отродье Старого Баслима. Ты его не видела? - Он снова посмотрел на работу, что шла над его головой, и его глаза слегка расширелись. - Неужто я сижу здесь только, чтобы собирать сплетни? - Хмм... - Он повернулся к напарнику. - Родж, пройдись внутрь и не забудь заглянуть к каторжникам в туалет. Я присмотрю за улицей. - О' кей, серж. Когда напарник скрылся, старший полицейский повернулся к гадалке. - Плохи дела, Тетушка. Кто бы мог представить, что старый Баслим, этот калека, шпионил против Саргона? - И в самом деле, кто? - Она наклонилась вперед. - Это правда, что он умер от страха, прежде чем ониего укоротили? - Он знал, что его ждет, и у него был с собой яд. Но он скончался еще до того, как его вытащили из норы. Капитан был просто в ярости. - Если он был уже мертв, зачем же его укорачивали? - Ну-ну, Тетушка, закон надо соблюдать. Хотя это не та работа, что доставляет удовольствие.- Сержант вздохнул. - Грустно жить на этом свете, Тетушка. Как подумаю об этом бедном мальчишке, которого запутал старый мошенник... а теперь и комендант и капитан, оба хотят задать парню вопросы, на которые они предполагали получить ответы у старика. - Что они хотят узнать? - Ничего особенного. - Сержант поковырял грязь концом своей дубинки. - Но будь я на месте этого мальчишки и знай я, что старик мертв и у меня нет ответов на трудные вопросы, я бы был уже далеко отсюда. Я бы пристроился на какую-нибудь ферму подальше от города, хозяину которой нужны крепкие руки и которого не волнует, что делается в городе. Но поскольку я не он, то, как только увижу его, то арестую его и представлю капитану. - Наверно, в эту минуту он в самом деле сидит где-то между грядок и тресется от страха. - Возможно. Но это лучше, чем держать свою голову под мышкой. - Сержант еще раз оглядел улицу и крикнул:- Все в порядке, Родж. Кончай свои дела. - Двинувшись, он еще бросил взгляд на Торби и сказал: - Спокойной ночи, Тетушка. Если увидишь его, кликни нас. - Так и сделаю. Да здравствует Саргон. - Да здравствует. Пока полиция медленно удалялась, Торби, стараясь скрыть дрожь, продолжал делать вид, что занят делом. Посетители повалили из кабаре, и Тетушка затянула свой речитатив, обещая счастье, удачу и хорошие виды на будущее - естественно, не даром. Торби спускался, таща за собой корзинку с буквами, и собирался было уже войти в кабаре, как чья-то рука схватила его за лодыжку. - А ты что здесь делаешь? Торби похолодел, но затем сообразил, что это был всего лишь швейцар, разгневанный изменением вывески. Не глядя в низ, Торби сказал: - В чем я ошибся? Вы платите мне за то, чтобы я менял эту мигалку. - Я плачу? - Ну ясно. Вы мне сказали... - Торби посмотрел вниз, изобразил изумление и сказал. - Это были не вы. Конечно, не я. Слезай оттуда. - Не могу. Вы меня держите за ногу. Человек отпустил его и отступил на шаг, чтобы Торби мог спуститься. - Понятия не имею, что за идиот сказал тебе... Он поперхнулся, как только лицо Торби оказалось на свету. Эй, да это же тот нищий мальчишка! Мужчина попытался схватить его, но Торби бросился бежать. Он нырял между прохожими, а за его спиной раздавались крики:- Патруль! Патруль! Полиция! - Он снова оказался в темном дворе и, подгоняемый мощным выбросом адреналина в кровь, взлетел по трубе, словно это был ровный тротуар. И пока за ним не осталась дюжина крыш, он не остановился. Наконей, присев, он прислонился к каминной трубе, перевел дыхание и попытался собраться с мыслями. Папа мертв. Этого не могло быть, но так оно и есть. Старый Подди не говорил бы, не знай он всего доподлинно. И вот... и вот в эту минуту голова папы нанизана на кол, что стоит под пилоном, рядом с головами других несчастных. В мгновенном озарении Торби увидел эту ужасную картину и забился в рыданиях. Прошло много времени, прежде чем он поднял голову, вытер лицо кулаками и выпрямился. Значит, папа мертв. Ладно. Что же ему теперь делать? Во всяком случае, папа обругал бы его за такие вопросы. Торби почувствовал гордость с примесью горечи. Папа был и остался самым умным: они выследили его, но в конце концов папа посмеялся над ними. И все же, что ему сейчас делать? Тетушка Сингхем предупредила его, что надо скрываться. Подди откровенно, как всегда, добавил, что надо выбираться из города. Хороший совет - и если бы он мог последовать ему, то еще до рассвета исчез бы из города. Папа учил его, что не стоит сидеть и ждать ищеек, а лучше самому ввязываться в драку, но Торби больше ничего не может сделать для папы, потому что он мертв - т а к ч т о д е ж и с ь! "К о г д а я б у д у м е р т в, т ы н а й д е ш ь ч е л о в е к а и п е р е д а ш ь е м у п о с л а н и е. М о г у л и п о л о ж и т ь с я н а т е б я? Т ы н е р а с т е р я е ш ь с я, н е з а б у д е ш ь е г о?" Да, папа, ты можешь положиться на меня! Я не забуду - я все сделаю! Торби приободрился в первый раз с того времени, как пришел в разрушенный дом; космический корабль "Сису" стоит в порту, его шкипер в списке, что ему дал папа. "П е р в о м у ж е, к о г о т ы у в и д и ш ь" - вот что ему сказал папа. Я ничего не перепутаю, папа; я все помню. Я все сделаю, папа, я все сделаю! Со страстной надеждой Торби решил, что это послание было последним, самым важным известием, которое папа должен был передать - ведь они сказали, что он был шпионом. Отлично, он поможет папе завершить дело. Я сделаю это, папа! Торби не испытывал никаких угрызений совести относительно того "преступления", которое он должен был совершить; насильственно превращенный в раба, он не чувствовал ни малейшей преданности Саргону, и Баслим никогда не старался внушить ее ему. Самое