- Я не герой. Я всего лишь соль земли. Папочка, ты был с ним, когда шло спасение "Ханси"? - Ты хочешь сказать, что тогда бы мне не носить эти нашивки? Слава богу, меня успели перевести. Там шла рукопашная. Мясорубка. - Может быть, у тебя просто хватило ума не напрашиваться в добровольцы? - Станки, даже ты, такой толстый и ленивый, кинулся бы в добровольцы, если бы Баслим обратился к вам. - Я не ленивый, я деятельный. Но разреши мне вот какую загадку: чем руководствовались те, кто направлял абордажную партию? - Старик следовал правилам, если только соглашался с ними. Он хотел уинчтожать работорговцев своими собственными руками - он ненавидел их холодной ненавистью. И когда он вернулся героем, что оставалось делать Департаменту? Подождать, пока он выйдет из госпиталя и отдавать его под суд военный? Станки, даже медные каски способны разобраться, что к чему, когда им ткнут под нос. Поэтому, ссылаясь на "уникальные обстоятельства", они восхваляли его вдоль и поперек и определили на должность с ограниченными обязанностями. Но по мере того, как "уникальные обстоятельства" встерчались все чаще, каждый командир понимал, что он не может ссылаться на уставы в поисках оправдания. Ему пришлось подавать пример и впредь. - Только не для меня, - твердо сказал Станк. - И для тебя. Поскольку ты старший офицер, придет время делать что-то неприятное, и ты будешь это делать, втягивая живот и выпячивая грудь, и твоя круглая физиономия будет красоваться в рядах героев. И тут ты ничем не поможешь. Рефлекс, который внедрил в нас Баслим, не позволит тебе уклониться. Спать они пошли уже на рассвете. Брисби собирался спать долго, но старая привычка подняла его на палубу. Он не был удивлен, увидев этот профессионального лентяя, своего заместителя за работой. Его уже ждали. Лейтенант из финасовой части держал бланк телеграммы, и Бисби понял, в чем дело. Прошлой ночью, когда они просидели несколько часов, разделяя сообщение Баслима на фразы, затем снова кодируя их для передачи, он решил, что прежде чем уснуть, емупредстоит разрешитьеще одну заботу: огранизовать идентификационный поиск для сына Баслима. Брисби не льстил себя надеждой, что в данных о живых жителях Гегемонии может отыскаться след затерявшегося ребенка, подобранного на Джабуле, но если Старик грал его через космос, значит это было то, чего он хотел, и говорить тут не о чем. Жив Баслим илимертв, но Брисби всегда чувствовал себя младшим офицером, стоящим перед ним навытяжку. Поэтому он написал депешу и передал дежурному офицеру, что, как только Торби проснется, у него надо взять отпечатки пальцев и закодировать их. И только после этого отправился вздремнуть. - Разве депеша еще не ушла? - спросил он, взглянув на текст депеши. - Фотолаборатория уже закодировала отпечатки, Шкипер. Но офицер связи послал за мной, так как дело касается не только корабля. - Ну так сам и подпиши. Неужели я должен заниматься каждой ерундой? Казначей решил, что Старик опять не выспался. - Плохие новости, Шкипер. - Ладно, выкладывай их. - Я не знаю, как это дело замаскировать. Сомневаюсь, есть ли какая-то возможность, если даже мы и придумаем благозвучную формулировку. - Я не собираюсь ломать себе над этим голову. Придумай что-нибудь и гони депешу. Используй какой-нибудь основной код. О-О-и-что-то-там-еще. - "Срочный Спешный Командный". Не сработает, Шкипер. Корабль не может требовать идентификационного поиска для гаржданского лица. Я могу дать делу номер, и вы получите ответ. Но... - Это то, чего я хочу. Ответ. - Да, сэр. Но скорее всего, все поступит в Центральное Счетное Бюро, и когда колеса закрутятся, карточка вылетит наружу с красной отметкой. И моя зарплата будет заморожена, пока я не возмещу расходы. Таким образом нас заставят знать законы столь же хорошо, как и считать. - Ты разрываешь мое сердце. Ладно, если ты такой слюнтяй, что боишься сам подписывать, скажи мне номер этой сверхсрочной депеши, и я подпишу ее полным именем и званием. Идет? - Да, сэр. Но, Шкипер... - Слушай, у меня была нелегкая ночь. - Да, сэр. Законом мне предписано давать вам советы. Вы, конечно, не должны знать этого. - Конечно, - мрачно согласился Брисби. - Шкипер, представляетеле ли вы, во что обойдется идентификационный поиск? - Не могу понять, почему из-за этого поднимается столько шума. Мне нужен человек, который основательно разберется в этом деле, для чего просто пороется в папках. Не думаю, чтобы это обошлось нам очень дорого. Обычная любезность. - Хотел бы и я так думать, сэр. Но вы просите провести неограниченный поиск. Так как вы не называете планету, он пойдет в Тихо-сити, где хронятся все досье на живых и мертвых. Или вы хотите ограничиться только живыми? Брисби задумался. Если Баслим был уверен, что корни этого мальчика кроются во внутренней цивилизации, то скорее всего семья мальчика должна быть мертва. - Нет. - Еще хуже. Свод досье на умерших - втрое больше, чем живых. Итак, они проведут розыск на Тихо. Даже с помощьчмашин это займет некоторое время - все же двадцать миллиардов данных. Предположим, мы получим нулевой результат. Кодированный запрос пойдет во всех бюро на всех планетах, поскольку Великий Архив не в стостоянии вместить все данные, а правительства некоторых планет вообще не высылают их. Таким образом, расходы будут все расти, особенно, если вы используете связь через космос; полный код всех отпечатков пальцев занимает объем вхорошую книгу. Конечно, если взять одну планету и использовать почту... - Нет. - Ну, тогда... Шкипер, почему бы не ввести ограничения? Скажем, тысячу кредитов, или сколько вы можете предложить, если... то есть, я хотел сказать "когда"... они