логики. Он выбивался из сил, рисуя схемы и пытаясь понять принципы работы и взаимоотношений. Владение каждым объектом было связано с простыми акциями, залогами со старнными наименованиями, смысл которых оставался для него непонятным; порой какая-то компания владела частью другой прямо, а другой частью через тертью компанию, или две компании могли совместно владеть частью третьей, или же бывало, что компания владела частью самой себя, как змея, вцепившаяся себе в хвост. Все это не имело для него смысла. Это не было делом - делом занимались Люди... покупали, продавали, получали доходы. Но здесь он столкнулся с глупыми играми, ведущимися по диким правилам. Его смущало еще кое-что. Ему не было известно, что Рудбеки строили космические корабли. Галактические Предприятия контролировали Галактический Транспорт, который строил космические корабли на одном из своих многочисленных заводов. Когда он понял это, то ощутил прилив гордости, но потом почувтсовал гнетущее неудобство... что-то такое говорил полковник Брибси... о чем-то, что папе удалось доказать: "самая крупная" или "одна из самых крупных" верфей космических кораблей связана с работорговлей. Он сказал себе, что глупеет на глазах: этот восхитительный офис был так же далек от грязных дел работорговли, как от пределов Галактики. Но как-то ночью, уже засыпая, он подскочил, подброшенный мыслью, пронизанной черной иронией, что один из этих рабовладельческих кораблей, в вонючих трюмах которого он валялся, мог быть в свое время собственностью паршивого забитого раба, которым о тогда был. Думать об этом было мучительным кошмаром, и он отбросли эту мысль. Но она висела насмешливым призраком над всем, что он делал. Как-то днем он сидел, изучая длинный меморандум из юридического отдела - так сказать, сводный отчет интересов "Рудбек и Ассоциаций", - как внезапно поймал себя на том, что чего-то не понимает. Писавший отчет как бы остановился, столкнувшись с непонятным словом. Оно походило на древнекитайское выражение. Он помнил, что саргонезский язык включал в себя много слов из наречия мандаринов. Он услал Долорес и положил голову на руки. Почему, ну почему он не остался в Страже? Там он был счастлив, он понимал мир, частью которого был. Наконец, выпрямившись, он сделал то, что давно откладывал: послал ответный вызов своим дедушке и бабушке. Ондавно уже собирался навестить их, но первым делом ему надо было разобраться со своими обязанностями. Конечно, его встречали с радостью! - Наконец-то, мальчик, а мы уже заждались! Домик стариков, заметно выделявшийся в городке, казался таким милым и уютным после пустынных громадных холлов Рудбека. Но отдохнуть во время визита ему не удалось. За обедом были гости - президент колледжа, часть деканов, и немало из них осталось и после обеда, - некоторые обращались к нему "Рудбек из Рудбеков", другие употребляли неопределенное "мистер Рудбек", а другие называли его просто "Рудбек". Его бабушка суетилась вокруг него, счастливая, как только может быть счастлива хозяйка дома, а дедушка был как всегда подтянут и громко обращался к нему не иначе как "сынок". Торби выкладывался изо всех сил, чтобы завоевать симпатии присутствующих. Но скоро ему стало ясно, что имеет значение не столько, что он говорит, сколько тот факт, что говорит Рудбек. И лишь следующим вечером, когда он наконец остался наедине с дедушкой и бабушкой, ему представилась возможность поговорить с ними. Ему был нужен их совет. Но первым делом он постарался кое-что узнать. Он выяснил, что его отец, единственный сын дедушки Бредли, женившись, взял фамилию жены. - Это можно понять, - сказал дедушка Бредли. - рудбек должен был оставаться Рудбеком. Марта была наследницей, и Крейтон должен был председательствовать на собраниях акционеров, конференциях, за обеденным столом и все такое прочее. Я надеялся, что мой сын будет служить музе истории, как я. Но когда дела сложились таким образом, что мне оставалось, как не радоваться за него? Родители Торби и он сам попали в беду из-за того, что его отец старался из всех сил быть самым Рудбеком из Рудбеков - он хотел лично проинспектировать как можно больше объектов своей космической империи. - Твой отец всегда отличался высокой добросовестностью, и когда дедушка Рудбек скончался еще до того, как отец завершил, так сказать, свое ученичество, Крейтон поручил заниматься всеми делами Джону Уимсби - я думаю, что ты знаешь: Джон был вторым мужем младшей сестры твоей другой бабушки, Арии; и Леда - это дочь Арии от первого ее брака. - Нет, этого я не знал. - Торби перевел эту систему родственных взамиоотношений в термины, принятые на "Сису"... и с удивлением обнаружил, что Леда принадлежит к другой общности! А дядя Джек - в общем-то не был "дядей" - но как бы его назвать по-английски? - Джон был секретарем и доверенным лицом твоего другого дедушки, и, конечно, это бы наилучший выбор: он знал все дела лучше, чем кто-либо, не считая своего доверителя. И когда мы пришли в себя от ужаса после вашего трагического исчезновения, то обнаружили, что мир продолжает существовать, дела должны идти и что Джон справляется с ними так, словно он Рудбек. - Он был просто восхитителен! - пискнула бабушка. - Да, это верно. Я должен признать, что после того, как Крейтон женился, у нас с бабушкой заметно вырос уровень жизни. Жалованье в колледже никогда не давало таких возможностей, но Крейтон и Марта были очень благородны. Мы с бабушкой оказались в затруднительном положении после исчезновения твоего отца, но Джон заверил нас, что наш доход не изменится. - Он даже вырос, - выразительно добавила бабушка. - Ах, да. Вся семья - мы