сильное чувство, которое он исрыцтывал по отношению к Саргону, был суеверный страх, но даже и он исчез перед яростным желанием мести. Он не боялся ни полиции, ни самого Саргона; просто он хотел как можно доольше держаться подальше от них, чтобы исполнить повеление баслима. А потом... ну что ж, если они схватят его, он успеет сделать свое дело прежде, чем его укоротят. Если только "Сису" еще в порту... О, она должна быть там! Но первым делом необходимо было убедиться, что судно еще не стартовало... нет, первым делом надо было до наступления дня скрыться из виду. И если он хочет что-то сделать для папы, то должен вбить в свою тупую башку, что сейчас в миллион раз важнее не попасть в лапы ищеек. Исчезнуть из виду, выяснить, стоит ли еще на грунте "Сису", передать послание ее шкиперу... и все это в то время, когда каждый патрульный в районе охотится именно за ним. Может быть, ему лучше проложить путь задами космопорта, где его никто не знает, проникнуть внутрь и, проделав долгий путь, достичь "Сису". Нет, это глупо, его едва не поймали именно потому, что он не знал тут никаких лазеек. Здесь же он знает каждый дом и почти каждого. Но ему нужна помощь. Он не может выйти на улицу, остановить космонавта и обратиться к нему с вопросом. Кто у него есть из близких друзей, который может помочь... даже рискуя нарваться на полицию? Зигги? Не будь идиотом: Зигги тут же сдаст его, чтобы получить вознаграждение, за два минима Зигги продаст родную мать - Зигги считает, что каждый, кто не может первым выйти на финишную ленточку, сущий сопляк и получает по заслугам. Кто еще? Торби пришел к печальному выводу, что большинство его друзей-сверстников так же ограничены в своих возможностях. Кроме того, он не знал, как найти их ночью, не мог же он целыми днями слоняться по улицам и ждать, когда покажется кто-нибудь из них. что же касается некоторых, что жили с семьями и адре6са которых он знал, он не мог найти среди них ни одного, кому бы мог довериться и кто мог бы убедить родителей помочь ему спастись от полиции. Большинство честных граждан, которых Торби знал, были заняты только своими собственными делами и предпочитали поддерживать с полицией хорошие отношения. Это должен быть один из друзей папы. Он быстро перебрал их в уме. В большинстве случаев он не догадывался о степени дружеских отношений - кровное братство или простое знакомство. Единственная, до кого он мог добраться и кто, возможно, мог помочь ему, была Матушка Шаум. Как-то она спрятала Баслима и его, когда рвотные газы выгнали их из убежища, и у нее всегда было доброе слово и холодное питье для Торби. Рассвет приближался, и он двинулся в путь. Матушка Шаум содержала пивную и небольшую гостиничку по другую сторону Веселой Улицы, недалеко от ворот для команд космопорта. Через полчаса, оставив позади много крыш, дважды спускаясь и снова влезая, один раз нырнув через освещенную улицу, Торби наконец оказался на крыше ее обиталища. Он не торопился рвануться к дверям - если будет слишком много свидетелей, ей придется звать полицию. Он нацелился на черный ход и скорчился между мусорными баками, но решил, что на кухне слишком много голосов. Когда он добрался до ее крыши, рассвет почти настиг его; он привычно спустился с крыши, но обнаружил, что замок и задняя дверь слишком крепки, чтобы пддаться его голым рукам. Он еще раз обошел зады дома, пытаясь как-то попасть внутрь; было уже почти светло, и ему нужно было как можно скорее оказаться в укрытии. Осматриваясь, он обнаружил вентиляционные отверстия, по одной с каждой стороны невысокой мансарды. Торби прикинул, что отверсти были как раз по ширине его плеч, он еле мог ввинтиться внутрь - но они вели в дом... Отверстия были прикрыты решетками, но через несколько минут, ободрав руки, он отодрал одну и попытался, извиваясь, как змея, ногами вперед влезть внутрь. Он залез по бедра, но его лохмотьязацепились за обломки решетки, и он застрял в отверстии как пробка: нижня часть тела уже находилась в доме, а голова, грудь и руки торчали наружу, словно он изображал химеру на водосточной трубе. Он не мог шевельнуться, а небо все светлело. Напрягшись от головы до пяток и приложив отчаянные усилия, он рванулся и провалился внутрь, едва не расшибив голову. Полежав и приведя дыхание в порядо, Торби поднялся и поставил решетку на место. Она уже не остановила бы преступника, но должна была ввести в заблуждение того, кто смотрел снизу на высоту четвертого этажа. Чердак оказался заперт. Но запоры были не столь надежны. Оглядевшись, он нашел тяжелый железный штырь, забытый ремонтниками, и попытался с его помощью вскрыть деревянную крышку люка. Наконец он проделал в ней дыру и, передохнув, приник к отверстию. Внизу была кровать. Он видел, что на ней кто-то лежит. Торби решил, что лучшего ждать ему не приходится; в поисках Матушки Шаум ему придется иметь дело только с одним человеком, и много шума тут не будет. Оторвавшись от дырки, он запустил в нее пальцы, нащупал засов и, уцепившись за него ногтями, наконец отодвинул. Крышка люка бесшумно поднялась. Фигура на кровати не шевелилась. Он повис в проеме, держась на кончиках пальцев, оценил оставшееся расстояние и спрыгнул, стараясь не производить шума. Человек сел в кровати, держа наведенный на него пистолет. - Давно я дожидаюсь тебя, - услышал он. - я уже давно слушаю, как ты там возишься. - Матушка Шаум! Не стреляйте! Наклонившись, она присмотрелась к нему. - Ребенок Баслима! - Она покачала головой. - Ну, парень, ты и попал в заваруху... жарче, чем загоревшийся матрац. Чего ради ты сюда забрался? - Я не знаю, куда мне деться. Она