подпишут ваши расходы. - Тысячу кредитов? Смешно! - Если я не прав, то ограничение не имеет значения. Если же я прав - а я прав - тысяча кредитов может быть только началом, и ваша шея будет в определенной безопасности. Брисби скривился. - Пэй, вы служите у меня для того, чтобы говорить мне, что я не могу делать. - Да, сэр. - Вы здесь для того, чтобы растолковывать мне, как я могу делать то, что я собираюсь делать. Поэтому идите, закопайтесь в свои гроссбухи и изыщите, как я могу это сделать. Законным образом. Свободны. - Есть, сэр. Брисби не приступил прямо к делам. Он был раздосадован - вот уже несколько дней они вынуждены заниматься такой непроходимой бюрократией, что корабль не может оторваться от грунта. Он мог биться об заклад, что Старик ушел в Корпус с чувством облегчения - агенты Корпуса "Икс" были чужды бюрократии; если кому-то из них надо было тратить деньги, он их тратил - десять кредитов или десять миллионов. Так и надо было действовать - подбирать стоящих людей иполностью им доверять. И никаких регулярных отчетов, рапортов, ничего - просто делать то, что необходимо делать. Тем не менее ему поступили рапорты о загрузке топливом иинформация от инженерной службы. Он отложил их, взял бланк депеши и написал на нем "К исполнению"; в ней шла информация, что неизвестный курьер, который доставил рапорт, по-прежнему находится под юрисдикцией подписавшего и, по мнению оного, соответствующие данные должны иметься в наличии, так как подписавший подтвержадает факты, полученные в беседе с курьером. Он решил сам зашифровать послание; открыв сейф, достал шифровальную книгу исел за работу. И почти кончил ее, когда постучался Казначей. Брисби вскинул на него глаза. - Итак, вы нашли параграф. - Похоже, что так, Шкипер. Я говорил с вашим Заместителем. - Валяйте. - Я исхожу из того, что у насна борту определенное лицо. - Только не говори мне, что не можешь занести его в списки! - Отнюдь, Шкипер. Прокормить мы его прокормим. Вы можете держать его на борту хоть вечно, и я ничего не замечу. До тех пор, пока он не занесен в судовую роль, дела идут нормально. Но как долго вы собираетесь держать его в таком положении? Наверно, больше, чем день или два, иначе вы не затевали бы поиск. Полковник нахмурился. - Какое-то время это займет. Первым делом, я хочу выяснить, кто он и откуда. Если мы что-то выясним на этом пути, я, не занося его в вахтенный журнал, дам ему какую-нибудь должность. Если нет - что ж, оставлю его на корабле таким, как он есть. Слишком сложно для объяснений, Пэй, - но необходимо. - Ясно. Но почему бы нам не зачислить его? - А? - И тогда все встанет на свои места. Брисби нахмурился. - Понимаю. Я могу взять его с собой на законных основаниях... и организовать переправку. А это даст тебе списочный номер. Но... ну, предположим, ведь мы не можем предложить ему дезертировать. Да и кроме того, я не знаю, хочет ли он вообще быть зачисленным. - Вы можете спрсить у него. Сколько ему лет? - Сомневаюсь, чтобы он сам знал. О найденыш. - Чем дальше, тем лучше. Вы берете егона судно. Затем, после того, как вы выясните, куда он должен направиться, вы обнаруживаете ошибку в его возрасте... и исправляете ее. Это означает, что он достиг совершеннолетия, и на его родной планете он уже может получать плату. Брисби моргнул. - Пэй, неужели все казначеи так хитры? - Только лучшие из них. Вам что-то не нравится, сэр? - Нравится. Ладно, пойдем на такой обман. И я придержу эту депешу. Пошлем ее позже. Казначей смотрел на негос невинным видом. - Да нет, сэр, ее вообщене надо будет посылать. - Почему? - Нет необходимости. Мы внесем его в список, чтобы заполнить вакансию в команде. И пошлем его данные в Бюро Личного Состава. Они проведут обычное расследование - имя, родная планета - скажем, Геката, поскольку взяли мы его там. Но к тому времени мы уже будем далеко отсюда. Они выяснят, что там он не числится. Тогда они обратятся в Бюро Безопасности, которое вышлет нам указание о запрете данному лицу нести службу на жизненно важных постах корабля. И это все, ибо может случиться, что эта бедная невинная личность вообще не была зарегистрирована. Но они не смогут смириться с таким исходом и начнут тот самый поиск, который вам нужен - сначала на Тихо, потом всюду, пуская в ход соображения секретности. И если он не разыскивается за убийство, то все пойдет привычным образом. А если они не смогут идентифицировать его, им придется поломать головы - то ли регистрировать его, то ли дать ему двадцать четыре часа, чтобы убраться из Галактики - семь против двух, что они предпочтут спустить дело на тормозах - кроме того, что кто-то на борту должен будет постоянно наблюдать за ним и сообщать все подозрительное. Но самая прелесть в том, что вся оплата пойдет за счет Бюро Безопасности. - Пэй, вы считаете, что на этом корабле Безопасность имеет своих агентов, о которых я не знаю? - Шкипер, что вы имеете в виду? - М-м-м... не знаю, но будь я шефом Безопасности, обязательно имел бы таких! - Я бы не удивился, сэр. - Пошел отсуда! Посмотри, проснулся ли парень? - Он нажал на клавишу. - Эдди! - Но вместо того, чтобы послать за Торби, приказал Хирургу осмотреть юношу, поскольку было бессмысленным уговаривать его вступить в команду, не будучи уверенным, что он сможет это сделать. Медики, майор Стейн и капитан Кришнамурти, явились к Брисби перед ленчем. - Ну? - С физической стороны возражений нет, Шкипер. Я попросил психолога поговорить с ним. - Отлично. Кстати, сколько ему лет? - Он не знает. - Да, да, - нетерпеливо согласился Брисби, - но как вы думаете, сколько ему лет? Доктор Стейн пожал плечами. - Каков его генетический код? В