Л. Лагин Старик Хоттабыч OCR Палек, 1998 г. ОТ АВТОРА В книге "Тысяча и одна ночь" есть "Сказка о рыбаке". Вытянул рыбак из моря свои сети, а в них - медный сосуд, а в сосуде - могучий чародей, джинн. Он был заточен в нем без малого две тысячи лет. Этот джинн пок- лялся осчастливить того, кто выпустит его на волю: обогатить, открыть все сокровища земли, сделать могущественнейшим из султанов и сверх всего выролнить еще три его желания. Или, например, "Волшебная лампа Аладина". Казалось бы, ничем не при- мечательная старая лампа, можно сказать - просто утиль. Но стоило только потереть ее - и вдруг неведомо откуда возникал джинн и выполнял любые, самые невероятные желания ее владельца. Вам угодны редчайшие яства и пи- тия? Пожалуйста. Сундуки, по самые края наполненные золотом и драгоцен- ными камнями? Готово. Роскошный дворец? Сию же минуту. Превратить вашего недруга в зверя или гада? С превеликим удовольствием. Предоставить такому чародею по собственному вкусу одарить своего по- велителя - и снова посыпались бы все те же драгоценные сундуки, все те же султанские дворцы в личное пользование. По понятию джиннов из старинных волшебных сказок и тех, чьи желания они в этих сказках выполняли, это и было самое полное человеческое счастье, о котором только и можно было мечтать. Сотни и сотни лет прошло с тех пор, как впервые были рассказаны эти сказки, но представления о счастье долго еще связывались, а в капиталис- тических странах у многих людей и по сей день еще связываются с сундука- ми, битком набитыми золотом и бриллиантами, с властью над другими людьми. Ах, как мечтают те люди хоть о самом завалящем джинне из старинной сказки, который явился бы к ним со своими дворцами, сокровищами! Конеч- но, думают они, любой джинн, проведший две тысячи лет в заточении, поне- воле отстал бы от жизни. И возможно, что дворец, который он преподнесет в подарок, будет не совсем благоустроен с точки зрения современных дос- тижений техники. Ведь архитектура со времен калифа Гарун аль Рашида так шагнула вперед! Появились ванные комнаты, лифты, большие, светлые окна, паровое отопление, электрическое освещение... Да ладно уж, стоит ли при- дираться! Пусть дарит такие дворцы, какие ему заблагорассудится. Были бы только сундуки с золотом и бриллиантами, а остальное приложится: и по- чет, и власть, и яства, и блаженная, праздная жизнь богатого "цивилизо- ванного" бездельника, презирающего всех тех, кто живет плодами своих трудов. От такого джинна можно и любое огорчение стерпеть. И не беда, если он не знает многих правил современного общежития и светских манер и если он иногда и поставит тебя в скандальное положение. Чародею, швыряю- щемуся сундуками с драгоценностями, эти люди все простят. Ну, а что, если бы такой джинн да вдруг попал в нашу страну, где сов- сем другие представления о счастье и справедливости, где власть богачей давно и навсегда уничтожена и где только честный труд приносит человеку счастье, почет и славу? Я старался вообразить, что получилось бы, если бы джинна спас из за- точения в сосуде самый обыкновенный советский мальчик, такой, каких мил- лионы в нашей счастливой социалистической стране. И вдруг я, представьте себе, узнаю, что Волька Костыльков, тот самый, который жил раньше у нас в Трехпрудном переулке, ну, .тот самый Волька Костыльков, который в прошлом году в лагере лучше всех нырял... Впрочем, давайте я вам лучше все расскажу по порядку. I. НЕОБЫКНОВЕННОЕ УТРО В семь часов тридцать две минуты утра веселый солнечный зайчик прос- кользнул сквозь дырку в шторе и устроился на носу ученика шестого класса Вольки Костылькова. Волька чихнул и проснулся. Как раз в это время из соседней комнаты донесся голос матери: - Нечего спешить, Алеша. Пусть ребенок еще немножко поспит - сегодня у него экзамены. Волька досадливо поморщился. Когда это мама перестанет наконец называть его ребенком! - Ну что за чепуха! - ответил за перегородкой отец. - Парню скоро тринадцать лет. Пускай встает и помогает складывать вещи... У него уже скоро борода расти начнет, а ты все: ребенок, ребенок... Складывать вещи! Как он мог это забыть! Волька сбросил с себя одеяло и стал торопливо натягивать штаны. Как он мог забыть! Такой день! Семья Костыльковых переезжала сегодня