считаем себя частью семьи Рудбек, хотя с гордостью носим и собственное имя, - вся семья была более чем удовлетворена тем, как Джон вел дела. Но Торби интересовало нечто совсем иное, чем добродетели дяди Джека. - Вы рассказывали мне, что мы стартовали в Акке, ушли в большой прыжок к Дальней Звезде и таки не достигли ее, так? Это очень-очень далеко от Джабула. - Думаю, так оно и есть. В колледже есть только малый Галактический Атлас, и должен признать, очень трудно понять, что произошло на пространстве в несколько дюймов, которое в действительности равно многим световым годам. - В данном случае - ста семидести световым годам. - Как бы подсчитать, сколько это будет в милях? - Вам это не удастся сделать привычным путем, но думаю, что от того места, где нас захватили, и до того, где я бвл продан в последний раз, лежит большое пространство. Я не могу понять, как все случилось. - Я слышал, как ты в свое время употреблял выражение "продать". Ты должен понять, что оно неправильно. Крепостное право, которое в ходу на Саргоне, не означает владение рабом как движимым имуществом. Оно идет от дервней индийской системы каст, которая обеспечивает стабильный социальный порядок сверзу донизу, основанный на неписанных законах. И ты не должен называть его "рабством". - Я не знаю другого слова для перевода саргонезского выражения. - Я могу придумать их несколько, хотя не знаю саргонезского... этот язык мало где изучают. Но, мой дорогой Тор, ты ведь не изучал человеческую историю и культуру. Так что положись на мой авторитет в той области, где я считаюсь специалистом. - Ну что ж... - Торби был расстроен. - я не так уж хорошо знаю Системный Английский, и есть целый кусок истории, с которым я не знаком... точнее, большой период истории... - Так оно и есть. И я первый обратил на это внимание. - Но я не могу перевести лучше или иначе - я был продан и был рабом! - Ну-ну, сынок... - Не надо спорить с дедушкой, мой дорогой, ты же хороший мальчик. Торби замолчал. Он как-то упомянул, что ему пришлось быть нищим, и видел, что дедушка пришел в ужас от такого бесчестья, хотя прямо об этом не говорил. Торби обрадовался, когда разговор коснулся организации дела Рудбеков. Пришлось признать, что ему приходится нелегко. - Рим строился не за один день, Тор. - Мне кажется, что я никогда ничего не пойму! Я подумываю о том, чтобы вернуться обратно в Стражу. Дедушка нахмурился. - Это не очень умно. - Почему, сэр? - Если у тебя нет данных к бизнесу, есть еще немало столь же благородных профессий. - Вы считаете, что Стражакним не относится? - М-м-м... видишь ли, мы с бабушкой относимся к пацифистам философского плана. И ты не можешь отрицать, что не существует морального оправдания, когда покушаются на человеческую жизнь. - Никогда, - твердо подтвердила бабушка. Торби подумал: что бы сказал папа? Черт возьми, он знал, что отец просто отбросил бы их в сторону, если он гнался за рабовладельческим кораблем. - А что бы вы сделали, когда на вас идет пират? - Что? - Пират. У вас на хвосте пират, и деться вам некуда. - Думаю, что вы можете убегать. Оставаться и вступать в драку - антиморально. Тор, ничего нет ужаснее насилия. - Но ты не можешь бежать - он перекфроет тебе путь. Выход один: или ты или он. - Ты говоришь "он". Тогда надо сдаваться... и его намерения лишатся смысла... как проповедовал бессмертный Ганди. Торби с трудом перевел дыхание. - Простите, дедушка, но у него совсем иная цель. Пирату нужны рабы. Ты вынужден драться. И самая благородная вещь, которой я горжусь, - это то, что сжег пирата. - Что? Сжег? - Поймал его в прицел. И распылил по космосу. Бабушка всхлипнула. Наконец дедушка сухо сказал: - Тор, боюсь, что ты был под плохим влиянием. Наверно, тыв этом не виноват. Но у тебя масса неверных представлений - и о фактах, и об их оценке. Будь логичным. Если ты "сжег" его, как ты говоришь, откуда ты можешь знать, что он собирался - опять-таки, как ты говоришь - захватить рабов? Что бы он с ними делал? Ничего. Торби молчал. Имело большое значение, с какой стороны Площади смотреть на вещи... и если у тебя не было положения, тебя и не слушали. Это был всеобщий закон. - Так что давай больше не будем говорить на эту тему, - продолжил дедушка Бредли. - Что касается всего остального, то я дам тебе совет, который когда-то получил от меня твой отец: если ты чувствуешь, что не годишься для торговли, то и не пытайся заниматься ею. Но уносить ноги, чтобы вступить в Стражу, как ребенок, увлеченный романтикой, - нет, сынок! Но тебе не придется ломать себе голову. Джон Уимсби - исключительно способный управляющий, и тебе не нужно принимать никаких решений. - Он встал. - Я знаю, потому что говорил об этом с Джоном, и он весьма благородно согласился еще немного нести свою ношу... или даже больше того, если в том возникнет необходимость. А теперь пойдем спать. Утро здесь наступает рано. Торби уехал на следующее утро, сопровождаемый вежливыми уверениями, что их дом - его дом, и это не могло не вызвать в нем определенных сомнений. Проведя бессонную ночь, он выработал решение и с ним явился в Рудбек-сити. Он хотел спать, видя вокруг себя переборки корабля. Он хотел вернуться к тому делу, которым занимался папа; быть хозяином миллиардов - это не его стиль. Первым делом он должен был докопаться до бумаг, которые подписали его отец и мать, сравнить их с теми документами, что были подготовлены для него Уимсби, а затем покинуть Землю и вернуться к людям, которые говорят с ним на одном языке! Как только он оказался у себя, то позвонил в офис дяде Джеку, но услышал, что того нет в городе. Он решил, что может написать записку, выдержанную