какой среде он рос? Подвергался ли он мутациям, влияющим на определение возраста? Большая или малая сила тяжести была не его планете? Индекс планетарного обмена веществ? Ему может быть и десять стандартных лет, и тридцать. Я могу произвольно прикинуть его возраст, исходя из предположения, что он не подвергался сущесвенным мутациям, и окружающая среда примерно соответствовала земной и вынести ничем не подтвержденное предположение, что ему не меньше четырнадцати стандартных лет и не больше двадцати двух. - Можно ли предположить, что ему восемнадцать лет? - Об этом я и говорю. - Ладно, так и будем считать. Внести в список младшего состава. - У него есть татуировка, которая может дать ключ, - сказал доктор Кришнамурти. - Метка раба. - Черт бы вас побрал! - Полковник Брисби прикинул, что его решение подписать депешу в Корпус "Икс" было оправданным. - Датирована? - Только вольная - по саргонезскому исчислению, что подтверждает его рассказ. Клеймо заводское. Без даты. - Плохо. Ладно, поскольку медики с ним покончили, я пошлю за ним. - Полковник! - Да, Криш? - Я бы не рекомендовал вам вносить его в состав команды. - Чего ради? Он здоров так же, как мы с вами. - Конечно. Но тут есть определенный риск. - В чем? - Я беседовал с ним, находящимся в легком трансе. Это было утром. Полковник, была ли у вас когда-нибудь собака? - Нет. Во всяком случае с тех пор, как я здесь. - Очень полезное лабораторное животное, многие ее характеристики совпадают с человеческими. Но если возьмете щенка и будете бить его, дразнить и унижать - он превратится в злобного хищника. Возмите щенка из того же помета, его единокровного брата, ласкайте его, говорите с ним, укладывайте спать рядом с собой, учите его - и он станет счастливым, послушным домашним животным. Возьмите еще одного из того же помета, ласкайте его почетным дням и бейте по нечетным. Он будет настолько растерян, что не сможет существоватьни в той, ни в другой роли; он уже не может вести себя как дикое животное, и он не будет понимать, чего вы от него хотите, как от домашнего. И очень скоро он перестанет есть, спать, он не сможет контролировать свои фнукции, будет дрожать и бояться каждого движения. - Х-м-м... часто ли вы, проводите такие эксперименты? - Я никогда не проводил их. Но их описания в литературе... и случай с этим молодым человеком заставляет вспомнить их. В годы своего становления он пережил целый ряд травматических воздействий, последнее из которых случилось с ним лишь вчера. Он подавлен и растерян. Как та собака, он может огрызнуться и укусить в любое время. Он не готов еще к одному стрессу; он должен находиться в условиях, где к нему можно применять психотерапию. - Фу! Офицер психологической службы пожал плечами. - Прошу прощения, доктор, - продолжил полковник Брисби. - При всем уважении к вашим знаниям, я знаю об этом случае несколько больше.Последние пару лет этот парень был во вполне приличном окружении. - Брисби припомнил прощание, свидетелем которого ему довелось быть. - А до этого он находился на попечении полковника Ричарда Баслима. Вы слышали о нем? - Я знаю, какой репутацией он пользовался. - И если есть нечто, за что я могу ручаться судьбой своего корабля, - так это то, что полковник Баслим никогда не причинил мальчику ни малейшего зла. Он был одним из самых сильных, здоровых духом и гуманных людей, когда-либо носивших форму. Вы говорите о своих собаках; я же помню полковника Ричарда Баслима. Итак... вы по-прежнему советуете мне не зачислять его? Психолог медлил с ответом. - Итак? - повторил Брисби. - Отнесись к этому спокойно, Криш, - прервал их майор Стейн, - но у меня другая точка зрения. - Мне нужен пямой и конкретный ответ, - сказал Брисби, - после чего я смогу принять решение. - Возможно, я мог бы изложить свое мнение следующим образом, - медленно сказал доктор Кришнамурти. - Серьезных оснований для отказа в зачислении не существует. - Почему? - Чувствуется, что вы хотите зачислить мальчика. И если он попадет в беду, я предпочту оказать ему медицинскую помощь, а не настаивать на своем мнении. Ему и так уже досталось. Полковник Брисби хлопнул его по плечу. - Ты хороший парень, Криш! Это все, джентельмены. Торби провел трудную ночь. Мастер-оружейник разместил его в помещении старших офицеров и хорошо отнесся к нему, но Торби встревожила та подчеркнутая вежливасть, с которой все окружающие отводили глаза от яркой униформы Сису". Еще недавно он был горд, что имеет право носить этот мундир, а теперь с грустью понял, что каждое одеяние имеет и двойное значение. Ночью, прислушиваясь к храпу и сопению вокруг себя - чужие, фраки - он мечтал вернуться обратно к Людям, где его знали и понимали. Ворочаясь на жесткой койке, он думал, кому она могла принадлежать. К нему приходили мысли о том, кто бы мог занять ту дыру, которую он по-прежнему называл "домом". Починили ли дверь? Сохраняются ли там та же чистота и уют, которые так любил папа? Что они сделали с протезом папы? Засыпая, он видел перед собой и папу, и "Сису", и видения мешались друг с другом. Наконец, когда перед ним проплыли обезглавленная Бабушка и летящий на них пират, папа прошептал: "Больше не будет плохих снов, Торби. Больше никогда, сынок. Будут только счастливые сны". Он заснул мирно и счастливо, но проснулся в этом ужасном месте, наполненном болтовней фраки. Завтрак был довольно приличным, ноне имеющим ничего общего с высокими стандартами "Сису"; впрочем, может быть, он не был голоден. После завтрака, когда ему было бесцеремонно приказано переодеться, он стал опстепенно ущущать свое бедственное положение. Впервые он ощутил, насколько небрежно медики могут обращаться