нахмурилась. - Наверное, это комплимент... хотя я предпочла бы чуму в кастрюле, имей я право выбора. - В ночной рубашке она выбралась из постели, шлепая по полу большими босыми ногами, подошла к окну и присмотрелась к улице внизу. - Ищейки там, ищейки тут, ищейки проверяют каждую дыру на улице по три раза за ночь и разогнали всех моих клиентов... парень, ты надела шума больше, чем я видела с времен восстания на фабрике. Почему бы тебе не повеситься? - Не можете ли вы курыть меня, Матушка? - Кто сказал, что не могу? Я никого еще не выталкивала за дверь. Но не могу сказать, что мне это наравится. - Она сердито посмотрела на него. - Когда ты ел в последний раз? - Не помню. - я тебе приготовлю чего-нибудь. Не думаю, чтобы ты мог уплатить, - она проницательно посмотрела на него. - Я не голоден, Матушка Шаум. Скажите, "Сису" еще в порту? - Чего? Не знаю. Впрочем, она еще на месте - пара ребят с "Сису" были у меня вечером. А в чем дело? - Я должен передать письмо ее шкиперу. Мне надо увидеть его. я просто о б я з а н! Она издала стон, изображая предельное возмущение. - Сначала он будит приличнуютрудящуюся женщину, забывшуюся в первом утреннем сне, валится ей на голову, угрожая ее жизни и тем, что у нее отберут лицензию. Он грязен, ободран, исцарапан и, конечно, будет пользоваться моим чистым полотенцем и туалетным мылом, поскольку иного выхода нет. Он голоден, но не может заплатить за угощение... а теперь еще я вынуждена выслушивать от него оскорбительные указания, что я обязана бегать по его поручениям! - Я не голоден... и не важно, мылся я или нет. Я д о л ж е н увидеть Капитана Краусу. - Прекрати приказывать мне в моей же собственной спальне. Ты слишком много себе позволяешь и тебя мало били, если я правильно понимаю того старого бездельника, с которым ты жил. Тебе придется подождать,пока днем не заглянет кто-нибудь из ребят с "Сису" и я не смогу передать с ним записку Капитану7 - Она повернулась к дверям. - Вода в кувшине, полотенце на вешалке. Приведи себя в порядок. - Она вышла. Туалет взбодрил его и, обнаружив примочку на ее туалетном столике, Тоби смазал свои царапины. Вернувшись, Матушка Шаум шлепнула перед нима два ломтя хлеба с хорошим куском мяса между ними и, добавив кружку молока, молча вышла. С тех пор, как папа погиб, Торби казалось, что ему кусок в горло не полезет, но встретив наконец Матушку Шаум, он почувтсовал, что тревоги начинают оставлять его. Она вернулась: - Глотай последний кусок и прячься. Говорят, что они обыскивают каждый дом. - Да? Тогда я пойду. - Заткнись и делай, что тебе говорят. Тебе надоспрятаться. - Где? - Вот здесь, - сказала она, тыкая пальцем. - Здесь? - В углу под окном стоял встроенный шкафчик; главный недостаток заключался в его размерах: по ширине он соответствовал человеку, но длина его составляла едва одну треть человеческого тела. - Не думаю, что умещусь здесь. - Именно это ищейкии подумают. Скорее. - Подняв крышку, она вытащила какие-то вещи и, подтянув кверху заднюю стенку ящика, открыла дыру в стене, примыкающей к соседней комнате. - Суй туда ноги и не воображай, что ты единственный, кому приходилось здесь скрываться. Торби нырнул в ящик, сунул ноги в дыру и лег на спину; опустившаяся крышка была всего в нескольких дюймах над его головой. Набросил коврик, Матушка Шаум спросила его: - Все в порядке? - Да, конечно. Матушка Шаум! Он в самом деле мертв? - В ее голосе появились почти мягкие нотки. - Мертв, мальчик. Это очень грустно. - Вы уверены? - Занй я его так же, как и ты, я юы мучилась теми же вопросами. Поэтому я прогулялась к пилонам посмотреть. Это он. Но могу сказать тебе, мальчик, что на лице у него улыбка, он перехитрил их... и так оно и есть. Им не нравится, когда человек уходит от них, дождавшись допросов. - Она снова вздохнула. - Теперь, если хочешь, можешь поплакать, но тихонько. Если услышишь кого-нибудь, даже не дыши. Крышка окончательно захлопнулась. Торби прикинул, сможет ли он дышать, но решил, что здесь должны быть отверстия для воздуха; дышать было трудно, но возможно. Он поерзал, устраиваясь под тряпьем.. И поплакав, заснул. Разбудили его голоса и шаги, которые раздались как раз вовремя,потому что он собирался принять сидячее положение. Крышка нед его лицом приподнялась и снова захлопнулась, оглушив его, мужской голос крикнул: - Сержант, в этой комнате никого нет! - Посмотрим, - Торби узнал голос Подди. - Ты забыл о чердаке. Тащи лестницу. - Там ничего нет, - сказала Матушка Шаум, - кроме пустоты, сержант. - Я сказал - посмотрим. Через несколько минут он добавил: - Дай-камне фонарик. Хммм... вы правы, Матушка... но он здесь был. - Что? - Выломана дальняя решетка... и следы в пыли. я думаю, что здесь он спустился, прошел через вашу спальню и исчез. - О, святые и демоны! Меня могли прикончить в моей же постели! И это вы называете защитой полиции? - С вами ничего не случилось. Но лучше вы прибейте эту решетку или вас будут посещать змеи и их родня, что живет по соседству. - Он помолчал. - Я так и думал, что он сначала попытается остаться в этом районе, а потом, когда почувствует, что пахнет жареным, вернется в развалины. И если так вне всякого сомнения, мы его оттуда выкурим еще до конца дня. - Как вы думаете, мне ничего не будет угрожать в постели? - Кому нужен такой старый мешок жира? - Какие безобразия мне приходится слышать! А я как раз собиралась предложить вам по глоточку, чтобы смыть пыль из глотки. - В самом деле? Так давайте спустимся на кухню и поговорим на эту тему. Может, я не прав. - Торби сышал, как уносили лестницу и как все спускались вниз. Наконец он осмелился перевести дыхание. Позже, вернувшись, она