на новую квартиру в новеньком шестиэтажном доме. Еще накануне вечером почти все вещи были запакованы. Мама с бабушкой уложили посуду в ванночку, в которой когдато, дав- ным-давно, купали младенца Вольку. Отец, засучив рукава и по-сапожницки набрав полный рот гвоздей, заколачивал ящики с книгами, Потом все спорили, где складывать вещи, чтобы удобнее было их выно- сить утром. Потом пили чай попоходному, за столом без скатерти. Потом решили, что утро вечера мудренее, и легли спать. Одним словом, уму непостижимо, как это он мог забыть, что они сегодня утром переезжают на новую квартиру. Не успели напиться чаю, как с грохотом ввалились грузчики. Первым де- лом они широко распахнули обе половинки двери и зычными голосами спроси- ли: - Можно начинать? - Пожалуйста, - ответили одновременно мать и бабушка и страшно засуе- тились. Волька торжественно вынес на улицу к крытому трехтонному грузовику диванные валики и спинку. - Переезжаете? - спросил у него соседский мальчишка. - Переезжаем, - небрежно ответил Волька с таким видом, словно он пе- реезжал с квартиры на квартиру каждую неделю и в этом не было для него ничего удивительного. Подошел дворник Степаныч, глубокомысленно свернул цигарку и неожидан- но завел с Волькой солидный разговор, как равный с равным. У мальчика от гордости и счастья слегка закружилась голова. Он набрался духу и пригла- сил Степаныча в гости на новую квартиру. Дворник сказал: "С нашим удо- вольствием". Словом, налаживалась серьезная и положительная беседа двух мужчин, когда вдруг из квартиры раздался голос матери: - Волька! Волька!.. Ну куда девался этот несносный ребенок? Волька помчался в опустевшую, непривычно просторную квартиру, в кото- рой сиротливо валялись обрывки старых газет и грязные пузырьки из-под лекарств. - Наконец-то! - сказала мать. - Бери свой знаменитый аквариум и сроч- но влезай в машину. Будешь там сидеть на диване и держать аквариум в ру- ках. Больше девать его некуда. Только смотри не расплескай воду на ди- ван... Непонятно, почему родители так нервничают, когда переезжают на новую квартиру. II. ТАИНСТВЕННЫЙ СОСУД В конце концов Волька устроился неплохо. Внутри машины царил таинственный и прохладный полумрак. Если зажму- рить глаза, можно было вообразить, будто едешь не по Трехпрудному пере- улку, в котором прожил всю свою жизнь, а где-то в далеких сибирских просторах, где тебе предстоит в суровых боях с природой возводить новый гигант советской индустрни. И, конечно, в первых рядах отличников этой стройки будет Волька Костыльков. Он первый соскочит с машины, когда ка- раван грузовиков прибудет к месту назначения. Он первый раскинет свою палатку и предоставит ее заболевшим в пути, а сам, перекидываясь шуточ- ками с товарищами по стройке, останется греться у костра, который он же быстро и умело разведет. А когда в трескучие морозы или свирепые бураны кое-кто вздумает сдавать темпы, ему будут говорить: "Стыдитесь, товарищ! Берите пример с показательной бригады Владимира Костылькова..." За диваном возвышался ставший вдруг удивительно интересным и необы- чайным перевернутый вверх ногами обеденный стол. На столе дребезжало ведро, наполненное разными склянками. У боковой стенки кузова тускло поблескивала никелированная кровать. Старая бочка, в которой бабушка квасила на зиму капусту, неожиданно приобрела столь таинственный и тор- жественный вид, что Волька нисколечко не удивился бы, если бы узнал, что именно в ней проживал когда-то философ Диоген, тот самый, который из древней греческой истории. Сквозь дырки в брезентовых стенках пробивались тоненькие столбики солнечных лучей. Волька прильнул к одной из них. Перед ним, словно на киноэкране, стремительно пробегали веселые и шумные улицы, тихие и те- нистые переулки, просторные площади, по которым во всех четырех направ- лениях двигались в два ряда пешеходы. За пешеходами, поблескивая прос- торными зеркальными витринами, возвышались неторопливо убегавшие назад магазины, наполненные товарами, продавцами и озабоченными покупателями; школы и дворы при школах, уже пестревшие белыми блузами и красными галс- туками наиболее нетерпеливых школьников, которым не сиделось дома в день экзаменов; театры, клубы, заводы, красные громады строящихся зданий, ог- ражденные