с человеческой плотью - от терпеть не мог, когда ето тыкают и мнут. И когда Командующий послал за Торби, тот уже не испытывал радости при мысли, что увидит человека, который знал папу. В этой комнате он в последний раз пожелал Отцу удачи, и воспоминания причиняли ему боль. Торби бесстрастно слушал, что ему объяснял Брисби. Немного он пришел в себя, когда понял, что ему будет присвоен статус - не очень высокий, догадался он. Но тем не менее. У фраки тоже существовало это понятие, но ему не приходило в голову, что оно может иметь значение еще для кого-то, кроме самих фраки. - Вообще-то он тебе не полагается, - заключил полковник Брисби, - но так будет проще сделать то, чего полковник баслим хотел от меня, то есть найти твою семью. И ты будешь доволен, не так ли? Торби едва не выпалил, что он знает, где его Семья. Но он знал, очем вел речь полковник: о его собственном клане, существование которого он никогда не мог себе представить. Неужели у него в самом деле где-то есть кровные родственники? - Надеюсь,- медленно ответил он. - Не знаю. - М-м-м... - Полковник Брисби попытался представить себе, каково быть в роли картины, к которой никакне удается подобрать рамку. - Полковник Баслим очень хотел, чтобы я нашел твою семью. И мне будет легче заняться этим, если ты будешь одним из нас. ясно? Стражником третьего класса, тридцать кредитов в месяц, еды вдоволь, а спать сколько получится. И слава. В общем немного. Торби поднял глаза. - Это та же Сем... та служба, где был мой папа... вы называете его полковник Баслим? Такли это? - Да. Ему было больше лет, чем тебе, но он служил именно здесь. Я вижу, ты начал произносить слово "семья". И мы считаем службу одной большой семьей. Полковник Баслим был одним из самых уважаемых ее членов. - Тогда я хочу вступить в ее ряды. - Быть зачисленным. - Да, сэр. Глава 16 Фраки были не так плохи, если познакомиться с ними поближе. У них был свой тайный язык, хотя они думали, что говорят на Интерлингве. Слушая их, Торби обогатил свой словарь несколькими дюжинами глаголов и двумя сотнями существительных. Он понял, чток тем световым годам, что он провел с тоговцами, относятся с уважением, хотя здесь считали Людей несколько странными. Он не спорил: фраки в этом не разбирались. Поднявшись с Гекаты, крейсер Гегемонии "Гидра" проложил курс к мирам Рима. Как раз перед прыжком пришла накладная на выдачу ему денежного довольствия; к ней суперкарго "Сису" присовокупил самую лестную оценку одного из восьмидесяти трех членов команды - словно, подумал Торби, он был девушкой,которую предлагалик обмену. Ему причиталась непривычно большая сумма, но Торби не испытывал к ней особого интереса: родись он на корабле, он бы вел себя по-другому. Жизнь среди Людей приучила некогданищегомальчишку относиться к таким деньгам иначе, чем к подаянию:ихможет быть больше или меньше; долги надо всегда возвращать. Он подумал, что бы сказал папа, увидев все эти деньги, и почувствовал себя свободнее, когда узнал, что может хранить их у Казначея. Вместе с распоряжением пришла и теплая записочка с пожеланиемудачи, где бы он ни был, подписанная: "С любовью. Мать". Прочитав ее, Торби сначала приободрился, а потом почувствовал себя еще хуже. Торби разложил вещи, доставленные "Сису". Теперь он был Стражником и, рассматривая их, испытывал некоторое неудобство. Он выяснил, что Стража не была закрытым сообществом, как Люди. Чтобы стать Стражником, не требовалось никакого чуда, если человек соответствовал предъявляемым требованиям, потому что никто не интересовался, откуда он прибыл и кем был раньше. "Гидра" подбирала себе команду со многих планет: этой цели в Бюро Личного Состава служили компьютеры для проверки. Рядом с собой Торби видел высокихи маленьких, костлявых и мясистых, лысых и волосатых, с признаками мутации и совершенные образцы рода человеческого. Торби был близок к норме, а привычки, вынесенныеим из мира Свободных Торговцев, воспринимались как необременительная эксцентричность: таким образом, даже будучи новичком-рекрутом, он ничем не отличался от прочих космолетчиков. Правда, было все же препятсвие, которое несколько отделялоего от остальных:он был новобранцем. Он мог считаться "Стражником третьего класса", но ему еще предстояло доказать свое право на это звание. Он получил свою койку, место за общим столом, рабочие обязанности, и младший офицер говорил ему, что делать. В его обязанности входила чистка помещения, а по боевому расписанию он должен был быть посыльным у Наводчиков на тот случай, если откажет связь, - это означало, что он должен и кофе носить. С другой стороны, его оставляли в покое. Он имел право вступать в мужской разговор после того, как высказывались старшие; когда не хватало игроков, его приглашали принять участие в карточной игре и свободно сплетничали при нем; он пользовался привилегией одалживать старшим свитера и носки, если у тех возникала подобная нужда. Трудностей все это для него не представляло - он уже умел быть младшим. "Гидра" несла патрульную службу, и все разговоры за столом крутились вокруг возможной "охоты". "Гидра" могла набирать скорость с ускорением, превышающим триста единиц; там,где такие купцы, как "Сису", старались, если это возможно, уйти, "Гидра" вступала в бой с пиратами. Стол, за которым сидел Торби, возглавлял младший офицер, Артиллерист 2-го класса Пибби, известный под кличкой Децибел. Как-то во время обеда, когда вокруг шли дебаты, пойти ли в библиотеку после еды, или посетить стерео в кают-компании, Торби вдруг услышал свое прозвище: "Разве не так, Торговец?" Торби гордился своей кличкой, но ему не нравилось, когда ее употреблял