tutoyant <на ты (фр.)>, пока я сама его не попросила. Но я никогда серьезно не думала о своем положении, потому что хотя надо мной не было других начальников, кроме босса, в моем подчинении тоже никого не было. В стандартной схеме управления (я никогда не видела такой для компании босса) я была бы одним из тех маленьких квадратиков, которые тянутся по горизонтали от ствола к командиру - то есть, старший штабной офицер, если вам нравится бюрократический язык. - Вот это да! Если ты можешь это обосновать, то расскажешь об этом полковнику Рэчел, а не мне. Я ожидаю ее примерно в тринадцать. - Почти бессознательно она протянула руку, чтобы забрать деньги. Я взяла купюры, сложила их в аккуратную стопку, снова положила их перед ней, но ближе ко мне. - Тогда давайте немного побеседуем, прежде чем она здесь появится. Все воинские части в городе вербуют сейчас людей; должна быть какая-то хорошая причина завербоваться в одну из них. Пойдем мы вверх по реке или нет? И как далеко? Нам будут противостоять настоящие профессионалы? Или деревенские придурки? Или городские? Заранее подготовленный бой? Или налет вслепую? Или и то, и другое? Побеседуем, сержант. Она не ответила и не пошевелилась. Она не отрывала взгляд от денег. Через некоторое время я вытащила еще одну десятку, аккуратно положила ее на пятьдесят - и стала ждать. Ее ноздри затрепетали, но к деньгам она руки не протянула. Через несколько секунд я добавила еще одну десятку. Она хрипло сказала: - Спрячь их куда-нибудь или дай мне; сюда могут войти. Я взяла их и подала ей. Она сказала: - Спасибо, мисс, - и они исчезли. - Я думаю, мы пойдем вверх по течению по крайней мере до Сент-Луиса. - Против кого мы будем воевать? - Гм... ты это повторишь, и я не только буду это отрицать, я вырежу твое сердце и скормлю его рыбам. Мы не должны воевать. Скорее всего, мы будем, но не в подготовленном заранее сражении. Все мы, скорее всего, станем охраной нового Председателя. Точнее, наверное, самого нового; его только что назначили. (Лучше не придумаешь!) - Интересно. А почему другие воинские части охотятся на рекрутов? Что, новый Председатель нанимает всех? Всего лишь для дворцовой охраны? - Мисс, если бы я знала. Если бы я только знала. - Может быть, мне стоит попытаться это выяснить. Сколько у меня времени? Когда мы отплываем? - я быстро исправила это на: - Или мы не отплываем? Может быть, у полковника Рэчел есть машины? - Э... черт возьми, сколько секретов ты хочешь узнать за несчастные семьдесят звезд? Я это обдумала. Мне не жалко денег, но я должна быть уверена в справедливости сделки. Из-за передвижения войск вверх по реке контрабандисты, по меньшей мере на этой неделе, действовать не будут. Так что мне нужно было пользоваться доступными средствами передвижения. Но не в роли офицера! Я слишком много говорила. Я вытащила еще две десятки, покрутила их в руках. - Сержант, а вы лично тоже собираетесь туда? Ее взгляд застыл на банкнотах; я бросила одну из них перед ней. Банкнота исчезла. - Непременно, дорогая. Как только я закрою эту контору, я стану взводным сержантом. Я уронила еще одну банкноту; она присоединилась к своей паре. Я сказала: - Сержант, если я подожду и поговорю с вашей полковником, если она возьмет меня, то на должность личного адъютанта, или начальником тыла, или еще на какую-нибудь такую же скучную работу. Мне не нужны деньги и не нужны заботы; я хочу отдохнуть. Вам не пригодится тренированная рядовая? Которую можно назначить капралом или даже младшим сержантом, когда дойдет время до распределения новобранцев и заполнения вакансий? Она помрачнела. - Этого мне только не хватало. Миллионер у меня во взводе. Мне стало ее жалко; ни один сержант не хочет иметь в своем подразделении богатого офицера. - Я не собираюсь изображать из себя миллионершу. Я хочу быть простым солдатом. Если вы мне не доверяете, направьте меня в другой взвод. Она вздохнула. - У меня, наверное, голова не в порядке. Нет, я направлю тебя туда, где смогу за тобой присматривать. - Она засунула руку в ящик стола, вытащила бланк, озаглавленный: "Временный контракт". - Прочти. Распишись. Потом я приму у тебя