо шлепнулся в аквариум. Всегда, когда Хотта- быч бывал чем-нибудь расстроен, он устраивался на ночь не под кроватью, а в аквариуме. На этот раз он был особенно расстроен. Он прождал Омара Юсуфа больше пяти часов, но так и не дождался... Когда-нибудь ученые изобретут такие точные приборы, которые позволят учитывать самое ничтожное притяжение, испытываемое землей от прохождения около нее самых крохотных небесных тел. И какойнибудь астроном, бывший, возможно, в детстве читателем нашей повести, установит в результате дол- гих и кропотливых расчетов, что где-то, сравнительно недалеко от Земли, вращается небесное тело весом в шестьдесят три с половиной килограмма. Тогда в объемистый астрономический каталог будет занесен под каким-ни- будь многочисленным номером Омар Юсуф, сварливый и недалекий джинн, превратившийся в спутника Земли исключительно вследствие своего неснос- ного характера и невежественного пренебрежения к данным науки. Кто-то узнав из наших уст о поучительной истории, приключившейся с братом Хоттабыча, серьезно уверял, что однажды ночью он якобы видел на небе быстро промелькнувшее светило, по форме своей напоминавшее старика с развевающейся длинной бородой. Что касается автора этой повести, то он приведенному выше заявлению не верит: слишком уж мелким существом был Омар Юсуф. LIII. РОКОВАЯ СТРАСТЬ ХОТТАБЫЧА Несколько дней Хоттабыч тосковал по брату, отсиживаясь в аквариуме, а потом привык, и все пошло своим чередом. Как-то раз наши друзья тихо беседовали с Хоттабычем, который по слу- чаю раннего часа еще продолжал нежиться под кроватью. - Возможны осадки, - сказал Женя, взглянув из окна на улицу. Вскоре действительно все небо покрылось тучами и заморосил противный дождик. - Может быть, послушаем? - спросил Волька, с делано небрежным видом кивнув на новенький радиоприемник - подарок родителей за успешный пере- ход в седьмой класс, и с видимым удовольствием включил радио. Мощные звуки симфонического оркестра заполнили комнату. Удивленный Хоттабыч высунул голову из-под кровати: - Где находится это множество людей, столь сладостно играющих на раз- личных музыкальных инструментах? - Ах, да! - воскликнул Женя. - Ведь Хоттабыч не знает радио! (Как ни странно, на "Ладоге" из-за спешки упустили из виду приобрести приемник для кают-компании). Часа два ребята наслаждались, наблюдая за Хоттабычем. Старик был со- вершенно потрясен достижениями радиотехники. Волька ловил для него Вла- дивосток, Тбилиси, Киев, Ленинград, Минск, Ташкент. Из приемника послуш- но вылетали звуки песен, гремели марши, доносились речи на самых разно- образных языках. Потом ребятам надоело радио. На улице проглянуло сол- нышко, и они вышли проветриться, оставив очарованного Хоттабыча у прием- ника. Именно к этому времени относится таинственная история, по сей день не разгаданная Волькиной бабушкой. Вскоре после ухода ребят она пришла выключить приемник и услышала в совершенно пустой комнате чье-то стариковское покашливание. Затем она увидела, как сама по себе передвигается по шкале приемника вороненая стрелка вариометра. Перепуганная старушка решила сама не дотрагиваться до приемника, а бежать за Волькой. Она поймала его у автобусной остановки. Волька вспо- лошился, сказал, что он совершенствует приемник, автоматизирует его, и очень просит бабушку не рассказывать об этом родителям, потому что он-де готовит для них сюрприз. Отнюдь не успокоенная его словами, бабушка все же обещала хранить тайну. До вечера она с трепетом прислушивалась, как в пустой комнате изредка раздавалось странное, приглушенное стариковское бормотание. В этот день приемник не отдыхал ни минуты. Около двух часов ночи он, правда, замолк. Но оказалось, что старик просто забыл, как принимать Ташкент. Он разбудил Вольку, расспросил его и снова приблизился к прием- нику. Случилось непоправимое: старик до самозабвения увлекся радио. LIV. НОВОГОДНИЙ ВИЗИТ ХОТТГАБЫЧА На зимние каникулы Женя уехал к родным в Звенигород. Четвертого