Пибби, ибо Пибби был напыщен и самодоволен - приветствуя Торби кличкой, он заботливо спрашивал: "Как дела?" - и показывал жестом, как считают деньги. Но Торби не обращал на это внимания. - Что не так? - Почему бы тебе не прочистить уши? Ты словно ничегоне слышишь, кроме звона и шелеста. Я рассказывал им то, что говорил Оружейнику: чтобы пришибить пирата, мы должны сесть ему на хвост, а не вести себя, как торговцы, слишком трусливые, чтобы драться, и слишком неповоротливые, чтобы убегать. Торби еле сдержался. - Кто, - сказал он, - считает, что торговцы боятся вступить в бой? - Да брось, ты! Кто хоть раз слышал, чтобы торговец взорвал пирата? Пибби говорил искренне:Торговцы предпочитали не распространяться о случаях, когда они уничтожали пиратов. Но Торби вспылил: - Я слышал об этом. Торби хотел сказать, что до него доходили рассказы, как торговцы жгли корабли пиратов. Пибби же решил, что Торби хвастается: - Ах, ты слышал, вон оно как! Ребята, вы только послушайте: наш болтунишка - настоящий герой. Наш малышка ухитрился сжечь пирата. Расскажи нам об этом. Ты ему волосню подпалил? Или подсыпал известку ему в пиво? - Я пользовался, - сказал Торби, - одноэтапным поисковиком цели Марк XI производства Бетлехем-Антарес, вооруженным боеголовкой в 20 мегатонн плутония. Я рассчитал выстрел по прицельному лучу на сближающихся курсах. Наступило молчание. Наконец Пибби холодно сказал: - Где ты это вычитал? - На ленте расчетов. После того как дело было кончено. Я был старшим наводчиком корабля. Компьютер в командной рубке вышел из строя - так что я знал, что сжег его мой выстрел. - Значит, он офицер-оружейник. Болтун, кончай трепаться! Торби пожал плечами. - Я и был им. Точнее, офицером по контролю за вооружениями. Я никогда не занимался артиллерией специально. - Скромничаешь, не так ли? Болтать легко, Торговец. - Тебе об этом лучше знать, Децибел. Услышав свою кличку, Пибби замолк: Торби не имел права позволять себе такую фамильярность. Прорезался другой голос, весело сказавший: - Это точно, Децибел, болтать легче всего. Расскажи о той мясорубке, что ты устроил. Валяй. - Говоривший был без звания, но принадлежал к другой службе, и недовольство Пибби его не волновало. Пибби погравел. - Хватит заниматься ерундой, - проворчал он. - Баслим, я хочу, чтобытыприбыл в боевую рубку, и там мы выясним, какой ты наводчик. Испытание Торби не волновало, хотя он ничего не знало вооружении "Гидры". Но приказ есть приказ, и в назначенное время он увидел ухмылку Пибби. Но она быстро исчезла. Инструментарий "Гидры" незначительно отличался от такого же на "Сису", но принципы наводки были теми же самыми, и старший сержант при оружии (кибернетик) выяснил, что действия бывшего торговца совершенно правильны - Торби отлично разбирался в том, как стрелять. Он вечно искал таланты, а люди, умеющие рассчитать траекторию ракеты в сумасшедшей обстановке боя на субсветовых скоростях, среди Стражников были столь же редки, как и среди Торговцев. Он стал расспрашивать Торби о компьютере, с которым тот имел дело. Наконец он кивнул. - Я никогда не видел большего барахла. Но если ты смог поразить цель и с его помощью, мы тебя используем. - Сержант повернулся к Пибби. - Спасибо, Децибел. Я сообщу Оружейнику. Побудь здесь, Баслим. Пибби удивился: - У него есть еще работа, Сержант. Сержант Лютер пожал плечами. - Скажи своему старшему, что Баслим нужен здесь. Торби был поражен, услышав, как прекрасные компьютеры "Сису" называют барахлом. Но вскоре понял, что Лютер имел в виду: могучий мозг "Гидры", который рассчитывал ход боя, был настоящим гением среди компьютеров. Торби никогда бы не справился с ним в одиночку, но вскоре он уже был артиллеристом 3-го класса (кибернетиком), что в определенной степени избавляло его от придирок Пибби. Он начал чувствовать себя настоящим Стражником, пусть еще очень молодым, но уже признанным командой. "Гидра" шла на субсветовой скорости от Рима к Ултима Туле, где должна была заправиться и начать охоту за пиратами. Никаких сомнительных сведений о Торби на судно не поступало. Он был доволен своим статусом в той команде, где служил папа; он испытывал счастье при мысли, что папа гордился бы им. Он расстался с "Сису", но на судне без женщин жить было легче; и по сравнению с "Сису" на "Гидре" не было столь жесткого распорядка. Но полковник Брисби не позволял Торби забыть, каким образом он был зачислен в команду. У старших офицеров хватает дел и без того, чтобы следить за новичками: член команды без звания может попасться на глаза Шкиперу разве что при проверке. Но Брисби повторно послал за Торби. Брисби получил указание из Корпуса "Икс" поговорить относительно рапорта Баслима с его курьером, имея в виду некоторые неясности ситуации. Поэтому Брисби вызвал Торби. Первым делом тот был предупрежден о необходимости держать язык за зубами. Брисби оповестил его, что наказание за болтовню может быть самым тяжелым из всех, что есть в распоряжении военно-полевого суда. - Но дело не в этом. Мыдолжны быть уверены, что этот вопрос никогда не возникнет. Иначе нам вообще не стоит говорить. - Торби помедлил. - Откуда мне знать, что буду держать язык за зубами, если я вообще не знаю, о чем речь? - Я могу приказать тебе, - с раздражением сказал Брисби. - Да, сэр. И я скажу: "Есть, сэр!" Но разве это даст вам уверенность, что я не пойду на риск предстать перед военно-полевым судом? - Но... Это же смешно! Я хочу поговорить с тобой о делах полковника Баслима. И ты тут на меня не тявкай, понял? А не понял - я разорву тебя на куски голыми руками. И ни одному сопляку я не позволю валять дурака, когда речь идет о том, что сделал