присягу. Вопросы? Я просмотрела его. Большей частью это были обычные мелочи о казенном обмундировании, деньгах на мелкие расходы, пособии по болезни, профсоюзных расценках и авансе - но там было вписано условие, по которому выплата аванса откладывалась на десятый день после вербовки. Разумно. Для меня это была гарантия того, что они действительно отправляются на опасное дело и немедленно, то есть вверх по реке. Кошмар, который не дает спать каждому кассиру военных наемников - это мысль о нарушителях контракта. Сегодня, когда работают все вербовщики, ветеран мог бы подписать контракт в пяти или шести местах, в каждом получить аванс, а потом отправиться в какое-нибудь банановое государство - если только контракты не формулировались так, чтобы предотвратить это. Контракт заключался лично с полковником Рэчел Дэнверс или с ее законным наследником в случае ее смерти или недееспособности, и он требовал выполнения ее приказов и приказов офицеров, которых она поставит надо мной. Я соглашалась верно служить и не просить пощады, в соответствии с международными законами и военными традициями. Все было сформулировано так неопределенно, что мне понадобился бы отряд адвокатов из Филадельфии, чтобы убрать неясности... но это не имело никакого значения, потому что при расхождении во мнениях лицо, подписывавшее контракт, обычно получает пулю в спину. Срок контракта был, как и сказала сержант, девяносто дней с правом полковника продлить его еще на девяносто дней с выплатой дополнительных премиальных. Об еще одном продлении срока ничего не говорилось, и это заставило меня помедлить. Что это за контракт телохранителя, который продолжается шесть месяцев, а потом заканчивается? Или лгала сержант-вербовщица, или кто-то солгал ей, а она была недостаточно сообразительна, чтобы заметить нелогичность. Ну да ладно, распрашивать ее не было смысла. Я протянула руку за ручкой. - Мне сейчас идти к врачу? - Ты смеешься? - А как же. - Я расписалась, потом сказала: "Клянусь", - когда она быстро прочитала присягу, которая более или менее соответствовала контракту. Она уставилась на мою подпись. - Джонс, а что означает "Ф"? - Фрайдэй. - Это глупое имя. На службе ты Джонс. В свободное время ты Джонси. - Как скажет сержант. А сейчас я на службе или нет? - Через секунду будешь свободна. Слушайте приказ: в нижней части Шримп-элли есть склад. На нем вывеска: "Ву Фонг и братья Леви, инк." Быть там к четырнадцати часам, готовой к отбытию. Входить через заднюю дверь. Вы свободны до этого времени, чтобы утрясти свои личные дела. Вы можете говорить о своем поступлении на службу, но вам не разрешается под угрозой дисциплинарного наказания высказывать предположения относительно сущности задания, которое вы получите. - Она быстро прочла последнюю часть, как будто это была запись. - Тебе нужны деньги на обед? Нет, уверена, не нужны. Это все, Джонси. Я рада, что ты будешь с нами. Нас ждет приятное путешествие. - Она поманила меня к себе. Я подошла к ней; она обняла рукой мои бедра, улыбнулась мне. Я мысленно пожала плечами, решив, что сейчас не время настраивать против себя взводного сержанта. Я улыбнулась в ответ, наклонилась и поцеловала ее. Ничего. У нее изо рта приятно пахло. 18 Экскурсионное судно "Поездка до Эм-Лу" как будто сошло со страниц книг Марка Твена, я ожидала увидеть что-то более прозаическое. У него были три пассажирских палубы, четыре шипстоуна, по два на каждый винт. Но оно было загружено до максимума, и мне казалось, что даже небольшой ветер сможет перевернуть его. При этом мы были не единственным транспортным судном; в нескольких корпусах впереди нас со скоростью примерно двадцать узлов рассекала воду "Миртл Т. Хэншоу". Я думала о подводных корягах и надеялась, что ее радар/сонар справится с такой задачей. На "Миртл" были "Герои Аламо", полковник Рэчел находилась там же, командуя обоими воинскими частями - и это было все, в чем я нуждалась, чтобы подтвердить свои предположения. Усиленная бригада - это не дворцовая охрана. Полковник Рэчел ожидала открытый бой - возможно, нам придется разгружаться под огнем. Нам еще не выдали оружие, и новобранцы были все еще в штатском; это, похоже, означало, что наша полковник не ожидает боевых действий в ближайшее время, и это совпадало с предположением сержанта Гамм о том, что мы будем идти вверх по реке по крайней мере до Сент-Луиса - и, конечно, все остальное, что она говорила о нашем назначении на роль охраны нового Председателя, означало, что мы будем двигаться до самой столицы... ...