от прохожих высокими дощатыми заборами и узенькими, в три дос- ки, деревянными тротуарами. Вот мимо Волькиного грузовика медленно проп- лыло приземистое, с круглым, кирпичного цвета куполом заветное здание цирка. На его стенах не было теперь обольстительных реклам с ярко-желты- ми львами и красавицами, изящно стоящими на одной ножке на спинах неопи- суемо роскошных лошадей. По случаю летнего времени цирк перешел в Парк культуры и отдыха, в огромный брезентовый шатер цирка Шапито. Недалеко от опустевшего цирка грузовик обогнал голубой автобус с экскурсантами. Десятка три карапузов, держась по двое за руки, шли по тротуару и солид- но пели звонким, но нестройным хором: "Не нужен нам берег турецкий!.." Наверно, это детский сад шел гулять на бульвар... И снова убегали от Вольки школы, булочные, магазины, клубы, заводы, кинотеатры, библиотеки, новостройки... Но вот наконец грузовик, устало фырча и отдуваясь, остановился у на- рядного подъезда нового Волькиного дома. Грузчики ловко и быстро перета- щили вещи в квартиру и уехали. Отец, кое-как распаковав ящики с самыми необходимыми вещами, сказал: - Остальное доделаем после работы. И ушел на завод. Мама с бабушкой принялись распаковывать кухонную и столовую посуду, а Волька решил сбегать тем временем на реку. Правда, отец предупредил, чтобы Волька не смел без него ходить купаться, потому что тут страшно глубоко, но Волька быстро нашел для себя оправдание: "Мне необходимо выкупаться, чтобы была свежая голова. Как это я могу явиться на экзамены с несвежей головой!" Просто удивительно, как Волька умел всегда придумывать оправдание, когда собирался делать то, что ему запрещали! Это большое удобство, когда река недалеко от дома. Волька сказал ма- ме, что пойдет на берег готовиться по географии. И он действительно со- бирался минут десять полистать учебник. Но, прибежав на реку, он, не медля ни минуты, разделся и бросился в воду. Шел одиннадцатый час, и на берегу не было ни одного человека. Это было хорошо и плохо. Хорошо - по- тому, что никто не мог ему помешать всласть выкупаться. Плохо - потому, что некому было восторгаться, как красиво и легко Волька плавает и в особенности как он замечательно ныряет. Волька наплавался и нанырялся до того, что буквально посинел. Тогда он понял, что хватит, совсем было вылез из воды, но передумал и решил напоследок еще разок нырнуть в ласковую прозрачную воду, до дна прони- занную ярким полуденным солнцем. И вот в тот самый миг, когда Волька уже собирался подняться на по- верхность, его рука вдруг нащупала на дне реки какой-то продолговатый предмет. Волька схватил его и вынырнул у самого берега. В его руках был скользкий, замшелый глиняный сосуд необычной формы. Больше всего он по- ходил, пожалуй, на древнюю амфору. Его горлышко было наглухо замазано зеленым смолистым веществом, на котором было выдавлено нечто, отдаленно напоминавшее печать. Волька прикинул сосуд на вес. Сосуд был тяжелый, и Волька обмер. Клад! Клад со старинными вещами, имеющими огромное научное значе- ние!.. Вот это здорово! Быстренько одевшись, он помчался домой, чтобы в укромном уголке рас- печатать сосуд. Пока он добежал до дому, в его голове уже успела сложиться заметка, которая завтра обязательно появится во всех газетах. Он даже придумал для нее название: "Пионер помог науке". "Вчера в Н-е отделение милиции явился пионер Костыльков Владимир и вручил дежурному клад из редких старинных золотых вещей, найденный им на дне реки, на очень глубоком месте. Клад передан милицией в Исторический музей. По сведениям из достоверных источников, Костыльков Владимир - прекрасный ныряльщик". Проскользнув мимо кухни, где мама готовила обед, Полька юркнул в ком- нату с такой быстротой, что чуть не сломал себе ногу: он споткнулся о люстру, которую еще не успели повесить. Это была знаменитая бабушкина люстра. Когда-то, еще до революции, ее собственноручно переделал покой- ный дедушка из висячей керосиновой лампы. Это была память о дедушке, и бабушка ни за что в жизни с ней бы не рассталась. А так как вешать ее в столовой было не так уж красиво, то предполагалось повесить ее как раз в той комнате, куда сейчас и забрался Волька. На сей предмет был уже вко- лочен в потолок большущий железный крюк. Потирая