Старик. - Почему вам так прямо и не сказать, Шкипер, - с облегчением сказал Торби. - О том, что касается папы, я не пророню ни слова - ведь это было первое, чему он меня научил. - Ах вот оно как, - Брисби улыбнулся. - Я должен был бы знать. Отлично. - Я думаю, - задумчиво сказал Торби, - должно быть подтверждение, что я могу говорить именно с вами. - А я и не предполагал, что может быть еще какой-то вариант. Конечно, подтверждение есть. Я могу показать тебе депешу из Корпуса, предписывающую мне обсудить с тобой его рапорт. Это убедит тебя. Брисби был вынужден показать депешус грифом "Совершенно секретно" самому младшему члену своей команды, чтобы убедить этого новичка: его Командующий имеет право поговорить с ним. Но в данной ситуации это было самым разумным. Торби прочел текст и кивнул. - Все, что вам угодно, Шкипер. Я уверен, что папа одобрил бы меня. - Ладно. Ты знал, чем он занимался? - Ну... и да, и нет. Кое-что я видел. Я понимал, какими вещами он интересовался, потому что заставлял меня наблюдать и запоминать. Я носил ему послания, и каждый раз все было в большой тайне. Но я никогда не знал, в чем было дело. - Торби нахмурился. - Говорили, что он был шпионом. - Разведчик звучит лучше. - Торби пожал плечами: - Папа мог называть себя любым именем. Он никогда не обращал внимания на слова. - Да, он никогда не обращал внимания на слова, - согласился Брисби, припоминая, как был испепелен докостей,когда промедлил с подъемом. - Я хотел бы обяснить тебе. М-м-м... ты знаешь историю Земли? - Кое-что. - Задолго до эры космических путешествий, когда мы еще не заполнили Землю, освоенные пространства ограничивались каким-то пределом. И каждый раз, когда осваивалась новая территория, этому сопутствовали три особенности: первыми были торговцы, которые использовали предоставляющиеся им возможности, затем бандиты, которые нападали на честных людей, а затем шел поток рабов. Это же происходит и сегодня, когда мы прорываемся сквозь космос вместо того, чтобы осваивать моря и пустыни. Торговцы фронтира - это искатели приключений, которые идут на большой риск ради больших прибылей. Те, кто вне закона, они же бандиты с холмов, или пираты моря, или рейдеры космоса, стараются утвердиться в каждом пространстве, еще не находящемся под защитой полиции. И то, и другое - временные явления. Но работорговля - нечто свосем иное. Это самая ужасная из привычек человека, и с ней труднее всего покончить. С каждой новой территорией она воссоздаетя снова, и корни ее вырвать очень нелегко. Когда какую-нибудь культуру поражает работорговля, начинают загнивать ее законы и экономика; она поражает и людей, и отношения между ними. Ты борешься с ним, ты загоняешь его в подполье - но каждый день рабство может снова вынырнуть, ибо существуют люди, считающие, что "владеть" другими людьми - это их естественное право. И договориться с ними невозможно. Ты можешь убить их, но не в состоянии заставить изменить взгляды. Брисби вздохнул: - Баслим, Стража - это полиция, и почта; уже два столетия у нас не было больших войн. И на нас лежит невероятно тяжелая обязанность поддерживать порядок на гнаницах шара в три тысячи световых лет в окружности - и никто не в состоянии представить себе, как он велик, ни один мозг не в состоянии усвоить это. Человечество не может в полной мере и охранять его. С каждым годом пространство становится все больше. Полиция планет едва успевает затыкать дыры. Что же касается нас, то, чем больше мы затыкаем их, тем больше их становится. И для большинства из нас это работа, это благородная работа, но конца ей не видно. Для полковника Ричарда Баслима она была страстью. И с каждым годом она захватывала его все больше. Особенно он ненавидел работорговлю, и я видел, как при одной мысли о ней ему становилось дурно. Он потерял ногу и глаз - думаю, что ты знаешь об этом, - преследуя грузовой корабль работорговцев с людьми на борту. Многие офицеры после таких ранений сочли бы свой долг выполненным - можно выйти в отставку и отдыхать. Но только не старый Наплевать-и-Растереть! Несколько лет он учился, затем обратился в некий корпус, который мог принять его таким, каков он есть, и предложил свой план. Девять Миров - это становой хребет работорговли. Саргон был колонизирован много лет назад, и после того, как откололись, они никогда не признавали законов Гегемонии. Девять Миров не считаются с человеческими правами и не хотят считься. Похэтому мы не можем бывать у них и они не могут посещать наши миры. Полковник Баслим решил, что выяснить все тайны этого мира проще всего, если он будет работать на Саргоне. Он понимал, что работорговцы должны иметь свои суда, должны иметь базы, должны иметь рынки - и это не подпольная деятельность, а большое, поставленное дело. Поэтому он решил оказаться на Саргоне и на месте все изучить. Это был бессмысленный ход - один человек против империи девяти планет... но Корпус "Икс" занимается только такими бессмысленными делами. Но даже и в этом случае они не согласились бы забросить его как агента, если бы у Баслимане было плана, как доставляь свои сообщения. Агент не может сам путешествовать туда и обратно; он не может пользоваться почтой - говоря уж том, что между нами и ими нет почтового соббщения, - и, конечно, он не мог сноситься через космос - это было бы столь же подозрительно, как духовой оркестр. Но у Баслима была идея. Единственные, кто посещал и Девять Миров, и нас, были Свободные Торговцы. Но они бежали от политики как от огня, что ты знаешь лучше меня, и прилагали все усилия, чтобы только не нарушать местных обычаев.