если новый Председатель на самом деле находился в правительственной резиденции - если Мэри Гамм знала, о чем говорит - если кто-то не развернул назад реку, пока я не смотрела. Слишком много "если", Фрайдэй, и слишком мало достоверных данных. Я знала только то, что судно примерно в это время должно пересекать границу с Империей - на самом деле я не знала, с какой стороны границы мы находимся или как это определить. Но меня это мало тревожило, потому что через несколько дней, когда мы окажемся поближе к штабу босса, я собиралась неформально уволиться из рядов Рэйдеров Рэчел - предпочтительно, до начала боевых действий. У меня было время составить свое мнение об этом войске, и я была почти уверена, что оно будет готово к боевым действиям не раньше, чем через шесть недель напряженных полевых тренировок под руководством жестоких и опытных сержантов-инструкторов. Слишком много было новобранцев и мало кадровых военных. Все новобранцы должны были быть ветеранами... но я была уверена, что некоторые из них - просто сбежавшие из дому деревенские девчонки и что некоторым, может быть, лет пятнадцать. Крупные для своего возраста, возможно, а "когда они достаточно большие, они достаточно взрослые", как утверждает старая поговорка - но, чтобы получился солдат, одних только шестидесяти килограммов веса недостаточно. Вести такие войска в бой было бы самоубийством. Но я об этом не волновалась. У меня был полный желудок бобов, и я сидела на кормовой палубе, опершись спиной на бухту каната, любовалась закатом и переваривала свой первый солдатский обед, удовлетворенно думая о том, что примерно сейчас "Поездка до Эм-Лу" пересекает или даже уже пересекла границу с Чикагской Империей. Голос у меня за спиной сказал: - Прячешься, солдат? Я узнала голос и повернула голову. - Зачем, сержант, как вы можете такое говорить? - Ладно. Я просто спросила себя: "Куда бы я пошла, если бы была миллионершей?" - и вот ты здесь. Но это неважно, Джонси. Ты уже нашла себе место для сна? Я этого еще не сделала, потому что было много вариантов, и все плохие. Большая часть солдат была размещена в каютах, по четыре человека в каждую двухместную каюту, по трое в одноместную. Но наш взвод и еще один должны были спать в столовой. Я не видела никаких преимуществ в размещении на столе капитана, поэтому в свалку не полезла. Сержант Гамм кивнула, услышав мой ответ. - Хорошо. Когда получишь свое одеяло, не оставляй его, чтобы занять место; его кто-нибудь украдет. На корме по левому борту, рядом с кладовой, есть каюта официанта - это моя каюта. Она одиночная, но там широкая койка. Брось свое одеяло там. Тебе там будет намного удобнее, чем на палубе. - О, как я вам благодарна, сержант! (Как мне от этого отвертеться? Или придется смириться с неизбежным?) - Зови меня "Сардж". А когда мы наедине, меня зовут Мэри. Как, ты сказала, твое имя? - Фрайдэй. - Фрайдэй. Это даже симпатично, если подумать. Ладно, Фрайдэй, жду тебя после отбоя. - Мы смотрели, как последний розовый лучик солнца исчезает за за горизонтом у нас за кормой, "Поездка" в это время повернула на восток по одной из бесконечных извилин реки. - Выглядит так, будто сейчас зашипит, и оттуда пойдет пар. - Сардж, у тебя душа поэта. - Я часто думала, что у меня это получится. В смысле, писать стихи. Ты уже слышала? О затемнении? - Снаружи свет не зажигать, не курить. Включать свет внутри только с закрытыми окнами. Нарушители будут расстреляны на рассвете. Меня это не особенно волнует; я не курю. - Поправка. Нарушители не будут расстреляны; они только будут молиться Богу, чтобы их расстреляли. Ты совсем не куришь, дорогая? Даже не затянешься за компанию? (Фрайдэй, сдавайся!) - Но это не по-настоящему; это только за компанию. - Я тоже так считаю. С головой, полной