в самом вежливом тоне - о, да! Должен попрощаться с Ледой. Он связался с юридическим отделом, попросил их найти в сейфе полномочия, подписанные его родителями, и прслать их к нему. Но вместо документов он увидел судью Брадера. - Рудбек, что там относительно вашего указания насчет этих бумаг из сейфа? - Я хотел бы увидеть их, - объяснил Торби. - Никто, кроме официальных лиц компании, не имеет права получать бумаги из сейфа. - А кто же я? - Боюсь, что вы всего лишь молодой человек, который плохо представляет себе, что происходит вокруг. В свое время вы получите определенный пост. Но в данный момент вы всего лишь гость, пытающийся разобраться в делах своих родителей. Торби проглотил сентенцию: как бы она ни звучала, в ней была доля истины. - Я осведомлялся у вас относительно еще одного дела. что сделано в суде для установления факта смерти моих родителей? - Вы так торопитесь похоронить их? - Конечно, нет. Но дядя Джек сказал, что это должно быть сделано. Итак, что там слышно? Брадер фыркнул. - Ничего. Это ваши дела. - Что вы имеете в виду? - Молодой человек, неужели вы думаете, что служащие этой компании будут заниматься процессом, который можетпринести фирме неисчислимые убытки, а имостанется лишь дожидаться, пока вы сможете предотвратить их? Утверждение завещания может длиться годами, в течение которых дела будут стоять на месте... всего лишь оттого, что вы отказываетесь подписать несколько простых бумажек, которые я подготовил для вас пару недель назад. - Вы хотите сказать, что пока я не подпишу их, ничего не сдвинется с места? - Совершенно верно. - Не понимаю. Предположим, я бы погиб - или вообще не родился. Неужели дела останавливаются каждый раз, как умирает каждый из Рудбеков? - М-м-м... в общем-то нет. С разрешения суда дела продолжают идти своим чередом. Но вы здесь, и мы должны принимать это во внимание. Вы должны четче представить себе, что мое терпение подходит к концу. Только потому, что вы прочли несколько финансовыхдокументов, вам уже кажется, что вы разбираетесь в бизнесе. Вы ничего не понимаете в нем. Например, вы убеждены, что финансовые рычаги, которые вручены лично Джону Уимсби, вы можете обратить в свою пользу. И если вы попытаетесь пойти на это, пока мы занимается установлением факта смерти ваших родителей, я вижу, что нас ждет масса неприятностей. Мы не можем позволить себе это. Компания не может позволить. Рудбеки не могут позволить. Поэтому я требую, чтобы бумаги были подписаны сегодня, - и покончим с этой глупой болтовней. Ясно? Торби опустил голову. - Я не сделаю этого. - Что вы имеете ввиду - я не сделаю этого? - Я не подпишу ни одной бумаги, пока не буду твердо знать, что делаю, тем более что до сих пор я не видел документов, подписанных моими родителями. - Мы еще посмотрим! - Я буду стоять на своем, пока не разберусь, что тут делается! Глава 19 Торби почувствовал, насколько трудны стали его изыскания. Дела шли вроде бы как и раньше и в то же время по-другому. Он начал смутно подозревать, что уроки, которые он получил в деле организации бизнеса, были подготовлены не самым лучшим образом; он тонул в потоке данных, которые не имел лучшим образом; он тонул в потоке данных, которые не имели отношения к делу, в "отчетах" и "анализах", которые не были анализами. Но он знал так мало, что потребовалось много времени, пренжде чем у негопоявились сомнения. Подозрения перешли в уверенность с того дня, как он бросил вызов судье Брадеру. Долорес трудилась, как всегда, не покладая рук, и люди, как и раньше, вскакивали, когда он обращался к ним, но бурный поток информации стал иссякать, пока окончательно не прекратился. Перед ним бесконечно извинялись, но найти теперь то, что ему было нужно, не было никакой возможности. Или "обзорбыл подготовлен, кудаже он делся", или "человек, который заниматеся этим вопросом, уехализ города", "или эти папки лежат в сейфе, но никого из должностныхлиц сегодня нет на месте". Ни судья Брадер, ни дядя Джек ныне не помогали ему, а их помощники демонстрировали вежливую беспомощность. Он не имел ни малейшей возможности отловить дядю Джека где-нибудь в поместье. Леда сказала ему, что "папа часто уезжает по делам". Даже в его собственном офисе дела начали валиться из рук. Не смотря на библиотеку, организованную Долорес, она сама не могла найти или даже припомнить, где находятся бумаги, положенные на сохранение. Наконец он как-то потерял терпение и выставил ее. Она восприняла это очень спокойно: - Простите, сэр. Ноя очень стараюсь. Торби извинился перед ней. Увидев, чтопроисходит, он понял, что столкнулся с саботажем; он насмотрелся на грузчиков, которые были большими матерами такой волынки. Ноэто бедное создание былотут ни при чем; он зря набросился на нее. - Я в самом деле был не прав, - умиротворяюще сказал он. - Возьмите себе свободный день. - О, я не могу, сэр. - Кто вам это сказал? Отправляйтесь домой. - Я бы предпочла остаться, сэр. - Что ж... как вам будет угодно. Нопойдите отдохните в дамской комнате. Это приказ. Увидимся завтра. Ему было необходимо остаться одному, вынырнуть из потока фактов и цифр. Он стал прикидывать, что ему удалось понять. Наконец он смог набросать на бумаге какие-то результаты. Итак: судья Брадер и дядя Джек подвергли его сокрушительной бомбардировке за отказз подписать их полномочия. Итак: он может считаться "Рудбеком из Рудбеков", но пока родители Торби не будут официально признаны погибшими, дядя Джек будет продолжать вершить дела. Итак: судья Брадер откровенно сказал ему, что, пока он не признает своей полной некомпетентности и не подпишет доверенности, не будет предпринято никаких шагов