с ворчанием открыла крышку. - Можешь размять ноги. Но будь готов тут же прыгнуть обратно. Три пинты лучшего, что у меня было. О, эти полицейские! Глава 6 Капитан "Сису" появился в этот же вечер. Шкипер Крауса был высок, массивен и вежлив; плотно сжатый рот и морщины, оставленные тревогами, выдавали в нем человека, который пользовался уважением и привык брать на себя ответственность. Он был зол за то, что позволил какой-то ерунде оторвать его от повседневных забот. Его глаза бесцеремонно обшарили Торби. - Матушка Шаум, вот эта личность утверждала, что у него ко мне срочное дело? Капитан говорил на жаргоне торговцев Девяти Миров, искаженной форме саргонезского языка, не заботясь о грамматической верности окончаний. Но Торби понимал жаргон. - Если вы капитан Фьялар Крауса, - ответил он, - у меня есть для вас послание, благородный сэр. - Кончай называть меня "благородным сэром". Да, я Капитан Крауса. - Да, бла... да, Капитан. - Если у тебя есть что передать мне, давай сюда. - Да, Капитан, - Торби начал излагать слова, которые он запомнил для Краусы на диалекте финского языка. - "Капитану Фьялару Крауса, владельцу космического корабля "Сису" от Баслима Калеки; приветствую тебя, старый приятель! Привет твоей семье, клану и всей родне, также мое почтительное уважение твоей досточтимой матери. Я говорю с тобой устами моего приемного сына. Он не понимает языка Суоми, и я обращаюсь к тебе в личном порядке.Когда ты получишь это послание, я буду уже мертв..." Крауса, наыасший было улыбаться, вскрикнул от изумления. Торби остановился. - что он говорит? - вмешалась Матушка Шаум.- На каком языке? Крауса отмахнулся от нее: - На моем. Это правда, что он говорит? - Откуда мне знать? Я не понимаю эту галиматью. - А... прошу прощения, прошу прощения! Он говорит, что тот старый бродяга, который обитал на площади - он называет его "Баслим", - мертв. Это правда? - Конечно. я бы сама вам сказала об этом, знай я, что вы им интересуетесь. Все это знают. - Все, кроме меня. Что с ним случилось? - Его укоротили. - Укоротили? За что? Она пожала плечами: - Откуда мне знать? Говорят, что он умер или отравился еще до того, как его успели допросить - так что откуда мне знать? Мне саргонская полиция не доверяет. - Но если... хотя неважно. Ему удалось обмануть их, не так ли? Это на него похоже. - Он повернулся к Торби. - Продолжай. Заканчивай свое письмо. Прерванный на полуслове, Торби был вынужден начать все с начала. Крауса с нетерпением ждал, пока он дойдет до слов "я буду уже мертв". "Мой сын - это единственная ценность, которой я владею по смерти; и я вручаю его твоим заботам. Я прошу тебя поддержать его в трудную минуту и дать совет, словно это твой собственный сын. Я прошу, как только позволят обстоятельства, доставить его к командиру любого судна Стражи Гегемонии, сказав, что он похищенный гражданин Гегемонии и нуждается в их помощи, чтобы найти совю семью. Если они захотят оказать помощь, они смогут установить его личнотсь и вернуть к его народу. Все остальное я предоставляю твоей доброй воле. я обязал его повиноваться тебе и уверен, что он так и поступит; он отличный мальчик, несмотря на его возраст и жизненный опыт, и я доверяю его тебе с легким сердцем. А теперь я расстаюсь с тобой. Я доволен жизнью, которую прожил. Прощай". Капитан закусил нижнюю губу и его лицо напряглось, как у взрослого человека, который старается удержать слезы. Наконец он хрипло сказал: - С этим все ясно. Ты готов, парень? - Сэр? - Ты отправляешься со мной. Или Баслим не сказал тебе? - Нет, сэр. Но он сказал мне делать, все что вы прикажете. Я иду с вами? - Да. Как быстро ты можешь отправиться? Торби сглотнул. - Прямо сейчас, сэр. - Тогда двинулись. я хочу вернуться на мое судно. - Он оглядел Торби с головы до ног. - Матушка Шаум, можете ли подобрать ему какое-нибудь приличное одеяние? В этом невообразимом тряпье его вряд ли пустят на борт. Хотя неважно; тут по улице есть лавчонка, я ему прикуплю какое-нибудь снаряжение. Она слушала его с растущим изумлением. - Вы собираетесь взять его на сое судно? - наконец сказала она. - Есть какие-то возражения? - Чего? Вовсе нет... если вас не заботит, что его могут вырвать у вас из рук? - Что вы имеете в виду? - Вы что, с ума сошли? Отсюда и до ворот космопорта натыкано не меньше шести ищеек... и каждый из них так и мечтает получить вознаграждение. - Вы хотите сказать, что его ищут? - А как вы думаете, чего ради я стала бы его прятать в своей спальне? Иметь с ним дело то же самое, что хватать раскаленную сковородку. - Но почему? - И снова - откуда мне знать? Но так оно и есть. - Но вы же не думаете в самом деле, что этот мальчишка мог знать о тайных делах старого Баслима... - Давайте не будем говорить от том, что делал старый Баслим. Я верноподданная Саргона... и мне не хочется, чтобы меня укоротили. вы говорите, что хотите взять мальчика на свое судно. Я говорю: "Отлично!" Я буду просто счастлива избавиться от этих хлопот. Но как? Крауса потер друг о друга костяшки сжатых кулаков. - Я-то думал, - медленно сказал он, - что мне остается лишь провести его сквозь ворота порта и заплатить эмиграционный налог. - Ничего подобного, и забудьте об этом. Есть у вас какая-нибудь возможность доставить его на борт без того, чтобы тащить сквозь ворота? Капитан Крауса встревожился. - Они так строго смотрят на все нарушения, что если поймают меня, то конфискуют корабль. Вы просите, чтобы я рисковал моим кораблем... и собой... и всей моей командой. - Я вообще не прошу вас рисковать. Я сама ломаю себе голову. Просто я рассказала вам, как обстоят дела. Спроси вы меня, я бы сказала, что вы просто сошли с ума, пускаясь на такое дело. - Капитан Крауса... - сказал Торби. - Да? В чем дело, парень? - Папа сказал мне слушаться вас... но я уверен, что он никогда не заставил бы вас рисковать из-за мнея своей головой. - Он перевел дыхание. - Со мной все будет в порядке. Крауса нетерпеливо взмахнул рукой. - Нет, нет! - хрипло сказал он. - Баслим поручил мне это... а долги надо платить. Долги всегда надо платить. - Не понимаю. - А тебе и не надо понимать. Но Баслим хотел, чтобы я взял тебя с собой, поэтому так оно и будет. - Он повернулся к Матушке Шаум. - Весь вопрос в том, как это сделать. У вас какие-то идеи? - М-м-м...