дури, я не хожу. Но выкурить с подругой по случаю сигаретку, когда этого захочется, мне нравится. И ты мне тоже нравишься. - Она опустилась рядом со мной на палубу, обняла меня. - Сардж! То есть, Мэри. Не надо, пожалуйста. Еще не стемнело. Нас могут увидеть. - Кого это интересует? - Меня. Мне неловко. Пропадает настроение. - Здесь это у тебя пройдет. Ты девственница, дорогая? Я имею в виду, с женщинами? - Э... пожалуйста, не надо меня расспрашивать, Мэри. И отпусти меня. Прости, но я действительно нервничаю. Здесь. Ведь кто угодно может заглянуть сюда. Она прижала меня к себе, потом поднялась. - Твоя стеснительность мне даже симпатична. Ладно, у меня есть немного мягкой "Омаха блэк", которую я хранила для особого... По небу разлился яркий свет; вместе с ним раздался страшный грохот, и там, где была "Миртл", небо оказалось заполненным обломками. - Господи Боже! - Мэри, ты умеешь плавать? - А? Нет. - Прыгай за мной, и я буду держать тебя на воде. - Я прыгнула через левый борт как иожно дальше, сделала десяток сильных гребков, чтобы отплыть подальше, перевернулась на спину. Голова Мэри Гамм четко вырисовывалась на фоне неба. Это был последний раз, когда я ее видела, потому что в этот момент "Поездка до Эм-Лу" взлетела на воздух. На этом участке Миссисипи обрывистый восточный берег. Западная граница реки - просто холмы, обозначенные не так четко, в десяти или пятнадцати километрах. Между этими двумя границами точное положение реки зависит от личного мнения - часто от личного мнения правительственного чиновника, потому что река меняет русло и нарушает имущественные права. Река течет во всех направлениях и может течь на север с такой же вероятностью, как на юг. Точнее, с вероятностью, вдвое меньшей. Когда заходило солнце, она текла на запад; "Поездка" двигалась вверх по реке, а солнце заходило за кормой. Но пока солнце садилось, судно повернуло налево, когда повернуло на север русло; я заметила, что закат передвинулся к левому борту. Именно поэтому я прыгнула через левый борт. Когда я оказалась в воде, моей главной целью было отплыть подальше; следующей целью было увидеть, последовала ли за мной Мэри. Я, в общем-то, не ожидала этого от нее, потому что (я уже заметила) большинство людей, обычных людей, не могут так быстро принимать решение. Я увидела ее, она была все еще на борту; она смотрела на меня. Потом произошел второй взрыв, и было уже слишком поздно. Я почувствовала короткий прилив скорби - по-своему, Мэри была хорошей - потом я стерла ее из своей памяти; у меня были другие проблемы; Моей первой проблемой были обломки; я нырнула под воду. Я могу задержать дыхание и при этом выполнять физические упражнения почти десять минут, хотя мне это совсем не нравится. В этот раз я чуть не лопнула, прежде чем всплыла. Достаточно долго - было темно, но обломков, похоже, рядом со мной не плавало. Возможно, в воде находились уцелевшие, но я никого не слышала, и ничто не побуждало меня искать кого-нибудь (кроме Мэри, но ее найти было невозможно), так как я была недостаточно хорошо экипирована даже для того, чтобы спастись самой. Я оглянулась, заметила остатки заката и поплыла в эту сторону. Через некоторое время я перестала его видеть, перевернулась на спину, всмотрелась в небо. Плыли редкие облака, а луны не было - я заметила Арктур, потом обе Медведицы и Полярную звезду, и у меня был север. Я подправила свой курс, чтобы плыть на запад. Я продолжала плыть на спине, потому что, если не напрягаться, на спине можно плыть вечно и еще два года. Нет проблем с дыханием, а если немного устанешь, можно просто остановиться и подождать, пока усталость не исчезнет. Я никуда не торопилась; я просто хотела добраться до Империи со стороны Арканзаса. Но, самое важное, я не хотела, чтобы меня течением отнесло назад в Техас. Задача: держать правильный курс без карты ночью на реке, если нужно достичь западного берега, которого не видно... не смещаясь при движении к югу. Невозможно? - при том, как извивается Миссисипи, будто змея со сломанным позвоночником? Но "невозможно" - это не то слово, которое следует использовать, говоря о реке Миссисипи. На ней есть