относительно вышеупомянутого дела. Итак: он не знает, что подписали его родители. Он пытался выяснить это - и потепел поражение. Итак: "владение" и "контроль" - это совершенно разные вещи. Дядя Джек контролирует все, чем Торби владеет, хотя принадлежит ему номинально всего одна доля, что позволяет дяде Джеку считаться действующим директором фирмы (Леде принадлежит куда больший кусок, так как она из Рудбеков, - но дядя Джек скорее всего контролирует и ее вклады тоже; Леда не обращает внимания на дела). Вывод... Какой вывод? Что дядя Джек занимается какими-то махинациями и поэтому не дает ему разобраться в делах? Да нет, что-то не похоже. У дяди Джека такая прибыль, что только патологический скряга хотел бы получить больше денег. Похоже, что дела его родителей в полном порядке - их счета заметно выросли; а мегабак, который дядя Джек вручил ему, вряд ли может нанести им серьезный уро. Еще одна статья отчислений относится к бабушке и дедушке Бредли, плюс некоторые суммы на поддержание в порядке их дома - ничего серьезного, еще пара мегабаков. Вывод: дядя Джек - босс, ему нарвится быть боссом, и он собирается оставаться им, сколько возможно. "Статус"... У дяди Джека высокий статус, и он борется, чтобы сохранить его. Торби показалось, что наконец он понял его. Дядя Джек жаловался, что загружен работой выше головы, но ему нравится быть хозяином - точно так же, как капитан или старший офицер в Семьене щадили себя в работе, хотя каждому члену Семьи Свободных Торговцев принадлежала равная доля. Дядя Джек - это "старший офицер" и он не собирается уступать свое высокое положение тому, кто вдвое моложе его и кто (будем смотреть в лицо фактам!) не разбирается в делах, знать которые требует это положение. В этот момент озанения Торби решил, что он должен подписать доверенность дяде Джеку, который заслужил такое отношение своей нелегкой работой, в то время как Торби всего лишь стал наследником. Дядя Джек, наверное, был жестоко разочарован, когда он, Торби, вернулся живым; эта ухмылка судьбы не доставила ему никакого удовольствия. Да пусть ему все достанется! Он же приведет дела в порядок и уйдет в Стражу. Но Торби не чувствовал готовности сложить оружие перед судьей Брадером. Его отшвырнули в сторону - и сопротивляться любому давлению было его естественной реакцией, хотя он сам и не сознавал этого; это было безжалостно вбито вего плоть и кровь хлыстами хозяев. Он не понимал этого - просто он знал, что должен упрямо стоять на своем. Он решил, что папаодобрил бы его. Мыслио папе кое-что напомнили ему. Неужто Рудбеки связаны, пусть и не в прямую, с работорговлей? Теперь он понял, почему папа вырабатывал в нем такую цепкость, - он не мог уйти, пока не будет знать все досконально... так же, как и не может поставить точку на этом деле, если в самом деле существуют такие негласные взаимоотношения. Но какему разобраться в этом? Да, он Рудбек из Рудбеков... но они связали его тысячами нитей, как того парняиз истории, которую ему рассказывал папа... "Гулливер" - вот как он назывался. Нучтож, давайте прикинем: папа сообщил в Корпус "Икс", что существует связь между крупными строителями космических кораблей, правительством Саргона и пиратами-работорговцами. Пиратам нужны корабли. Корабли... он припомнил книжку, которую читал на прошлой неделе: история каждого корабля, которыйбыл построен на верфях Галактического Транспорта, - от номера 0001 до самого последнего. Он зашел в библиотеку. Хм-м-м... толстая красная книга. Странно, но она исчезла... как и много чего раньше. Но так как его интересовали корабли, он запомнил ее почти дословно - уроки папы не прошлидаром.Он начал набрасывать заметки. Большинство кораблей несли свою службу внутри Гегемонии; часть из них принадлежала Рудбекам, часть другим. Он с удовольствием подумал, что часть его кораблей была продана Людям. Но некоторые были зарегистрированына имя владельцев, которых он не мог определить... и все же он подумал, что знал их имена, покрайней мере, исходя из тех доходов, поступавших по каналам законной межзвездной торговли Гегемонии, и конечно же он узнавал некоторыекланы Свободных Торговцев. Но даже если бы у него была та книга - сидя за столом, ни в чем нельзя быть уверенным. Может быть, здесь, на Земле, нет возможности разобраться во всем... а может быть, и судья Брадер, и дядя Джек даже не подозревают, что за их спинами вершатся грязные дела. Встав, он включил картину Галактических Путей, которую приказал поставить у себя. Она показывала только исследованную часть Галактики - но даже ее можно было охватить взглядом лишь в фантастически маленьком масштабе. Он стал работать с этим объемным атласом. Первым делом он высветил зеленым Девять Миров. Затем добавил желтого, обозначив опасные участки, избегавшиеся Людьми. Зажег две планеты, между которыми были захвачены его родители, затем таким же образом обозначил каждое пропавшее судно Людей, припоминая все, что ему было известно о прыжках, из которых никтоне вернулся. Результатом стало соцветие цветных огоньков, все ближе теснившихся друг к другу по мере того, как они приближались к сектору Девяти Миров. Посмотрев на эту картину, Торби присвистнул. Папа знал, о чем говорил, но без этой наглядной картины трудно было представить себе весь размах. Он начал прикидывать линии регулярных рейсов и заправочные станции,поставленные Галактическим Транспортом на этих путях... затем обозначил оранжевым банковские конторы Галактической Вексельной Корпорации "по соседству". Затем он стал внимательно изучать картину. Ее еще нельзя было считать окончательным доказательством - а вдруг кто-то другой в поисках