ушибленную коленку, Волька запер за собой дверь, вытащил из кармана перочинный ножик и, дрожа от волнения, соскреб печать с горлышка сосуда. В то же мгновение вся комната наполнилась едким черным дымом и что-то вроде бесшумного взрыва большой силы подбросило Вольку к потолку, где он и повис, зацепившись штанами за тот самый крюк, на который предполага- лось повесить бабушкину люстру. III. СТАРИК ХОТТАБЫЧ Пока Волька, раскачиваясь на крюке, пытался разобраться в том, что произошло, дым понемножку рассеялся, и Волька вдруг обнаружил, что в комнате, кроме него, находится еще одно живое существо. Это был тощий и смуглый старик с бородой по пояс, в роскошной чалме, тонком белом шерс- тяном кафтане, обильно расшитом золотом и серебром, белоснежных шелковых шароварах и нежно-розовых сафьяновых туфлях с высоко загнутыми носками. - Апчхи! - оглушительно чихнул неизвестный старик и пал ниц. - При- ветствую тебя, о прекрасный и мудрый отрок! - Вы... вы... вы из домоуправления? - выпалил Волька, озадаченно вы- таращив на него глаза. - О нет, мой юный повелитель, - отвечал старик, оставаясь в том же положении и немилосердно чихая. - Я не из домоуправления. Я вот из этого сосуда. - Тут он указал на загадочный сосуд, из которого еще вился то- ненький дымок. - Знай же, о благословеннейший из прекрасных, что я могу- чий и прославленный во всех странах света джинн Гассан Абдуррахман ибн Хоттаб, или, по-вашему, Гассан Абдуррахман Хоттабович. И случилась со мной - апчхи! - удивительная история, которая, будь она написана иглами в уголках глаз, послужила бы назиданием для поучающихся. Я, несчастный джинн, ослушался Сулеймана ибн Дауда - мир с ними обоими! - я и брат мой Омар Юсуф Хоттабович. И Сулейман прислал своего визиря Асафа ибн Бара- хию, и тот доставил нас насильно. И Сулейман ибн Дауд-мир с ними обоими! - приказал принести два сосуда: один медный, а - другой глиняный, и за- точил меня в глиняном сосуде, а брата моего, Омара Хоттабовича, - в мед- ном. Он запечатал оба сосуда, оттиснув на них величайшее из имен аллаха, а потом отдал приказ джиннам, и они понесли нас и бросили брата моего в море, а меня в реку, из которой ты, о благословенный спаситель мой, - апчхи, апчхи! - извлек меня. Да продлятся дни твои, о... Прости меня, я был бы несказанно счастлив узнать твое имя, прелестнейший отрок. - Меня зовут Волька, - ответил наш герой, продолжая медленно раскачи- ваться под потолком. - А имя счастливого отца твоего, да будет он благословлен во веки ве- ков? Как твоя почтенная матушка зовет твоего благородного батюшку - мир с ними обоими? - Она зовет его Алеша, то есть Алексей... - Так знай же, о превосходнейший из отроков, звезда сердца моего, Волька ибн Алеша, что я буду впредь выполнять все, что ты мне прикажешь, ибо ты спас меня из страшного заточения. Апчхи!.. - Почему вы так чихаете? - осведомился Волька, словно все остальное было ему совершенно ясно. - Несколько тысячелетий, проведенных в сырости, без благодатного сол- нечного света, в холодном сосуде, покоящемся в глубинах вод, наградили меня, недостойного твоего слугу, утомительным насморком. Апчхи!.. Апч- хи!.. Но все это сущая чепуха и недостойно твоего драгоценнейшего внима- ния. Повелевай мной, о юный господин! - с жаром заключил Гассан Абдур- рахман ибн Хоттаб, задрав вверх голову, но продолжая оставаться на коле- нях. - Прежде всего поднимитесь, пожалуйста, с колен, - сказал Волька. - Твое слово для меня закон, - послушно ответствовал старик и встал на ноги. - Я жду твоих дальнейших повелений. - А теперь, - неуверенно промолвил Волька, - если это вас не затруд- нит... будьте добры... конечно, если вас это не очень затруднит... Одним словом, мне бы очень хотелось очутиться на полу. В тот же миг он оказался внизу, рядом со стариком Хоттабычем, как мы будем в дальнейшем для краткости величать нашего нового знакомого. Пер- вом делом Волька схватился за штаны. Штаны были совершенно целы. Начинались чудеса. IV. ЭКЗАМЕН ПО ГЕОГРАФИИ - Повелевай мною! - продолжал Хоттабыч, глядя на Вольку преданными глазами. - Нет ли у тебя какого-нибудь горя, о Волька ибн Алеша? Скажи, и я помогу тебе. Не гложет ли тебя тоска? - Гложет, - застенчиво отвечал иолька. - у меня сегодня экзамен по географии. - Экзамен