возможно. Давайте обговорим их. - Она повернулась. - Отправляйся-ка в свое убежище, Торби, и будь повнимательнее. я должна выйти. На следующий день незадолго до наступления комендантского часа большой портшез покинул Веселую Улицу. Патрульный остановил его, и Матушка Шаум высунула голову наружу. Патрульный удивился: - Уезжаете, Матушка? А кто позаботится о ваших клиентах? - Ключи у Муры, - ответила она. - Но, как хороший приятель, заглядывай туда. Она - не я, и ей может не хватить твердости. - Она что-то сунула ему в руку, и подношение мгновенно исчезло. - Так и сделаю. Отправляетесь на всю ночь? - Надеюсь, что нет. Как ты думаешь, может, стоит обзавестить ночным пропуском? Если успею кончить все свои дела, предпочла бы отправиться прямиком домой. - Теперь они здорово придираются к ночным пропускам. - Все еще ищут того мальчишку, что жил с нищим? - В общем-то, да. Но мы его найдем. Если он удрал из города, то подохнет с голоду - они его затравят; а если он еще в городе, мы его загоним. - Ну, меня-то с ним вы не спутаете. А как насчет пропуска для старой женщины, которой надо съездить по своим делам? - Она положила руку на дверцу, и из польцев выглянул кончик банковского билета. Патрульный взглянул на него и отвел взгляд. - До полуночи хватит? - Думаю, что вполне. Вынув блокнот, он что-то написал в нем и,вырвав листок, протянул его Матушке Шаум. Как только она взяла его, деньги переменили владельца. - Только не пускай его в ход после полуночи. - Надеюсь, что буду куда раньше. Он посмотрел внутрь портшеза, затем оглядел его снаружи. Четыре носильщика стояли терпеливо и молча, что было и не удивительно, поскольку у них не было языков. - В Ангары Зенита? - Я всегда там торгую. - Удачи, Матушка. - Получше присмотрись к ним. Вдруг один из них - мальчишка нищего. - Эти волосатые чудовища? Бог с вами, Матушка. - Привет, Шол. Портшез взмыл в воздух, и носильщики двинулись легкой рысью. Как только они завернули за угол, Матушка Шаум заставила их перейти на шаг и задернула занавески. Затем потрепала всерток, лежащий под ней. - Все в порядке? - Я чуть не задохнулся, - ответил слабый голос. - Лучше задохнуться, чем укоротиться. Мне тоже досталось. Ну и костляв же ты. В течение следующей мили она деловито сменила внешний облик, нацепив драгоценности. Закрыв вуалью лицо, оставила видными только живые черные глаза. Наконец, высунув голову, она крикнула портье и спросила у него дорогу, после чего носильщики повернули направо к космопорту. Когда дорога привела к глухому высокому забору, было уже совсем темно. Проход для космонавтов был в конце Веселой Улицы, для пассажиров - к востоку отсюда, рядом со Зданием Эмиграционного Контроля. За ним, в районе складов, были Торговые Ворота с таможней. В миле за ним располагались ворота собственно космопорта. Но между касмопортом и Торговыми Воротами был небольшой проход, оставленный для благородных и достаточно богатых, чтобы иметь собственные космические яхты. Портшез достиг ограждения космопорта недалеко от Торговых Ворот, повернул и двинулся по направлению к ним. Торговые Ворота, в сущнести, представляли собой несколько проходов, ведущих каждый к грузовым докам, перегороженных барьерами, мимо которых проезжали, разгружившись, фургоны; инспектора Саргона обыскивали их, взвешивали, измеряли, протыкали, просвечивали и открывали грузы, прежде чем допустить их на разгрузку к ожидавшим товаров космическим кораблям. Барьер перед проходом к третьему доку был открыт; Свободный Торговец "Сису" кончал загрузку. Его владелец ждал окончания работ, беседуя с инспекторами. Портшез протиснулся между ожидавшими грузовиками и оказался поблизости от дока. Владелец "Сису" посмотрел на леди под вуалью и, глянув на часы, сказал младшему офицеру: - Осталась всего одна загрузка, я погляжу за ней. А вы отправляйтесь за следующей машиной. - Есть сэр. - Молодой человек исчез в кузове грузовика. На место уехавшей машины тут же встала порожняя. Работа шла споро, пока что-то не устроило хозяина корабля, и он потребовал ее переделать. Старший стивидор было оскорбился, но хозяин прервал его, снова взглянув на часы: - Время идет. Я не хочу, чтобы груз вывалился из кузова прежде, чем мы его засунем в трюмы, он стоит денег. Так что крепите как следует. Портшез двигался вдоль заграждения. Наступала темнота; леди под вуалью взглянула на светящийся циферблат часов своего перстня и приказала носильщикам перейти на рысь. Наконец они оказались около ворот, предназначенных для благородной публики. Леди в вуали, высунув голову, крикнула: - Открывайте! На посту здесь стояли два старжника: один в небольшой будочке, а второй снаружи. Она открыл ворота, но простер поперек них свой жезл, когда портшез попытался пересечь линию ворот. Остановившись, носильщики опустили свой груз на землю, повернув его правой стороной, где была дверца, к воротам. Леди под вуалью крикнула: - Эй, вы, очистите проход! Яхта лорда