прибыли решил развить такую активность именно в этом секторе? Но он решил докопаться. Глава 20 Торби увидел, что Леда приказала сервировать стол в саду. Они были вдвоем, и падающий снег покрывал искусственное небо мерцающим куполом. Свечи, цветы, струнное трио и сама Леда делали картину привлекательной, но Торби не испытывал удовольствия, хотя ему нравилась Леда и он считал сад самым привлекательным местом в усадьбе Рудбеков. С обедом было почти покончено, когда Леда сказала: - Плачу доллар, чтобы узнать, о чем ты думаешь. Торби, смутившись, взглянул на нее: - О, ничего особенного. - Это "ничего особенного" тебя, видимо, беспокоит. - Ну... да, так оно и есть. - Не хочешь ли рассказать Леде? Торби прикрыл глаза. Дочка Уимсби была последним человеком, с кем он хотел бы откровенничать. Его задумчивость объяснялась непреходящей мыслью о том, что ему придется делать, если он выяснит, что Рудбеки связаны с работорговлей. - Думаю, что, может быть, у меня еще есть шанс стать бизнесменом. - Ну как же, папочка говорит, что твоя голова потрясающе воспринимает цифры. Торби фыркнул: - Тогда почему же он не... - Торби остановился. - Что он "не"? - Ну... - Черт побери, человеку надо говорить с кем-то, кто ему нравиться, и кто, в случае необходимости, может даже гаркнуть на него. Как папа. Как Фриц. Да и как полковник Брисби. Постоянно находясь на людях, он чувствовал свое полное одиночество - не считая Лелы, которая,похоже, старалась относиться к нему по-товарищески. - Леда, что из того, что я тебе рассказываю, ты передаешь отцу? К его удивлению, она вспыхнула: - По какому праву ты это говоришь, Тор? - Ну, ты же близка с ним. Разве не так? Она внезапно встала: - Если ты закончил, пойдем погуляем. Торби поднялся. Они гуляли по дорожкам, прислушиваясь к звукам непогоды, разгулявшейся над их головами. Она привела его в укромный уголок вдали от дома, скрытый кустами, и присела там на валун: - Отличное место для разговора с глазу на глаз. - Неужто? После того как сад был подключен к подслушивающему устройству, я искала такое место, где знала бы, что могу целоваться без папиных соглядатаев. Торби огляделся: - И нашла вот это? - Ты понимаешь, что тебя подслушивают почти всюду, разве что не на склонах? - Нет. Но мне это не нравится. - А кому нравится? Но это обычная предосторожность в таких делах, какие ведут Рудбеки, и отца не стоит ругать за это. Мне пришлось потратить несколько кредитов, чтобы убедиться - сад прослушивается не так уж тщательно, как ему кажется. Так что, если у тебя есть что сказать и ты не хочешь, чтобы папочка подслушал, можешь сказать это здесь. Он никогда не узнает. Провалиться мне на этом месте. Торби помедлил, осматриваясь. Он решил, что, если микрофон находится где-то поблизости, он должен быть замаскирован под цветок... что было вполне возможно. - Может быть, поостеречься, пока мы не окажемся на лыжном склоне? - Расслабься, дорогой. Если уж ты решил мне довериться, верь, что здесь вполне безопасно. - Ну, ладно. - Он почувствовал, что жне может больше сдерживать напряжения, раздражения... так как пришел к выводу, что дядя Джек постоянно старается поставить ему подножку, дабы лишить той потенциальной силы, которой он обладает. Леда слушала его с серьезным видом. - Вот как обстоят дела. Ты считаешь, что я сошел с ума? - Тор, - сказала она, - ты догадываешься, что папочка постоянно подсовывал меня тебе? - Что? - Не понимаю, как ты мог этого не видеть. Разве что ты был совершенно... наверно, так оно и было. Но воспринимай это как чистую правду. Это должен был бы быть один из очевидных браков, польза которых видна всем... кроме разве тех двух, что имеют к нему прямое отношение. Торби забыл все свои тревоги перед лицом столь восхитительного предложения. - Ты хочешь сказать... ну, что ты... - он окончательно смешался и замолчал. - О господи, дорогой мой! Имей я эту сделку в мыслях, неужели я стала бы тебе говорить о ней? Да, признаю, что перед тем как ты появился, я обещала обдумать эту возможность. Но ты не проявил ко мне никакого внимания - а я слишком горда, чтобы в этих обстоятельствах добиваться столь сомнительной цели, если даже от нее зависит процветание Рудбеков. Ну, а теперь что там относительно того, что папочка не позволяет тебе взглянуть на ту доверенность, что Марта и Крейтон дали ему? - Они не позволяют мне увидеть ее; а я не буду до той поры ничего подписывать. - Но если они тебе ее покажут, ты подпишешь? - Ну... вполне возможно, что, может быть, и подпишу. Но я хочу увидеть, какие распоряжения оставили мои родители. - Не могу понять, почему папочка противится столь естественному желанию. Разве что... - Она нахмурилась. - Разве что? - А как насчет твоей доли? Она переходит к тебе? - Какой доли? - О господи, твоей же! Ты знаешь, какая доля принадлежит мне. Эти акции были вручены мне Рудбеками при рождении - твоим дедушкой. Моим дядей. Ты скорее всего должен получить вдвое больше, чем я, так как предполагается, что когда-нибудь ты станешь подлинным Рудбеком. - У меня нет никаких акций. Она мрачно кивнула. - Это одна из причин, по которой папочка и судья не хотят показывать тебе бумаги. Наши личные вклады ни от кого не зависят, и после того, как мы вступаем в законный возраст, мы можем делать с ними все, что заблагорассудится. Твои родители имели твой голос, так же, как папочка до сих пор пользуется моим голосом - но в любой доверенности, которую они подписали, должно было быть сказано, что твоя доля не может ни к кому перейти. Ты можешь грохнуть кулаком по столу, и им прдется проглотить это или же пристрелить тебя. - Она снова нахмурилась. - Нет, убивать