по географии? - вскричал старик и торжественно поднял свои иссохшие волосатые руки. - Экзамен по географии? Знай же, о изуми- тельнейший из изумительных, что тебе неслыханно повезло, ибо я больше кого-либо из джиннов богат знаниями по географии, - я, твой верный слуга Гассан Абдуррахман ибн Хоттаб. Мы пойдем с тобой в школу, да будут бла- гословенны ее фундамент и крыша! Я буду тебе незримо подсказывать ответы на все вопросы, которые будут тебе заданы, и ты прославишься среди уче- ников своей школы и среди учеников всех школ твоего великолепного горо- да. - Спасибо, Гассан Хоттабыч, - тяжко-тяжко вздохнул Волька. - Спасибо, только никаких подсказок мне не надо. Мы - пионеры - принципиально про- тив подсказок. Мы против них организованно боремся. Ну откуда было старому джинну, проведшему столько лет в заточении, знать ученое слово "принципиально"? Но вздох, которым его юный спаситель сопроводил свои слова, полные печального благородства, утвердили Хотта- быча в убеждении, что помощь его нужна Вольке ибн Алеше больше, чем ког- да бы то ни было. - Ты меня очень огорчаешь своим отказом, - сказал Хоттабыч. - И ведь, главное, учти: никто моей подсказки не заметит. - Ну да! - горько усмехнулся Волька. - У Сергея Семеновича такой тон- кий слух, спасу нет! - Теперь ты меня не только огорчаешь, но и обижаешь, о Волька ибн Алеша. Если Гассан Абдуррахман ибн Хоттаб говорит, что никто не заметит, значит так оно и будет. - Никто-никто? - переспросил для верности Волька. - Никто-никто. То, что я буду иметь счастье тебе подсказать, пойдет из моих почтительных уст прямо в твои высокочтимые уши. - Просто не знаю, что мне с вами делать, Гассан Хоттабыч, - притворно вздохнул Волька. - Ужасно не хочется огорчать вас отказом... Ладно, так и быть!.. География - это тебе не математика и не русский язык. По мате- матике или русскому я бы ни за что не согласился на самую малюсенькую подсказку. Но поскольку география все-таки не самый главный предмет... Ну, тогда пошли побыстрее!.. Только... - Тут он окинул критическим взо- ром необычное одеяние старика. - М-м-м-да-а-а... Как бы это вам перео- деться, Гассан Хоттабыч? - Разве мои одежды не услаждают твой взор, о достойнейший из Волек? - огорчился Хоттабыч. - Услаждают, безусловно услаждают, - дипломатично ответил Волька, - но вы одеты... как бы это сказать... У нас несколько другая мода... Ваш костюм слишком уж будет бросаться в глаза... Через минуту из дома, в котором с сегодняшнего дня проживала семья Костыльковых, вышел Волька, держа под руку Хоттабыча. Старик был велико- лепен и новой парусиновой пиджачной паре, украинской вышитой сорочке и твердой соломенной шляпе канотье. Единственное, что он не согласился сменить, была обувь. Сославшись на мозоли трехтысячелетней давности, он остался в своих розовых туфлях с загнутыми носками, которые в свое время свели бы, вероятно, с ума самого большого модника при дворе калифа Гару- на аль Рашида. И вот Волька с преобразившимся Хоттабычем почти бегом приблизились к подъезду 245-й мужской средней школы. Старик кокетливо посмотрелся в стеклянную дверь, как в зеркало, и остался собой доволен. Пожилой швейцар, солидно читавший газету, с удовольствием отложил ее, завидев Вольку и его спутника. Ему было жарко и хотелось поговорить. Перескакивая сразу через несколько ступенек, Волька помчался вверх по лестнице. В коридорах было тихо и пустынно - верный и печальный признак, что экзамены уже начались и что Волька, следовательно, опоздал! - А вы, гражданин, куда? - благожелательно спросил швейцар Хоттабыча, последовавшего было за своим юным другом. - Ему к директору нужно! - крикнул сверху Волька за Хоттабыча. - Извините, гражданин, директор занят. Он сейчас ва экзаменах. Зайди- те, пожалуйста, ближе к вечеру. Хоттабыч сердито насупил брови: - Если мне будет позволено, о почтенный старец, я предпочел бы подож- дать его здесь. - Затем он крикнул Вольке: - Спеши к себе в класс, о Волька ибн Алеша, я верю, ты потрясешь своими знаниями учителей своих и товарищей своих! - Вы ему, гражданин, дедушкой приходитесь или как? - попытался швей- цар завязать разговор. Но Хоттабыч, пожевав губами, промолчал. Он считал ниже своего досто- инства беседу с привратником. - Разрешите предложить вам