одно место, где можно сделать три пеших перехода в общей сложности меньше девяноста метров, дважды проплыть вниз по реке в сумме примерно тридцать километров... и в итоге оказаться на сто километров вверх по течению. Без карты, не видя своей цели - я знала только то, что должна плыть на запад и не должна плыть на юг. И я сделала именно так. Я продолжала плыть на спине и сверяться по звездам, чтобы двигаться на запад. Я не могла определить, насколько меня сносит течением на юг, только была уверена, что, когда река повернет на юг, двигаясь в западном направлении, я попаду на арканзасский берег. Так и вышло. Через час - через два часа? - много воды утекло, и Вега высоко поднялась на востоке, хотя была еще далеко от зенита, я заметила, что слева от меня вырисовывается берег. Я притормозила, скорректировала курс на запад и поплыла дальше. Вскоре я ударилась головой о корягу, протянула руки и ухватилась за нее, отдохнула, о потом протолкалась через бесчисленные коряги к берегу. Вскарабкаться на берег было несложно, потому что в этом месте он был всего полметра высотой. Единственной опасностью был скользкий толстый слой грязи. Я вылезла на берег, встала и огляделась. По-прежнему вокруг была кромешная тьма, только сияли звезды. Понять, где кустарник, а где вода, мне удалось только благодаря слабому отблеску света звезд на воде. Направления? Полярная звезда была в этот момент закрыта облаком, но Большой Ковш подсказал мне, где она, и это подтвердили Спика, сиявшая на юге, и Антарес, на юго-западе. Сориентировавшись по звездам, я поняла, что дорога на запад шла точно через этот густой черный кустарник. Моей единственной альтернативой было влезть назад в воду и поплыть по течению... и к завтрашнему дню оказаться где-нибудь около Виксберга. Нет, спасибо. Я направилась к кустарнику. Следующие несколько часов я не буду описывать подробно. Эта ночь, возможно, не была самой длинной в моей жизни, но самой утомительной - наверняка. Я уверена, что на Земле есть джунгли, которые гуще и опаснее зарослей кустарника в долинах низовий Миссисипи. Но я не хотела бы там оказаться, особенно без мачете (и тем более не имея даже десантного ножа!) Большую часть времени мне приходилось решать: "Нет, не сюда - Как же мне это обойти? - Нет, только не на юг! - Как мне обойти это с севера?" Мой путь был таким же извилистым, как русло реки, и продвигалась я примерно на километр в час - возможно, я преувеличиваю; могло быть даже меньше. Много времени уходило на ориентировку, мне приходилось делать это через каждые несколько метров. Мухи, москиты, гнус, какие-то ползучие звери, которых я никогда не видела, дважды под ногами мелькали змеи, которые могли оказаться мокасиновыми змеями, но мне не хотелось это выяснять, бесчисленные потревоженные птицы, которые кричали десятком разных голосов - птицы, которые зачастую взлетали прямо мне в лицо, к нашему обоюдному неудовольствию. Я постоянно залазила в грязь, и под ноги постоянно попадало что-то, обо что можно было споткнуться. Три (четыре?) раза я выходила к воде. Каждый раз я продолжала двигаться на запад, и когда вода становилась достаточно глубокой, я плыла. В основном это были болотца со стоячей водой, но в одном из них я почувствовала течение, это мог быть маленький проток Миссисипи. Однажды мимо меня проплыло что-то большое. Гигантский сом? А разве они не должны оставаться на дне? Аллигатор? Их здесь вообще не должно быть. Видимо, это было путешествующее лох-несское чудовище; я его не увидела, только почувствовала и вылетела от испуга из воды. Примерно через восемьсот лет после потопления "Поездки в Эм-Лу" наступил рассвет. К западу от меня, примерно в километре, начинались холмы Арканзаса. Я чувствовала себя победительницей. Кроме того, я чувствовала голод, усталость, грязь, укусы насекомых и почти невыносимую жажду. Пять часов спустя я была гостьей мистера Эйзы Хантера и сидела в его фургоне "Студебеккер", в который была запряжена пара прекрасных мулов. Мы приближались к маленькому городку под названием Юдора. Я еще не спала, но сделала все остальное: напилась, поела и вымылась. Миссис Хантер поклохтала надо