янва- ря на его имя пришло письмо, представляющее незаурядный интерес по край- ней мере в трех отношениях. Во-первых, это было первое в его жизни письмо, адресованное не Жене или Евгению, а Евгению Николаевичу Богора- ду. Во-вторых, это было первое письмо, написанное Хоттабычем своему юно- му другу. Но еще больший интерес представляло самое содержание этого в высшей степени примечательного послания. Вот оно с некоторыми сокращениями. "О любезнейший и драгоценнейший друг мой, прелестное и неповторимое украшение школ и спортивных площадок, упоительная надежда отечественных ваук и искусств, радость и гордость родителей и друзей своих, Евгений ибн Николай из знаменитого и благородного рода Богорада, да будет твой жизненный путь усеян розами без шипов и да будет он столь долог, сколь желает тебе этого твой ученик Гассан Абдуррахман ибн Хоттаб! Ты помнишь, надеюсь, как велика была моя радость и благодарность, когда полгода назад ты, о юный друг мой и друг моего юного спасителя, освободил иэ ужасного заточения в медном сосуде моего несчастного брата Омара Юсуфа ибн Хоттаба, с которым мы были так жестоко разлучены в тече- ние долгих тысячелетий. Но сразу вслед за радостью долгожданной встречи пришло и тягостное разочарование, ибо брат мой оказался существом неблагодарным, недалеким, сварливым и завистливым. И он, как ты, вероятно, помнишь, задался целью слетать на Луну, чтобы самолично удостовериться, действительно ли ее по- верхность покрыта горами, как об этом, на основании науки, именуемой "астрономия", заявил наш высокообразованный друг Волька ибн Алеша. Увы! Не бескорыстная жажда знаний руководила моим неразумным братом, не благородное и похвальное стремление познать мир, а суетное и неве- жественное желание унизить и посрамить человка, пытавшегося удержать его от непоправимого поступка. Он не посчитался и с данными другой науки, по названию "механика", и тем самым обрек себя на вечное и бесполезное вращение вокруг Земли, ко- торая, как мне удалось недавно узнать (кто бы мог подумать", в свою оче- редь вращается вокруг Солнца. Четвертого дня получил я от тебя, о Женя ибн Коля, послание, именуе- мое научным словом "телеграмма", в котором ты столь великодушно и прият- но поздравил меня с Новым годом. И тогда я вспомнил, что день и ночь мо- тается по небу мой неприятный, но глубоко несчастный брат и что некому поздравить его с наступающим Новым годом. И тогда я собрался и вылетел ровно в ролдень в далекие небесные просторы, чтобы навестить Омара Юсу- фа, поздравить его и, если это окажется возможным, помочь ему вернуться на Землю. Я не буду, о Женя ибн Коля, утруждать твое благосклонное внимание описанием того, как мне удалось управиться с законом всемирного тяготе- ния, ибо не в этом заключается цель моего повествования. Достаточно ска- зать, что поначалу и я вылетел с той примерно скоростью, что и Омар Юсуф, и, так же как и он, превратился в спутника Земли, но превратился только временно и ровно на столько, сколько требовалось мне для свидания с Омаром. А потом, когда я увидел, что мне пора возвращаться на Землю, я обратился лицом в ее сторону и придал своему телу как раз такую ско- рость, какая требовалась для преодоления силы, которая, вращала меня вокруг земного шара, как наполненное водой ведерко вращается на туго на- тянутой бечевке в руках иного мальчишки. Какова эта скорость, здесь пи- сать не место. Когда мы увидимся, я покажу тебе все расчеты, предвари- тельно проделанные мною благодаря знаниям математики, астрономии и меха- ники, которыми я обязан тебе и Вольке ибн Алеше, великодушию вашему и высокому терпению. Но не об этом сейчас речь. Я хотел навестить своего братика..." Тут Хоттабыч, очевидно, прослезился, потому что на письме в этом мес- те расплылись чернила. Нам поневоле приходится пропустить несколько строк. "Оставив Землю, залитую веселым полуденным солнцем, я вскоре оказался в кромешной тьме, ужасающей и невыносимо холодной. И блистали в этом