кипяченой воды, - продолжал между тем швейцар. - Жара сегодня - не приведи господь. Налив из графина полный стакан, он повернулся, чтобы подать его не- разговорчивому незнакомцу, и с ужасом убедился, что тот пропал неизвест- но куда, словно сквозь паркет провалился. Потрясенный этим невероятным обстоятельством, швейцар залпом опрокинул в себя воду, предназначенную для Хоттабыча, налил и осушил второй стакан, третий и остановился только тогда, когда в графине не осталось ни единой капли. Тогда он откинулся на спинку стула и стал в изнеможении обмахиваться газетой. А в это время на втором этаже, как раз над швейцаром, в шестом классе "Б", происходила не менее волнующая сцена. Перед классной доской, уве- шанной географическими картами, за столом, по-парадному покрытым сукном, разместились учителя во главе с директором школы Павлом Васильевичем. Перед ними сидели на партах чинные, торжественно подтянутые ученики. В классе стояла такая тишина, что слышно было, как где-то под самым потол- ком монотонно гудит одинокая муха. Если бы ученики шестого класса "Б" всегда вели себя так тихо, это был бы безусловно самый дисциплинирован- ный класс во всей Москве. Нужно, однако, подчеркнуть, что тишина в классе была вызвана не только экзаменационной обстановкой, но и тем, что выкликнули к доске Костылькова, а его в классе не оказалось. - Костыльков Владимир! - повторил директор и окинул недоумевающим взглядом притихший класс. Стало еще тише. И вдруг из коридора донесся гулкий топот чьих-то бегущих ног, и в тот самый момент, когда директор в третий и последний раз провозгласил "Кос- тыльков Владимир!", с шумом распахнулась дверь и запыхавшийся Волька пискнул: - Я! - Пожалуй к доске, - сухо промолвил директор. - о твоем опоздании мы поговорим позже. - Я... я... я болен, - пробормотал Волька первое, что ему пришло в голову, и неуверенным шагом приблизился к столу. Пока он размышлял, какой бы из разложенных на столе билетов ему выб- рать, в коридоре прямо из стены появился старик Хоттабыч и с озабоченным видом прошел сквозь другую стену в соседний класс. Наконец Волька решился: взял первый попавшийся билет, медленно-мед- ленно, пытая свою судьбу, раскрыл его и с удовольствием убедился, что ему предстоит отвечать про Индию. Как раз про Индию он знал много. Он и давно интересовался этой страной. - Ну что ж, - сказал директор, - докладывай. Начало билета Волька даже помнил слово в слово по учебнику. Он раск- рыл рот и хотел сказать, что полуостров Индостан напоминает по своим очертаниям треугольник, что омывается этот огромный треугольник Индийс- ким океаном и его частями: Аравийским морем - на западе и Бенгальским заливом - на востоке, что на этом полуострове расположены две большие страны - Индия и Пакистан, что населяет их добрый, миролюбивый народ со старинной и богатой культурой, что американские и английские империалис- ты все время нарочно стараются поссорить обе эти страны, и так далее и тому подобное. Но в это время в соседнем классе Хоттабыч прильнул к стенке и трудолюбиво забормотал, приставив ко рту ладонь трубкой: - Индия, о высокочтимый мой учитель... И вдруг Волька, вопреки собственному желанию, стал пороть совершенно несусветную чушь: - Индия, о высокочтимый мой учитель, находится почти на самом краю земного диска и отделена от этого края безлюдными и неизведанными пусты- нями, ибо на восток от нее не живут ни звери, ни птицы. Индия - очень богатая страна, и богата она золотом, которое там не копают из земли, как в других странах, а неустанно, день и ночь, добывают особые, золото- носные муравьи, каждый из которых величиной почти с собаку. Они роют се- бе жилища под землею и трижды в сутки выносят оттуда на поверхность зо- лотой песок и самородки и складывают в большие кучи. Но горе тем индий- цам, которые без должной сноровки попытаются похитить это золото! Му- равьи пускаются за ними в погоню, и, настигнув, убивают на месте. С се- вера и запада Индия граначит со страной, где проживают плешивые люди. И мужчины и женщины, и взрослые и дети - все плешивые в этой стране, и пи- таются эти удивительные люди сырой рыбой и древесными шишками. А еще ближе к ним лежит страна, в которой нельзя ни смотреть вперед, ни прой- ти, вследствие того, что. там