Тем не менее полковник Баслим сумел войти к ним в доверие. Я думаю, ты догадываешься, что те люди, с которыми он поддерживал отношения, были Свободными Торговцами. Он сообщил Корпусу "Икс", что будет поддерживать связь через своих друзей. Поэтому ему и разрешили попытку. Я предполагаю, что никому и в голову не приходило, что он будет действовать под видом нищего: он всегда был неподражаем в своих импровизациях. И он сделал это, годами вел наблюдения и слал свои сообщения. Такова подоплека, а сейчас я хочу вытянуть из тебя все, что ты знаешь. Ты должен рассказать нам о его методах и в тех сообщениях, которые я видел, об этом нет ни слова.Другие агенты могли бы использовать его опыт. - Я расскажу вам все, что я знаю, - грустно сказал Торби. - Но известно мне немного. - Ты знаешь больше, чем сам догадываешься. Или ты хочешь, чтобы психолог снова уложил тебя, и тогда ты увидишь, сколько нам удастся из тебя вытащить? - Все, что угодно, если это поможет делу папы? - Поможет. И вот еще что... - Брисби пересек кабинет и взял лист бумаги, на котором был изображен силуэт космического корабля. - Что это за корабль? Глаза Торби расширились: - Саргонезский крейсер. Брисби схватил другой листок. - А это? - Этот походит на того работорговца, который садился в Джабул-порте дважды в год. - Ничего общего ни с тем, ни с другим, - яростно сказал Брисби. - Это образцы для опознания из моего досье - корабли, которые строятся на наших крупнейших верфях. И если ты их видел в Джабул-порте, то это или копии, или же суда куплены у нас. Торби обдумал сказанное. - Они строят суда сами. - Так мне и говорили. Но полковник Баслим сообщал серийные номера судов - не могу себе даже прдставить, как он раздобывал их; может, ты догадаешься. И он клялся, что работорговля получает поддержку из наших миров. - Брисби не мог скрыть своего отвращения. Торби регулярно посещал Рубку - порой, чтобы увидеть Брисби, а порой, чтобы подвергнуться расспросам под гипнозом, который вел доктор Кришнамурти. Брисби постоянно напоминал, что родителей Торби продолжается, и внушал ему, чтобытот не падал духом - такой поиск может занять много времени. Повторяющиеся намекизаставили Торби думать о результате уже не как о чем-то невозможном, а как о реальности, которая скоро явится воочию: он уже думал о своей семье, пытаясь представить, кем он был, - как было бы здорово узнать это, стать таким, как все остальные люди. Брисби успокаивал его, хотя в тот самый день, когда "Гидра" стартовала с Гекаты, он вместо данных о Торби получил предупреждение не допускать его к вахтам на жизненно важных узлах корабля. Известие это он держал при себе, так как был уверен, что полковник Баслим никогда не ошибался и скоро все проясниться. Когда Торби был допущен к Боевому Контролю и известие обэтом распространилось по судну, Брисби испытал определенное беспокойство - то был "Секретный" отдел, закрытый для посетителей, - но затем он успокоил себя мыслью, что человек,не получивший специальной поготовки, не может увидеть здесь ничего, что повредило бы секретности, да и, кроме того, Торби имел отношение к куда более щекотливым делам. Брисби понимал, что ему довелось узнать очень важные вещи - например, как Старик использовал свое увечье, чтобы прикрывать кативность, достойную здорового человека с двумя ногами; и что он с мальчиком были в самом деле нищими, жившими только на подаяния. Брисби преклонялся перед столь искусным перевоплощением, которое могло стать примером для других агентов. Но Старик всегда был неподражаем. Поэтому Брисби допустил Торби к Боевому Контролю. Он решил сделать это, не дожидаясь, пока придет официальное представление из Бюро Личного Состава. Но он обеспокоился, получив сообщение, в котором говорилось о Торби. Когда оно пришло, рядом с ним был помощник. Оно было закодировано, но Брисби увидел номер, присвоенный Торби; он сам много раз писал его, отсылая сообщения в Корпус "Икс". - Взгляни, Станк! Здесь говорится, кто такой наш найденыш. Через десять минут они расшифровали послание; в нем были следующие строчки: "Полный идентпоиск Баслим Торби - результат ноль тчк передать в распоряжение станции расследования Гекаты тчк". - Что за ерунда, Станки? Станк пожал плечами: - Так уж выпали кости, босс. - Я чувствую себя, словно обманул Старика. Он был уверен, что у мальчишки есть гражданство. - Я не сомневаюсь, что есть миллионы граждан, которые лезут из кожи вон, пытаясь доказать, кто они. Полковник Баслим мог быть прав, и все же доказать это не удается. - Я идумать не могу, чтобы передать его куда-то. Я несу за него ответственность. - Это не твои заботы. - Ты никогда не служил с полковником Баслимом. Помогать ему было сущим удовольствием... единственное, чего он требовал, - стопроцентной надежности. А тут... ничего общего. - Кончай ругать себя. Ты должен подчиниться предписанию. - С этим надо разобраться, Эдди! Я хочу видеть артиллериста Баслима. Торби заметил, что Шкипер был мрачен - но он нередко бывал таковым. - Артиллерист Третьего Класса Баслим явился, сэр. - Торби... - Да, сэр? - с удивлением сказал Торби, потому что Шкипер обратился к нему по имени, на которое он откликался, лишь когда был под гипнозом. - Пришло сообщение относительно твоей идентификации. - Да? - Торби был так поражен, что потерял выправку. Он испытал прилив радости - наконец станет ясно, кто он такой! - Они не смогли найти тебя. - Брисби помолчал и резко сказал: - Понимаешь? Торби сглотнул комок в горле: - Да, сэр. Они не знают, кто я такой. Я... никто. - Чепуха. Ты по-прежнему тот, кто ты есть. - Да, сэр! Это все, сэр? Могу ли я идти? - Минутку. Я должен доставить тебя обратно на Гекату, - торопливо добавил он, видя выражение лица