ле- дяном мраке ярким, но мертвым, немерцающим блеском по-прежнему далекие точки звезд да слепил глаза чуть желтоватый диск пылающего Солнца. И долго я летал среди холода, мрака и тишины и уже совсем было отча- ялся в своем предприятии, когда вдруг на черном бархате неба появилось ярко освещенное Солнцем долговязое и тощее тело. Оно приближалось ко мне с огромной быстротой, и по длинной бороде, развевающейся подобно хвосту кометы, и по непрестанному злобному бормотанью я без труда узнал своего брата. "Селям алейкум, Омарчик! - воскликнул я, когда мы с ним поравнялись. - В добром ли ты находишься здоровье?" "Да так, ничего, - неохотно и неприветливо отвечал мне Омар Юсуф. - Как видишь, вращаюсь себе помаленьку вокруг Земли. - Он пожевал губами и сухо добавил: - Ну, а теперь говори, что тебе нужно. Не забывай, что ты прилетел к занятому человеку. Кончил дело и - улетай". "Чем же ты так занят, о любезный брат мой?" - вопросил я его. И он мне ответил: "То есть, как это чем?! Я же сказал тебе, что работаю спутником Зем- ли. Вращаюсь, как проклятый, день и ночь без минуты отдыха..." "О горе мне! - воскликнул я тогда в великой скорби. - Сколь печальна и неинтересна твоя жизнь среди вечного холода и тьмы, в беспрестанном и бессмысленном вращении вдали от всего живого!" И я залился слезами, ибо мне было бесконечно жаль моего брата. Но Омар Юсуф в ответ на мои сердечные слова только холодно и снисхо- дительно промолвил: "Не жалей меня, ибо меньше кого бы то ни было я нуждаюсь в жалости. Посмотри - и ты убедишься: я самое большое из всех небесных тел. Правда, Солнце и Луна светят, и даже довольно ярко, а я не свечусь, но зато я несравненно крупнее их. Я уж не говорю о звездах, которые столь малы, что множество их спокойно уместится на моем ногте. - Тут на его лице по- явилось некое подобие благожелательной улыбки. - Если хочешь, - промол- вил он, - присоединись ко мне, стань моим спутником - будем вращаться вместе. И тогда, если не считать маня, ты будешь крупнейшим из небесных тел". Но напрасно я обрадовался этому хоть и необычному, но все же проявле- нию братских чувств, ибо Омар Юсуф так обосновал свое предложение: "А то у всех светил имеются спутники, а у меня нет, Даже как-то неу- добно перед другими светилами". Я поразился невежественности и глупой самовлюбленности моего брата. Я понял, что он не желает возвращаться на Землю, и с тяжелым сердцем ска- зал ему: "Прощай, ибо я спешу: мне еще нужно успеть поздравить кое-кого из мо- их юных друзей". Но Омар, которому, видимо, пришлась по сердцу его идея, взревел: "А спутником моим кто будет? Оставайся лучше добром, или я разорву тебя на куски!" С этими словами он вцепился в мою левую ногу, но я не растерялся, резко свернул в сторону и вырвался из рук Омара, оставив в них одну из моих туфель. Он, конечно, пожелал догнать меня, но не мог этого сделать, ибо должен был продолжать свой бесконечный путь по замкнутой кривой, именуемой словом "орбита". Но, отлетев на приличное расстояние, я все же почувствовал некоторую жалость к моему неприятному и себялюбивому брату и крикнул ему: "Если тебе так уж требуются спутники, о Омар Юсуф, то за этим дело не станет!" Я вырвал из своей бороды пять волосков, разорвал их на мелкие кусочки и развеял во все стороны. И тогда вокруг Омара Юсуфа стало вращаться много разноцветных, красивых шариков размером от горошины до очень большой тыквы. И это были вполне приличествующиа ему спутники и по раз- меру и по красоте. Брату моему, как существу недалекому, до этого мгновения, видимо, просто не приходило в голову, что он сам может изготовить себе спутни- ков. Сейчас же он, в великой своей гордыне, пожелал себе спутника вели- чиной с гору. И такой спутник у него действительно тотчас же появился. Но так как масса вещества, заключенного в этой горе, во многие тысячи тысяч раз превышала вес взбалмошного и бестолкового брата моего Омара Юсуфа, то Омар Юсуф тотас же шлепнулся о созданное им новое небесное