в неисчислимом множестве рассыпаны перья. Перьями заполнены там воздух и земля: они-то и мешают видеть... - Постой, постой, Костыльков! - улыбнулся учитель географии. - Никто тебя не просит рассказывать о взглядах древних на географию Азии. Ты расскажи современные, научные данные об Индии. Ах, как Волька был бы счастлив изложить свои познания по этому вопро- су! Но что он мог поделать, ее уже больше не был властен над своей речью и своими поступками! Согласившись на подсказку Хоттабыча, он стал без- вольной игрушкой в его доброжелательных, но невежественных руках. Он хо- тел подтвердить, что, конечно, то, что он только что сказал, ничего об- щего не имеет с данными современной науки, но Хоттабыч за стеной недоу- менно пожал плечами, отрицательно мотнув головой, и Волька здесь, перед экзаменационным столом, вынужден был также пожать плечами и отрицательно мотнуть головой: - То, что я имел честь сказать тебе, о высокочтимый, основано на са- мых достоверных источниках, и на более научных сведений об Индии, чем те, которые только что, с твоего разрешения, сообщил тебе. - С каких это пор ты, Костыльков, стал говорить старшим "ты"? - уди- вился учитель географии. - И прекрати, пожалуйста, отвечать не по су- ществу. Ты на экзамене, а не на костюмированным вечере. Если ты не зна- ешь этого билета, то честнее будет так и сказать. Кстати, что ты там та- кое наговорил про земной диск. Разве тебе не известно, что Земля-шар! Известно ли Вольке Костылькову, действительному члену астрономическо- го кружка при Московском планетарии, что Земля - шар! Да ведь это знает любой первоклассник! Но Хоттабыч за стеной рассмеялся, и Волька только усмехнулся: - Ты изволишь шутить над твоим преданнейшим учеником! Если бы Земля была шаром, воды стекли бы с нее вниз и люди умерли бы от жажды, а рас- тения засохли. Земля, о достойнейший и благороднейший из преподавателей и наставников, имела и имеет форму плоского диска и омывается со всех сторон величественной рекой, называемой "Океан". Земля покоится на шести слонах, а те стоят на огромной черепахе. Вот как устроен мир, о учитель! Экзаменаторы смотрели на Вольку со все возрастающим удивлением. Тот от ужаса и сознания своей полнейшей беспомощности покрылся холодным по- том. Ребята в классе все еще не могли разобраться, что такое произошло с их товарищем, но кое-кто начинал посмеиваться. Уж очень это забавно по- лучилось про страну плешивых, про страну, наполненную перьями, про золо- тоносных муравьев величиной с собаку, про плоскую Землю, покоящуюся на шести слонах и одной черепахе. Что касается Жени Богорада, закадычного Волькиного приятеля и звеньевого его звена, то он не на шутку встрево- жился. Кто-кто, он-то отлично знал, что Волька - староста астрономичес- кого кружка и уж во всяком случае знает, что Земля - шар. Неужели Волька ни с того, ни с сего вдруг решил хулиганить, и где - на экзаменах? Оче- видно, Волько заболел. Но чем? Что это за странная, небывалая болезнь? И потом, очень обидно за звено. Все экзамены шло первым по своим показате- лям, и вдруг все летит кувырком из-за нелепых ответов Костылькова, тако- го дисциплинированного и сознательного пионера! - Ты все это серьезно, Костыльков? - спросил учитель, начиная сер- диться. - Серьезно, о учитель - отвечал Волька. - И тебе нечего добавить? Неужели ты полагаешь, что отвечаешь по су- ществу твоего билета? - Нет, не имею, - отрицательно покачал головой там, за стенкой, Хот- табыч. И Волька, изнывая от чувства своей беспомощности перед силой, толкаю- щей его к провалу, также сделал отрицательный жест. - Нет, не имею. Разве только, что горизонты в богатой Индии обрамлены золотом и жемчугами. - Невероятно, - развел руками экзаменатор. Не может быть, чтобы Костыльков хотел подшутить над своими учителями. Он нагнулся и шепнул на ухо директору: - По-моему, мальчик не совсем здоров. - Очень может быть, - согласился директор. Экзаменаторы, искоса бросая быстрые взгляды па Вольку, стали тихо со- вещаться. Потом Сергей Семенович, учитель географии, прошептал: - Попробуем задать ему вопрос исключительно для того, чтобы он успо- коился. Разрешите задать из прошлогоднего курса? Все согласились, и Сергей Семенович обратился к Вольке: - Ну, Костыльков, успокойся, вытри