тебя они не будут. Тор по большому счету мой отец неплохой человек. - Я никогда не считал его плохим. - Я не люблю его, но я им восхищаюсь. Но, по сути дела, я Рудбек, а он - нет. Это глупо, не так ли? Потому что в нас, Рудбеках, нет ничего особенного, мы просто хитрые прижимистые крестьяне. Но и меня кое-что тревожит. Ты помнишь Джоэла де ла Круа? - Того, что хотел поговорить со мной? - Верно. Джоэл здесь больше не работает. - Не понимаю. - Ты разве не знал, что он был восходящей звездой в инженерном отделе Галактических Предприятий? Там ему предложили другую работу; сам же Джоэл сказал, что его уволили, так как он сунул нос не в свое дело, попытавшись поговорить с тобой. - Она помрачнела. - Я не знала, чему верить. Но теперь я верю Джоэлу. Так что же ты собираешься делать, Тор, - бросить все, как есть, или же доказать, что ты в самом деле Рудбек из Рудбеков? Торби закусли губу. - Я бы хотел вернуться обратно в Стражу и забыть всю эту ерунду. Я всего хотел понять, что значит быть богатым. Теперь я это знаю, но вынес из этого знания только головную боль. - Значит, ты все бросаешь? - в ее голосе проскользнула едва заметная нотка печали. - Я этого не сказал. Я собираюсь остаться и разобраться, что к чему. Я не знаю лишь, с чего начинать. Ты считаешь, что я должен грохнуть по столу дяди Джека и потребовать мою долю? - М-м-м-... но только, чтобы рядом с тобой стоял юрист. - Здесь и так слишком много законников! - Поэтому один зи них и нужен лично тебе. Я могу связаться с тем, кто выиграл стычку с судьей Брадером. - Как мне его найти? - Господи, мне-то юриста не нужно. Но я могу поискать. А теперь давай побродим и поболтаем - на тот случай, если мы кого-нибудь заинтересуем. - Торби провел утомительное утро, изучая законы, относящиеся к корпорациям. Сразу же после ленча с ним по видеофону связалась Леда. - Тор, как насчет того, чтобы взять меня покататься на лыжах? Буря кончилась, и снег просто великолепен, она многозначительно смотрела на него. - Ну... - Ох... да собирайся же! Он пошел. Пока они не оказались далеко от дома, они молчали. Наконец Леда сказала: - Человек, который тебе нужен, - это Джеймс Дж.Гарш из Нью-Вашингтона. - Я так и думал, что ты мне звонишь из-за этого. Ты хочешь кататься? Я бы предпочел вернуться и позвонить ему. - О, господи! - Она досадливо покачала головой. - Тор, я бы вышла за тебя замуж лишь для того, чтобы быть тебе матерью. Допустим, ты вернешься домой и позвонишь от Рудбеков адвокату с очень высокой репутацией. Ну и что будет? - А что будет? - Ты можешь проснуться в тихом спокойном месте, где вокруг тебя будут стоять могучие мускулистые няни. Я провела бессонную ночь и пришла к выводу, что тут есть чем заняться. И приняла решение. Я бы хотела, чтобы папочка вечно занимался тем, что он делает... но если он ведет грязную игру, я на твоей стороне. - Спасибо, Леда. - Он говорит "спасибо"! Тор, все это делается лишь для Рудбеков. Ну, а теперь к делу. Ты не можешь схватить шапку в охапку и прямиком направиться в Нью-Вашингтон нанимать юриста. Если я разбираюсь в судье Брадере, он уже продумал, что делать, если ты пойдешь на это. Но ты можешь изъявить желание осмотреть некоторые из своих владений... и начать со своего дома в Нью-Вашингтоне. - Хитро придумано, Леда. - Я такая хитрая, что даже сама поражаюсь. И если ты хочешь, чтобы все прошло гладко, ты должен пригласить меня с собой. Папочка как-то сказал мне, что я должна ознакомить тебя с окрестностями. - Конечно, Леда. Но у тебя будет слишком много хлопот. - Все будет очень просто. Мы в самом деле осмотрим некоторые достопримечательности, например, в Отделе Северной Америки. Единственное, что меня беспокоит, - как ускользнуть от охраны? - Охраны? - Никто из имеющих вес Рудбеков не путешествует без телохранителей. Ну хотя бы для того, чтобы они могли охраняиь тебя от репортеров и сумасшедших. - Я думаю, - медленно сказал Торби, - что относительно меня ты ошибаешься. Я ездил навестить моих стариков. И со мной не было никакой охраны. - Они умеют оставаться незамеченными. Ручаюсь, что в доме твоей бабушки было как минимум два человека, пока ты оставался там. Видишь вон того одинокого лыжника? Он катается отнюдь не для своего удовольствия. Так что мы должны продумать, как унести от них ноги, пока ты не доберешься до Гарша. Не волнуйся. Я обо всем подумаю. Торби был очень заинтересован большой столицей, но еще больше его интересовала цель, ради которой он тут оказался. Леда удерживала его от спешки. - Первым делом мы осмотримся. Мы должны вести себя совершенно естественно. Дом, который можно было сравнить с поместьем Рудбеков, был в таком виде, словно хозяева его покинули день назад. Он узнал двух слуг, которых видел в поместье. Машина с водителем и дворецкий в ливрее Рудбеков ждали их. Водитель, казалось, знал, что они хотят увидеть; они ехали под зимним солнцем субтропиков, и Леда указывала ему на посольства и косульства других планет. Когда они проезжали величественную анфиладу зданий, в которых размещалась Стража Гегемонии, Торби попросил шофера притормозить, иначе он бы свернул себе шею. - Никак это твоя альма-матер? - спросила Леда. Затем она шепнула: - Присмотрись получше. Здание напротив - это то, куда мы должны попасть. Они оказались у точной копии Мемориала Линкольна. Торби внезапно показалось, что статуя похожа на папу - не буквально, но что-то в ней было. Его глаза наполнились слезами. - Здесь я всегда чувствую волнение, - шепнула Леда, - словно я зашла в свою старую церковь. Ты знаешь, кто они был? Он основал Америку. Во времена той ужасной древней истории. - Он сделал кое-что