Марлина! Стражник, преграждавший проход, помешкал: - Есть ли у миледи пропуск? - Ты что, дурак? - Если у миледи нет пропуска, - медленно сказал стражник, - может быть, миледи найдет какую-то возможность убедить стражу, что милорд Марлин ждет ее? В темноте был слышен только решительный голос леди под вуалью - у стражника хватило сообразительности не светить ей в лицо. У него уже был большой опыт общения с благородными, и он кипел от злости. - Если тебе так уж хочется быть дураком, кликни милорда с его яхты! Позвони ему - и уверяю тебя, ты его очень обрадуешь! Стражник из сторожки вышел наружу. - Что-то случилось, Син? - Да нет. - Они о чем-тошепотом посовещались. Младший пошел позвонить на яхту милорда Марлина, а старший остался снаружи. Но леди такой оборт дела не удовлетворил, и она продемонстрировала всю свою вздорность. Распахнув рывком дверь портшеза, она ворвалась в сторожку, преследуемая по пятам удивленным стражникам. Тот, кто добивался связи, перестал нажимать рычаг аппарата и подняв глаза, испытал приступ дурноты. Дела обстояли еще хуже, чем он предполагал. Перед ним была не глупенькая юная леди, удравшая от своей дуэньи, а разгневанная вдова средних лет - тот тип женщин, у которых хватит влияния, чтобы сломать карьеру обыкновенного человека. Открыв рот, он слушал красочные фиоритуры, понимая, что за все годы, что провел у ворот, пропуская в них лордов и леди, это его наихудший день. Пока внимание обоих стражников было поглощено бранью Матушки Шаум, из портшеза выскользнул человек и, миновав ворота, пустился бежать, пока не исчез в сумерках взлетного поля. На бегу Торби каждую секунду чувствовал, что сейчас ему в спину вонзится острое жало пули, но тем не менее внимательно следил, когда выберется на нужную дорогу. И добравшись до нее, упал ничком и остался лежать, задыхаясь. А у ворот Матушка Шаум остановилась перевести дыхание. - Миледи, - один из стражников попытался успокоить ее, - если вы нам дадите возможность дозвониться... - Можете забыть об этом! Или нет, помните - и до завтра вы еще услышите голос милорда Марлина! - Она рухнула обратно в портшез. - Прошу вас, миледи! На обращая на них внимания, она рявкнула на рабов, те, подхватив потшез, сразу же перешли на рысь. Один стражник так и остался с рукой, протянувшейся к поясу, словно собирался сделать что-то непоправимое. Но рука его остановилась. Так или иначе, подстрелить одного-другого носильщика этой леди было бы довольно рискованно. Да и кроме того, она не сделала ничего ужасного. Хозяин "Сису", одобрив наконец ход погрузки последнего грузовика, вскарабкался в его кузов, махнул водителю, чтобы тот двигался и подобрался поближе к кабине. - Эй, там! - он постучал в заднюю стенку. - Да, Капитан! - донесся изнутри слабый голос водителя. - Там, на перекрестке стоит знак остановки. я заметил, что большинство извас не обращают на него внимания. - На знак? По той дороге никто никогда не ездит. Там стоит знак остановки, потому что ею иногда пользуются благородные. - Это я и имею в виду. Кто-то из них может внезапно выскочить под колеса и из-за этого глупого происшествия с одним из ваших благородных я опоздаю с прыжком. Они задержат меня на много девятидневок. Так что остановись там, понял? - Как скажете, Капитан. Вы платите. - Так оно и есть. - Полустелларовая банкнота исчезла в кабине. Когда грузовик затормозил, Капитан Крауса подошел к заднему борту, нагнулся и втянул Торби. - Тихо! Торби кивнул, сдерживая дрожь. капитан вынул из кармана клещи и открыл крышку ящика. Вытащив один из джутовых мешкова, принялся уминать остальные, в которых были листья верги, бесценного товара на других планетах. Скоро там образовалась большая дыра, а сотня фунтов драгоценных листьев были выброшены за борт. - Влезай! Торби занял это пространство, стараясь стать как можно меньше. Капитан навалил нанего мешок, прибил планки на место и закончил операцию, обтянув ящик заново и запечатав его отличной подделкой печати инспекции - хитроумное изделие, созданное в машинной мастерской корабля. Выпрямившись, он вытер пот со лба. Грузовик по дуге уже подъезжал к "Сису". Он сам наблюдал, как шел заключительный этап погрузки, и саргонский инспектор стоял рядом с ним, у его локтя, отмечая каждый ящик, каждую упаковку, которые поднимались на талях. Затем Крауса, как принято, поблагодарил инспектора и поднялся наверх, использовав вместо трапа тали. Трюм был уже почти полон и все было готово для прыжка; места в нем почти не оставалось. Грузчики стали освобождать груз от талей, и даже капитан приложил к этому руку, во всяком случае он уделил внимание одному из ящиков. Когда все тали были свободны, дверь грузового трюма была задраена. Двумя часами позже Матушка Шаум, стоя у окна своей спальни, смотрела в сторону космопорта. С контрольной башни взвилась зеленая ракета; секундой позже в небо поднялась колонна белого пламени. Когда грохот достиг ее ушей, она мрачно усмехнулась и спустилась вниз присмотреть за делами - Мура в одиночку никак не могла с ними справиться. Глава 7 Первые несколько миллионов миль Торби пребывал в горестном убеждении, что сделал ошибку. Остались позади минуты, когда он лежал недвижимо, вдыхая аромат листьев верги, и он пришел в себя в небольшом одноместному кубрике. Пробуждение было болезненным: тело вызвало к жизни воспоминания о пребывании в тюрьме для рабов, и в первый раз за эти годы он проснулся от ночного кошмара. Его усталый мозг, затуманенный испарениями листьев, долго старался избавиться от ущущения ужаса. Наконец проснувшись, он понял, что находится в безопасности на борту "Сису". Печаль по Баслиму уступила