слезы, не нервничай. Можещь ты нам рассказать для начала о том, что такое горизонт? Это из курса пятого класса. - О горизонте? - обрадовался Волька. - Это, Сергей Семенович, очень просто: Горизонтом называется воображаемая линия... Но снова за стеной закопошился Хоттабыч, и Волька снова пал жертвой подсказки. - Горизонтом, о высокочтимый учитель, - поправился он, - горизонтом я назову ту грань, где хрустальный купол соприкасается с краем Земли. - Час от часу не легче! Как прикажешь понимать твои слова насчет хрустального купола небес: в буквальном или переносном смысле слова? - В буквальном, о учитель, - подсказал из соседнего класса Хоттабыч. И Вольке пришлось вслед за ним повторить: - В буквальном, о учитель. - В переносное! - прошипел ему кто-то с задней скамейки. Но Волька снова промолвил: - Конечно, в буквальном. - Значит, как же? - все еще не верил своим ушам учитель геограафии. - Значит, небо, по-твоему, твердый купол? - Твердый. - И, значит, есть такое место, где Земля кончается? - Есть такое место, о высокочтимый мой учитель. За стеной Хоттабыч одобрительно кивал головой и удовлетворенно поти- рал свои сухие ладошки. В классе наступила напряженная тишина. Самые смешливые ребята перес- тали улыбаться: с Волькой определенно творилось неладное. Директор встал из-за стола, озабоченно пощупал Волькин лоб. Темпера- туры не было. Но Хоттабыч за стеной растрогался, отвесил низкий поклон, коснулся, по восточному обычаю, лба и груди и зашептал. И Волька, понуждаемый той же недоброй силой, в точности повторил эти движения: - Благодарю тебя, о великодушнейший Павел ибн Василий! Благодарю тебя за беспокойство, но оно ни к чему. Оно излишне, ибо я, хвала аллаху, со- вершенно здоров. Это получилось на редкость нелепо и смешно. Но так велика была уже тревога ребят за Вольку, что ни у кого из них и тени улыбки на лице не появилось. А директор ласково взял Вольку за руку, вывел из класса и по- гладил по поникшей голове: - Ничего Костыльков, не унывай... Видимо, ты несколько переутомил- ся... Придешь, когда хорошенько отдохнешь, ладно? - Ладно, - сказал Волька. - Только, Павел Васильевич, честное пио- нерское, я нисколько, ну совсем нисколечко не виноват! - А я тебя ни в чем и не виню, - мягко отвечал директор. - Знаешь, давай заглянем к Петру Иванычу. Петр Иваныч - школьный доктор - минут десять выслушивал и выстукивал Вольку, заставил его зажмурить глаза, вытянуть перед собой руки и стоять с растопыренными пальцами, постучал по его ноге ниже коленки, чертил стетоскопом линии на его голом теле. За это время Волька окончательно пришел в себя. Щеки его снова покрылись румянцем, настроение поднялось. - Совершенно здоровый мальчик, - сказал Петр Иваныч директору. - То есть, прямо скажу: на редкость здоровый мальчик! Надо полагать, сказа- лось небольшое переутомление. Переусердствовал перед экзаменами... А так здоров, здо-о-о-ро-о-ов! Микула Селянинович, да и только! Это не помешало ему на всякий случай накапать в стакан каких-то ка- пель, и Микуле Селяниновичу пришлось скрепя сердце проглотить их. И тут Вольке пришла в голову шальная мысль. А что, если именно здесь, в кабинете Петра Иваныча, воспользовавшись отсутствием Хоттабыча, попро- бовать сдать Павлу Васильевичу экзамен? - Павел Васильевич! - обратился он к директору. - Вот и Петр Иваныч говорит, что я здоров. Разрешите, я вам тут же на все вопросы отвечу по географии. Вот вы увидите... - Ни-ни-ни! - замахал руками Петр Иваныч. - Ни в коем случае не реко- мендую. Пусть лучше ребенок несколько денечков отдохнет. География от него никуда не убежит. - Что верно, то верно, - облегченно промолвил директор, довольный, что все в конечном счете так благополучно обошлось. - Иди-ка ты, дружище Костыльков, до дому, до хаты и отдыхай. Отдохнешь хорошенько - приходи и сдавай. Я уверен, что ты обязательно сдашь на пятерку... А вы как думае- те, Петр Иваныч? - Такой богатырь? Да он меньше чем на пять с плюсом ни за что не пой- дет! - Да, вот что... - сказал директор. - А не лучше ли будет, если кто-нибудь его проводит до дому? - Что вы, что вы, Павел Васильевич? - всполошился Волька. - Я отлично сам дойду. Не хватало только, чтобы провожатый столкнулся носом к носу с этим каверзным стариком Хоттабычем!