Торби. - Но не беспокойся. Если ты изъявишь желание, Они скорее всего позволят тебе остаться с нами. Во всяком случае, они ничего не смогут сделать тебе; ты ничем не провинился. - Да, сэр, - устало повторил Торби. Никто и ничто. Торби ярко припомнил старый-старый кошмар: он стоит на платформе, слыша, как аукционер выкрикивает его описание и холодные глаза осматривают его. Но он взял себя в руки и весь остаток дня был спокоен и собран. И лишь когда пмещение погрузилось во тьму, он вцепился зубамив подушку и, захлебываясь слезами, прошептал: "Папа... ох, папа!" Торби носил форменну одежду Стражников, но в душевой не мог скрыть татуировку на левом бедре и без всякого смущения объяснил, что она значит. Реакция колебалась от любопытства к сомнению и к полному удивлению, что здесь, с ними, есть человек, который прошел все это - плен, продажу, рабство, и - чудом вернул себе свободу. Мало кто представлял себе, что рабство в самом деле существует и что оно собой представляет; но Стражники отлично знали, что это такое. Метка эта никого не шокировала. Однако на следующий день после того, как пришла депеша с ноль-идентификацией, Тоби встретил в душе Пибби-Децибела. Торби не проронил ни слова; они не разговаривали с тех пор, как Торби вышел из-под его начала, хотя по-прежнему сидели за одним столом. Но сейчас Пибби обратился к нему: - Привет, Торговец! - Привет, - ответил Торби, намыливаясь. - Что у тебя там на ноге? Грязь? - Где? - На бедре. Вон там. Дай-ка посмотреть. - Держи лапы при себе. - Да ты не обижайся. Повернись к свету. Что это такое? - Клеймо раба, вежливо объяснил Торби. - Точно? Ты в самом деле был рабом? - Пришлось. - И они держали тебя в кандалах? Может, тебе приходилось и целовать ногу хозяина? - Не будь идиотом! - Вы только пслушайте его! Знаешь, что, мальчик-торговец? Я слышал о таком клейме, но думаю, что ты сам его вытатуировал. Чтобы об этом говорили. Так же, как и о том, как ты сжог пирата. За обедом Торби отдал все внимание миске с картофельным пюре. Он слышал, как Децибел что-то вещал, но старался не прислушиваться к его бесконечной болтовне. Пибби повторил свое обращение: - Эй, Раб! Брось свою картошку! Ты слышишь, я к тебе обращаюсь! Выскреби грязь из ушей! Торби швырнул миску с картошкой по самой короткой траектории, и все еесодержимое вошло в прямой контакт с физиономией Децибела. Обвинение, выдвинутое против Торби, звучало так: "Покушение на старшего офицера на борту корабля, находящегося в состоянии боевой готовности". Пибби выступил свидетелем обвинения. Полковник Брисби посмотрел на него, и на скулах у него заходили желваки, когда он выслушал объяснение Пибби: - Я попросил его подать мне картошку... а он залепил мне ею по лицу. - Это все? - Ну, сэр, может, я обратился к нему и не очень вежливо. Но ведь это не причина... - Обойдемся без ваших выводов. Драка имела продолжение? - Нет, сэр. Нас развели. - Хорошо. Баслим, что вы можете сказать в свое оправдание? - Ничего, сэр. - Да, сэр. Брисби продолжал играть желваками, не в состоянии ни о чем думать. Он был полон гнева, чувства, которое он не мог себе позволить при исполнении обязанностей, поэтому заставил себя успокоиться. Что-то тут не так. Вместо того чтобы вынести решение, он сказал: - Шаг в сторону. Полковник Станк... - Да, сэр. - Присутствовали и другие люди. Я хотел бы выслушать их. - Очень хорошо. Торби был приговорен к трем дням гауптвахты с отсрочкой приговора на тридцать дней испытательного срока с разжалованием. Децибел Пибби был приговорен "за продстрекательство к бунту с использованием оскорбительных выражений, относящихся к расе, религии, месту рождения или прочим условиям, предшествовавшим вступлению Стражника на Службу, на борту корабля, находящегося..." и так далее - к трем дням гауптвахты с отсрочкой исполнения на девяносто дней испытательного срока с понижем в звании на одну ступень. Полковник и его Заместитель вернулись в кабинет Брисби. Брисби был мрачен, полевой суд вывел его из себя. Станк сказал: - Плохо, что пришлось наказать мальчишку Баслима. Я думаю, что он был прав... - Конечно. Но подстрекательство к бунту не может служить оправданием. Как и все остальное. - Конечно, он должен был так поступить. Но мне не нравится характер Пибби. Мне придется внимательно присмотреться к нему - насколько он отвечает своему назначению. - Так и сделай. Но черт побери, Станки, у меня чувство, что я сам вступаю в борьбу. - Что? - Два дня тому назад я был вынужден сказать Баслиму, что нам не удалось идентифицировать его. Он вышел отсюда в шоке. Мне пришлось посоветоваться с психологом. Он сказал, что парень перенес удар. Что у него может быть неадекватная реакция и на правильные - то есть, я хотел сказать, на неправильные - раздражители. И я очень рад, что дело обошлось картофельным пюре, а не ножом. - Ох, да брось! - Ты не был здесь, когда я принес ему эту новость. И не видел, как она поразила его. На пухлое лицо Станка легла тень задумчивости. - Босс! Сколько лет было этому мальчишке, когда его захватили? - Криш считает, что около четырех. - Шкипер, сколько вам было лет, когда в той провинции, где вы родились, у вас взяли отпечатки пальцев, анализ крови, сфотографировали глазное дно и так далее? - Скорее всего, когда я пошел в школу. - И у меня тоже. И могу ручаться, так поступают в большинстве случаев. Брисби моргнул. - Вот почему они ничего не нашли относительно его! - Может быть. Но на Риффе определяют индекс идентичности еще до того, как ребенок вылезает из колыбели. - И у меня на родине тоже. Но... - Точно, точно! Это обычная практика. Но как? Брисби побледнел, а затем грохнул кулаком по столу.