те- ло, упруго, как футбольный мяч, отскочил от него и с воплями стал быст- ро-быстро вокруг него вращаться. Так Омар Юсуф пал жертвой своего непомерного тщеславия, превратившись в спутника своего собственного спутника. А я вернулся на Землю и сел писать тебе письмо, о вместилище всех достоинств, дабы ты не оставался в неизвестности о случившемся. А также спешу тебе сообщить, что привелось мне увидеть в магазине ра- диоприемников на улице Горького один отличнейший приемник о девяти лам- пах, и достоинства его неисчислимы, и видом своим он ласкает самый при- хотливый взор, и пришло мне в голову, что если бы к этому приемнику при- ладить..." Но дальше начиналось уже типичное письмо завзятого радиолюбителя, и приводить его не представляет ни малейшего смысла, ибо те, кто увлекает- ся этим делом, не найдут в нем ничего нового для себя, а не увлекающиеся этой отраслью промышленности средств связи не найдут в нем ничего дос- тойного их внимания. ЭПИЛОГ Если кто-нибудь из читателей этой глубоко правдивой повести, проходя в Москве по улице Разина, заглянет в приемную Главсевморпути, то среди многих десятков граждан, мечтающих о работе в Арктике, он увидит старич- ка в твердой соломенной шляпе канотье и вышитых золотом и серебром розо- вых туфлях. Это старик Хоттабыч, который, несмотря на все свои старания, никак не может устроиться радистом на какую-нибудь полярную станцию. Уж один его внешний вид - длинная седая борода по пояс, а следова- тельно, и бесспорно почтенный возраст - является серьезным препятствием для посылки на работу в суровых условиях Арктики. Но еще безнадежней становится его положение, когда он начинает заполнять анкету. На вопрос о своем занятии до 1917 года он правдиво пишет: "Джинн-про- фессионал". На вопрос о возрасте - "3732 года и 5 месяцев". На вопрос о семейном положении Хоттабыч простодушно отвечает: "Круглый сирота. Хо- лост. Имею брата, по имени Омар Юсуф, который до июля прошлого года про- живал на дне Северного Ледовитого океана в медном сосуде, а сейчас рабо- тает в качестве спутника Земли", и так далее и тому подобное. Прочитав анкету, все решают, что Хоттабыч не в своем уме, хотя чита- тели нашей повести прекрасно знают, что старик пишет сущую правду. Конечно, ему ничего не стоило бы превратить себя в молодого человека, написать себе любую приличную биографию или, на худой конец, проделать ту же комбинацию, что и перед поездкой на "Ладоге". Но в том-то и дело, что старик твердо решил устроиться на работу в Арктике честно, без ма- лейшего обмана. Впрочем, в последнее время он все реже и реже наведывается в приемную Главсевморпути. Он задумал подзаняться теорией радиотехники, чтобы нау- читься самостоятельно конструировать радиоаппаратуру. При его способнос- тях и трудолюбии это не такое уж безнадежное дело. Вся остановка за учи- телями. Хоттабыч хочет, чтобы его преподавателями были оба его юных дру- га, и единственное, что, как мы уже знаем, они могли обещать, - это про- ходить с ним изо дня в день то, чему их самих обучают в школе. Хоттабыч пораскинул мозгами и решил, что, в конце концов, это не так уж плохо. Таким образом, и Волька и Женя учатся сейчас очень старательно, на круглые пятерки, чтобы не ударить лицом в грязь перед своим престарелым учеником. У них уже решено с Хотабычем, что он при их помощи и одновре- менно с ними закончит курс средней школы. А потом и ему и им прямая до- рога - в вуз. Но тут их пути разойдутся. Женя, если вы помните, давно уже выбрал для себя медицинскую карьеру, а вот у Вольки те же замыслы, что и у Хоттабыча. Он мечтает стать радиоконструктором и, уверяю вас, будет не последним человеком в этом трудном, но увлекательном деле... Нам остается только проститься с героями этой смешной и трогательной истории и пожелать им здоровья и успехов в учебе и дальнейшей жизни. Ес- ли вы когда-нибудь встретите кого-либо из них, передайте им, пожалуйста, привет от автора, который выдумывал их с любовью и нежностью.