еще. - Что? - Он освободил рабов. - Ах вот как, - она взглянула на него с грустным пониманием. - Это имеет для тебя особое значение... не так ли? - Да... - Он хотел было сказать Леде о причине, побудившей его ввязаться в драку, потому что они были одни и это место не прослушивалось. Но не смог. Папа не имел бы ничего против, но он обещал полковнику Брисби. Торби с трудом разбирал надписи на стенах с буквами и выражениями, которые были в ходу еще до того, английский стал Системным Ангийским. Леда потянула его за рукав и прошептала: - Идем. Я не могу долго находиться тут... или я начну плакать. Они вышли на цыпочках. Леда решила, что они должны немедленно посетить представление на Млечном Пути. Поэтому они отпустили шофера, сказав тому вернуться через три часа и десять минут, а за ложу на двоих Торби заплатил сумасшедшие деньги спекулянту билетами. - Наконец-то! - выдохнула она, когда они очутились в здании. - Полдела сделано. Дворецкий в машине заснет, как только они завернут за угол. Но от водителя мы избавились ненадолго. Да и дворецкий сразу же вернется за нами, если дорожит своим местом. Так что сейчас он скорее всего покупает билет. Или уже внутри. Не оглядывайся. Эскалатор понес их наверх. - У нас несколько секунд; он не может последовать за нами, пока мы не скроемся за углом. А теперь слушай. Люди, сидящие на наших местах, покинут их, как только мы предъявим билеты. Но едва я усядусь, тут же заплати другому человеку, чтобы он оставался на своем месте. И дай бог, чтобы это оказался мужчина, так как нашему опекуну понадобится всего несколько минут, чтобы узнать, где мы находимся... или секунд, если он внизу уже выяснил, куда мы направились. Когда он найдет нашу ложу, то увидит, что я сижу в ней с мужчиной. Лица мужчины в темноте он не разглядит, но увидит, что с ним сижу я, потому что специально надела платье, которое светится в темноте. Он будет счастлив. Ты же бери ноги в руки и уходи через любой выход, кроме главного; водитель скорее всего будет там ждать, постарайся быть в холле за несколько минут перед тем, как он подаст машину. Если ты не успеешь, бери любую машину и гони домой. А я буду громко жаловаться, что тебе не понравилось представление и ты ушел домой. Торби решил, что Корпус "Икс" много потерял, не завербовав Леду в свои ряды. - А не сообщат ли они, что потеряли наш след? - Они будут так счастливы, найдя нас, что и дышать забудут. Вот мы и на месте - двигай! До встерчи! Торби выбрался наружу через боковой выход, заблудился, навел справки у полисмена и наконец оказался у здания напротив штабквартиры Стражи. Указатель помещений подсказал ему, что контора Гаша находится на 34-м этаже, и через несколько минут он уже стоял перед секретаршей, к устам которой, казалось, навсегда прилипло слово "нет". Она охолодно сообщила ему, что Советник не принмает никого без предварительно оповещения. Не желает ли он изложить суть своего дела одному из помощников Советника? - Торби огляделся, помещение было переполнено. Она нажала клавишу: - Говорите! - и рявкнула: - Здесь умеют хранить тайны. - Передайте мистеру Гаршу, что с ним хотел бы встретиться Рудбек из Рудбеков. Торби показалось, что она готова посоветовать ему не нести чепухи. Но она торопливо встала и вышла. Вернувшись, она тихо сказала: - Советник может выделить вам пять минут. Вот сюда, сэр. Личный офис Джеймса Дж. Граша составлял резкий контраст и со зданием, и с его приемной, да и сам он напоминал неубранную постель: небритый, в мятых брюках, с заметным животом над ремнем. Он не поднялся навстречу вошедшему. - Рудбек? - Да, сэр. Вы мистер Джеймс Дж. Гарш? - Тот самый. Ваше удостоверение. Сдается мне, что видел ваше лицо в каком-то выпуске новостей, но не могу припомнить, когда и где. Торби протянул Грашу свою карточку. Гарш внимательно изучил все ее графы и протянул обратно. - Садитесь. Чем могу быть полезен? - Мне нужен совет... и помощь. - Как раз этим я и торгую. Но Брадеру законники шепчут советы прямо в уши. Чем же именно я могу быть вам полезен? - Можем ли мы поговорить конфиденциально? - Раскованно, сынок. Надо говорить "раскованно". К юристу нельзя обращаться с такой просьбой: он или честен или нет. Что касается меня, я получестен. Так что выбирайте. - Видите ли... это длинная история. - Так сделайте ее покороче. И говорите. А я буду слушать. - Вы возьметесь представлять мои интересы? - Говорите, а я послушаю, - повторил Гарш. - Может быть, я завалюсь спать. У меня сегодня не самый лучший день. Я ничего не обещаю. - Хорошо, - сказал Торби и приступил к рассказу. Гарш слушал его с закрытыми глазами, скрестив пальцы на животе. - Это все, - подвел итог Торби, - не считая того, что я хочу добиться ясности, чтобы вернуться обратно в Стражу. Гарш в первый раз проявил интерес к его словам. - Рудбек из Рудбеков? В Стражу? Не делай глупостей, сынок. - Но, по праввде говоря, я не настоящий Рудбек из Рудбеков. Я кадровый Стражник, который стал им в силу обстоятельств, от меня не зависящих. - Я знаю эту часть вашей истории, любители троготельных романов проглотят ее, не пережевывая. Но мы оба столкнулись с обстоятельствами, над которыми мы не властны. Суть дела в том, что человек не хочет покинуть свое место. Даже если оно ему не принадлежит. - И мне тоже, - упрямо сказал Торби. - Давайте не будем заниматься глупостями. Первым делом мы добьемся, что ваши родители официально будут объявлены погибшими. Во-вторых, мы потребуем представить их завещния и доверенности. И если вторая сторона начнет слишком суетиться, мы получим судебный ордер... и даже могущественный Рудбек сдастся перед повесткой "Явиться-в-суд-или-будете-доставлены-силой". - Он закусил ноготь. - Но может пройти некоторое время, прежде чем вы получите ваше имущество и ваше положение будет определено. Суд может решить: или вы имеете право самостоятельно принимать решения, или же в завещании будет сказано, на кого возлагается эта обязанность, или же суд может назначить кого-то третьего. Но если все, что вы сказали, верно, то последних вдух вариантов быть не может. Даже любой из судей, что сидят у Брадера в кармане, не осмелится на это, зная, что его решение будет отменено. - Но что я могу сделать, если они ничего не начнут делать для признания факта смерти моих родителей? - А кто вам сказал, что вы должны их ждать? Вы заинтересованная сторона номер один, поэтому вы и начинайте действовать. Другие родственники? Двоюродные сестры, например? - Двоюродных нет. Я не знаю, какие еще могут появиться наследники. Есть еще родители моего отца Бредли. - Даже не знал, что они живы. Они вас отговаривали? Торби начал было возражать, но смешался: - Даже не могу понять. - Отметьте, когда мы дойдем до этого. Другие родственники.. пока мы не заглянем в завещание, знать их мы не можем - а скорее всего это не произойдет до тех пор, пока суд не вынудит их. У вас есть какие-то возражения против того, чтобы давать свидетельства под гипнозом? Под воздействием лекарственных препаратов? Против детектора лжи? - Нет. Почему? - Вы самый важный свидетель факта их смерти, хотя прошло достаточно много времени. - А если лицо исчезло очень давно? - Смотря как оценивать. Временной промежуток служит руководством лишь для суда, в законе об этом ничего не сказано. Семь лет назад с этим еще надо было считаться - но теперь... Теперь смотрят на вещи куда шире. - Когда мы начнем? - У вас есть деньги? Или они вцепились в них когтями и не подпускают вас к ним? А я стою дорого. Обычно я требую оплаты за каждый мой вдох и выдох. - Хм-м-м... Разве я вам не сказал, что берусь за это дело? Вам не приходило в голову, что ваша жизнь может быть в опасности? - Что? Нет, никогда. - Сынок, люди творят черт-те что из-за денег, но они делают еще более ужасные вещи из-за власти, которую дают деньги. Любой, кто находится слишком близко к миллиарду кредитов, в опасности. Это то же самое, что держать у себя дома ручную кобру. будь я на вашем месте и почувтсвуй я себя плохо, я бы нанял собственного доктора. Я был бы осторожен, открывая двери и походя к распахнутым окнам. - Он задумался. - Поместье Рудбеков сейчас для вас не самое лучшее место, не искушайте их. Кстати, здесь вам бывать не надо. Вы член Дипломатического Клуба? - Нет, сэр. - Теперь вступите в него. Все будут удивлены, если вы не сделаете этого. После шести я часто бываю там. У меня там свой кабинет и что-то вроде частной конторы. Номер 20-II. - Номер 20-II. - Я еще не сказал, что берусь за ваше дело. Вы хоть пониматете, в каком я окажусь положении, если проиграю его? - Нет, сэр. - Как, вы говорите, называется то место? Джабул-порт? Вот туда мне и предется отправиться. - Внезапно он улыбнулся. - Но меня что-то потянуло в драку. С Рудбеками, а? С Брадером. Кажется, вы упоминали мегабак? Торби вынул чековую книжку и выписал чек. Пробежав его, Гарш сунул чек в ящик письменного стола. - Этим мы еще расчеты не кончили, но во всяком случае есть гарантия, что вы не откажетесь от дела. Оно обойдется вам в копеечку. Пока. Увидимся через пару дней. Торби расстался с ним, чувствуя приподнятость духа. Он никогда еще не встречал такого корыстного хищного старика - он напомнил Торби того опустившегося, покрытого рубцами человека, который бродил около Нового Амфитеатра. Выйдя наружу, он увидел штаб-квартиру Стражи. Еще раз бросив на нее взгляд, он, лавируя межлу машинами, внезапно кинулся через улицу к зданию и взбежал по ступенькам. Глава 21 В огромном холле Торби увидел расположившийся по его периметру целый ряд кабинок для оперативной связи. Он протолкался сквозь толпу, кишащую в фойе, зашел в одну из них. Приятный женский голос сказал: - Назовите в микрофон свое имя, департамент и отдел. Ждите, пока не зажжется лампочка, затем изложите свое дело. Напоминаем вам, что рабочее время закончилось и вас выслушают, только если ваше дело особой важности. - Торби Баслим, - обратился он к бездушной машине. - В Корпус "Икс". Он ждал. Записанный на ленте голос начал снова: - Назовите в микрофон свое имя, департамент и... Внезапно он оборвался. Мужской голос сказал: - Повторите. - В Корпус "Икс". - Дело? - Лучше посмотрите в ваших досье, кто я такой. Наконец возник другой женский голос: - Следуйте за световым указателем, который загорится сразу же над вашей головой. Не теряйте его из виду. Следуя за ним, он поднялся наверх по эскалатору, спустился вниз по боковому коридору и вошел в дверь без всяких надписей, где его встретил человек в штатском и провел еще через две комнаты. Наконец он оказался лицом к лицу с человеком в гражданской одежде, который встал и сказал: - Рудбек из Рудбеков? Я Крыла Смит. - Простите, сэр, я Торби Баслим. А не Рудбек. - Важно не имя, а подлинность личности. Я не смит, но и оно годится. Думаю, вы можете удостоверить свою личность? Торби протянул свою идентификационную карточку. - У ва скорее всего должны быть мои отпечатки пальцев. - Они сейчас поступят сюда. Не хотите ли еще раз оствить их? Пока Торби занимался этим, на стол маршала Смита легло его дактилоскопическое досье. Он вложил обе карточки в сканирующее устройство, казалось, не обращая на него внимания. Но, когда на панели загорелся зеленый огонек, голос его стал куда теплее. - Итак, Торби Баслим... или Рудбек, - сказал он. - Что я могу для вас сделать?