место ощущению непривычности того, что его окружало. Он огляделся. Помещение прдставляло собой куб на фут выше и шире, чем его собственные размеры. Он лежал на койке, занимающей половину комнаты, а под ним был матрац необыкновенной мягкости из теплогои гладкого на ощупь материала. Он потянулся изевнул, удивляясь, что торговцы живут в такой роскоши. Затем опустил ноги и встал. Койка беззвучно поднялась и слилась с перегородкой. Торби не мог понять, как вытащить ее. Наконец он бросил это занятие. Лежать ему больше не хотелось, он должен был осмотреться. Когда он проснулся, потолок слабо светился, когда же встал, потолок вспыхнул пярче. Но и при свете он не мог понять, где находится дверь. С трех сторон были вертикальные металлические панели, на любой из которых могла быть дверь, но нигде не было знакомых примет отверстия для ключа, петель или тому подобного. Он прикинул, что, может быть, его заперли, но не ощутил буспокойства. Он просто хотел найти дверь. Будь она закрыта, он бы знал, что Капитан Крауса не будет держать его под замком слишком долго. Но он не мог найти ее. Он обнарижил шорты и сандалии.Проснулся он совершенно нагим, какобычно испал. Взяв одежду, он тщательно осмотрел ее, восхищаясь великолепем. Торби решил, что одежда предназначена для него. Для него! Его набедренная повязка исчезла, и Капитан, конечно же, захочет, чтобы он появился на "Сису" голым. Торби не волновали вопросы моды; разнообразные запреты и табу, существовавшие на Джаббуле, относились, главным образом, к высшим классам. Но как бы там ни было, одежда была необходима. Это была рабочая одежда, какую носила вся команда, тот тип одеяний, который в течение многих столетий на многих планетах нисили мужчины и женщины. Нои Соломон на вершине славы не был так счастлив, как Торби! Чувствуя, как ткань нежно ласкает егокожу, он хотел, чтобы кто-нибудь увидел его во всей этой роскоши. Он принялся искать дверь с удвоенным усердием. Шаря руками по панелям перегородки, он почувствовал дуновение легкого ветерка, обернулся и увидел, что одна из панелей исчезла. Дверь вела в коридор. Молодой человек, одетый так же, как и Торби, прошел мимо по изгибавшемуся коридору. Торби обратился к нему с приветствием нажаргоне Саргонезских торговцев. Человек моргнул, увидев Торби, и пошел дальше, словно здесь никого не было. Торби был удивлен и немного обижен. Затем он обратился к человеку на Интерлингве. Ответа не последовало, и человекисчез, прежде чем Торби успел перейти на другой язык. Торби пожал плечамии решил не обращать внимания- бродяга не может позволить себе обижаться и приступил к исследованиям. За двадцать минут он выяснил много интересного. Во-первых, "Сису" был гораздо больше, чем он себе прдполагал. Раньше ему никогда не приходилось видеть космический корабль вблизи, разве что из трюма для рабов. На расстоянии корабли, садящиеся на поле Джаббулского космопорта, казались огромными, но не до такой степени. Во-вторых, он был удивлен, обнаружив столько людей. Он знал, что линейщики Саргона, курсирующие между двумя мирами, обычно обслуживались командой в шесть-семь человек. Но здесь он уже за первые несколько минут насчитал людей обоего пола и разных возрастов в несколько раз больше. В-третьих, его привело в уныние, что на него не обращали внимания. На него не смотрели, не отвечали, когда он заговаривал; все проходили мимо него так, что порой ему приходилось отпрыгивать. Единственная, с кем ему удалось установить отношения, была маленькая девочка, малыш, которая посмотрела на него спокойными серьезными глазами в ответ на его попытку заговорить - но ее тут же подхватила женщина, которая даже не взгдянула на Торби. Торби было знакомо подобное обращение; так благородные относились к людям из касты Торби. Благородные не видели их, потому что те как бы и не существовали - даже милостыня подавалась им через рабов. Но знай он заранее, что население "Сису" будет вести себя как благородные, он бы никогда не взошел на его борт, тайком или открыто. Такого он не ожидал. Капитан Крауса, как только получил послание Баслима, сразу же проявил к нему грубовато-отеческое отношение. И Торби предполагал, что команда "Сису" отнесется к нему так же, как и ее капитан. Он шел по стальному коридору, чувствуя себя приведением среди живых, и, наконец, с грустью решил вернуться в каюту. Но тут он обнаружил, что заблудился. Торби решил пойти обратно по своим же следам - и запутался; он снова пустился в путь, не без колебаний решив, что найдет он свое помещение или нет, но ему необходимо поскорее отыскать, где тут скрывается туалет, даже если для этого придется сграбастать кого-нибудь и тряхнуть. Он ткнулся в дверь, за которой его встретил вопль женского возмущения, и торопливо ретировался. Вскоре после этого его едва не сбил с ног спешащий человек, который заговорил с ним на Интерлингве: "Какого черта ты тут бродишь и тыкаешься куда попало?" Торби почувствовал прилив облегчения. Даже оскорбление было лучше полного невнимания. - Я заблудился, - покорно сказал он. - Почему ты не оставался там, где должен быть? - Я не знал, что был должен... простите, благородный сэр... да и там не было никакого туалета. - А! Но он как раз напротив твоей каюты. - Я не знал, благородный сэр. - М-м-м... скорее всего. Я не "благородный сэр". Я Первый Помощник Главного Энергетика - и смотри, чтобы ты это запомнил. Идем. - Схватив Торби за руку, он потащил его сквозь толкучку и остановившись как раз перед тем коридором, который озадачил Торби, провел рукой по шву на металле. - Вот твой кубрик. - Панель отошла в сторону. Повернувшись, человек сделал то же самое и с другой стороны. - Здесь туалет для холостяков команды. - Увидев, что Торби смутился при виде странных приспособлений, он, не скрывая презрения, помог ему, затем проводил обратно в каюту. - А теперь оставайся здесь. Песть тебе принесут. - Первый Помощник Главного Энергетика, сэр? - Да? - Могу лия поговорить с Капитаном Крауса? Человек удивился: - Ты думаешь, что Шкиперу нечего больше делать, как говорить с тобой? - Но... Собеседника перед ним больше не было, Торби обращался к металлической панели. Еду принес молодой человек, который вел себя так, словно поставил поднос в пустой комнате. Торби приложил все усилия, чтобы на него обратили внимание; он вцепился в поднос и заговорил с юношей на Интерлингве. Его поняли, но ответом ему послужило одно короткое слово: "Фраки!" - и Торби уловил презрение, скаким оно было выплюнуто. Фраки была маленькая бесформенная полу-ящерица, питающаяся падалью, с Альфа Центавра Прим III, одной из первых планет, заселенных людьми. Это было безобразное, безмозглое создание, чей образ жизни вызывал отвращение. Ее мясо мог есть только вконец изголодавшийся человек. К коже ее было противно притрагиваться, и она издавала неприятный запах. Но слово "фраки" означало куда больше. В культуре Старой Земли почти каждое наименование животного служило целям оскорбления: свинья, собака, корова, акула, вошь, скунс, червяк - список был бесконечен. Но ни одно из выражений не несло в себе большего оскорбления, чем "фраки". Внезапно его потянуло в сон. Но хотяон уже мог повторить жест, при помощи которого открывалась дверь, он так и не смог найти комбинацию толчков и поглаживаний, опускавших кровать, и ночь провел на полу. Завтрак его появился на следующее утро, но теперь он не посмел обратиться к тому, кто его принес, боясь, что снова натолкнется на оскорбление. Он встретился с другими юношами и молодыми людьми в ванной, что была по другую сторону коридора; пока на него попрежнему не обращали внимания, он усвоил одну вещь - здесь он может устраивать постирушки. Ему так понравилось бывать здесь, что он забегал в душевую по три раза на дню. Кроме этого, ему вообще нечегобыло делать. Следующую ночь он опять спал на полу. Торби сидел, скорчившись, на полу своей каюты, чувствуя тоску и режущую боль при воспоминании о папе и жалея, что оставил Джаббул, когда кто-то поскребся в его дверь. - Разрешите войти? - на плохом саргонезском спросил мягкий голос. - Войдите! - ответил Торби и вскочил на ноги. Он увидел женщину средних лет с приятным выражением лица. - Прошу вас, - сказал он на саргонезском и отступил в сторону. - Благодарю вас, вы так любезны, - она запнулась и быстро спросила. - Вы владеете Интерлингвой? - Конечно, мадам. Она пробормотала на Системном Английском: - Слава богу хоть за это... саргонезский меня вымотал, - а затем перешла на Интерлингву. - Тогда поговорим на этом языке, если вы ничего не имеете против. - Как вам будет угодно, мадам, - ответил Тоби на том же языке и добавил на Системном Английском, - если вы не предпочитаете другие языки. Она не могла скрыть изумления: - На скольких же языках вы говорите? Торби подумал. - На семи, мадам. И еще в нескольких я разбираюсь, но не могу утверждать, что говорю на них. Изумление ее росло прямо на глазах, и она медленно сказала: - Может быть, я ошиблась. Но - поправьте меня, если я ошибаюсь, и простите мое невежество - мне было сказано, что вы сын нищего из Джаббулпорта. - Я сын Баслима Калеки, - гордо сказал Торби, - дипломированного нищего милостью Саргона. Мой последний отец был ученым человеком. Его мудрость была известна от одного конца площади до другого. - Я верю. И... неужели все нищие на Джаббуле так хорошо разбираются в языках? - Что вы, мадам! Большинствоиз них говорит только на мусорном жаргоне. Но отец не разрешал мне пользоваться им... разве что только в профессиональных целях. - Да, конечно, - она моргнула. - Хотела бы я встретиться с вашим отцом. - Спасибо, мадам. Не хотите ли вы присесть? Простите, что не могу предложить ничего, кроме пола... но все, чем я владею, в вашем распоряжении. - Спасибо, - она села на пол, сделав это куда с большим усилием, чем Торби, который провел тысячи часов в позе лотоса, нарпягая легкие в криках о подаянии. Торби задумался, не стоит ли прикрытьдвери, хотя эта леди - по саргонезским обычаям он воспринимал ее как "миледи", но ее дружеская манера держаться делала ее статус с неясным - может быть, оставила их открытыми специально. Он тонул в море неизвестных обычаев, то и дело сталкиваясь с ситуациями, совершенно новыми для него. Он нашел выход из положения, основываясь на здравом смысле и просто спросил: - Вы предпочитаете оставить дверь открытой или закрыть ее? - Что? Это неважно. Хотя лучше оставьте ее открытой; здесь живут холостяки, а я располагаюсь в той части корабля, где живут незамужние женщины. Но я пользуюсь некоторыми привилегиями и независимостью, как... ну, как домашняя собачка. Я фраки, которую терпят. - Последние слова она сказала со смущенной улыбкой. Торби не уловил сути основныхпонятий. - "Собачка"? Это что-то похожее на волка? Она внимательно посмотрела на него. - Выучили этот язык на Джаббуле? - Я никогда не был нигде, кроме Джаббула - кроме того времени, когда я был совсем маленьким. Простите, если я выражаюсь не совсем правильно. Может, вы предпочитаете Интерлингву? - О, нет. Вы прекрасно говорите на Системном Английском... земной акцент у вас лучше, чем у меня. А я никак не могу научиться правильно произносить гласные. Хотя я стараюсь, чтобы меня понимали. Но разрешите прдставиться. Я не из Торговцев; я