мной, заняла мне расческу и приготовила мне завтрак: яичницу, бекон домашнего копчения, кукурузный хлеб, масло, сорго, молоко, кофе с яичной скорлупой - и чтобы полностью оценить стряпню миссис Хантер, я рекомендую плыть всю ночь и при этом время от времени лазить по грязи в долине Миссисипи. Амброзия! Я ела, одевшись в ее халат, потому что она настояла на том, чтобы выстирать мой измазанный комбинезон. Когда я собралась уходить, он был уже сухой, и я выглядела почти прилично. Я не предлагала Хантерам деньги. Есть люди, которые владеют очень немногим, но богаты достоинством и самоуважением. Их гостеприимство, как и щедрость, не продаются. Я постепенно начинаю распознавать эту черту в людях, у которых она есть. У Хантеров она была определенно. Мы пересекли болото Мэйкон, а потом дорога уперлась в другую, немного пошире. Мистер Хантер остановил мулов, слез на землю, подошел к фургону с моей стороны. - Мисс, прошу вас, спуститесь. - Я оперлась на протянутую руку, слезла на землю. - Что-то случилось, мистер Хантер? Я вас чем-то обидела? Он медленно ответил: - Нет, мисс. Совсем нет. - Он замялся. - Вы сказали нам, что ваша лодка напоролась на корягу. - Да, а что? - От этих коряг много неприятностей. - Он помолчал. - Вчера вечером на закате на реке что-то случилось. Два взрыва, у излучины Кентукки. Больших взрыва. Их было и видно, и слышно от дома. Он снова замолчал. Я ничего не сказала. Мое объяснение своего присутствия и плачевного состояния было, мягко говоря, мало правдоподобным. Но следующим хорошим объяснением была летающая тарелка. Мистер Хантер продолжал: - Мы с женой никогда не ссорились с Имперской полицией. Мы не хотим этого. Так что, если вы пройдете немного по этой дороге налево, вы окажетесь в Юдоре. А я развернусь и поеду домой. - Я понимаю. Мистер Хантер, могу ли я как-нибудь отблагодарить вас и миссис Хантер? - Можете. - Да? (Он собирался попросить денег? Определенно нет!) - Когда-нибудь вы встретите человека, который будет нуждаться в помощи. Помогите ему и вспомните о нас. - О! Обязательно! - Но не надо нам писать об этом. На тех, кто получает письма, обращают внимание. Мы не хотим, чтобы на нас обращали внимание. - Понимаю. Но я сделаю, как вы сказали, и буду думать о вас, и не раз. - Так будет лучше всего. Хлеб, пущенный по воде, всегда вернется назад, мисс. Миссис Хантер просила меня передать вам, что она будет за вас молиться. Мои глаза так быстро наполнились слезами, что я перестала видеть. - О! И передайте ей, пожалуйста, что я вспомню о ней в своих молитвах. О вас обоих. (Я никогда в жизни не молилась. Но за Хантеров помолюсь обязательно.) - Благодарю вас, я передам. Мисс, вы не обидитесь, если я дам вам кое-какой совет? - Мне нужен совет. - Вы не собираетесь останавливаться в Юдоре? - Нет. Я должна двигаться на север. - Да, вы говорили. Юдора - это всего лишь полицейский участок и несколько лавок. Лэйк-Виллидж дальше отсюда, но там останавливается "Грэйхаунд". Он где-то в двадцати километрах отсюда направо по дороге. Если вы сможете добраться туда до полудня, вы успеете на двенадцатичасовой автобус. Но это далеко, а сегодня довольно жарко. - Я выдержу. - На "Грэйхаунде" вы сможете добраться до Пайн-Блафф, даже до Литл-Рок. Гм. Автобус стоит денег. - Мистер Хантер, вы были более чем добры. Со мной моя кредитная карточка; я смогу заплатить за автобус. - После плавания и ползания по грязи я была не в лучшем состоянии, но мои кредитные карточки, документы, паспорт и наличные были в том водонепроницаемом поясе, который дала мне Дженет в световых годах отсюда; все осталось нетронутым. Когда-нибудь я ей скажу об этом. - Хорошо. Я подумал, что лучше спросить. Еще одна вещь. Здешний народ не лезет в чужие дела. Если вы пойдете прямо на "Грэйхаунд", даже у самых любопытных не будет повода приставать к вам. Так, наверное, будет лучше. Ну что ж, до свидания и удачи вам. Я попрощалась с ним и двинулась своей дорогой. Мне хотелось поцеловать его на прощание, но чужие женщины не позволяют себе вольностей с такими, как мистер Хантер. Я успела на полуденный автобус, и была в Литл-Рок в двенадцать пятьдесят две. Когда я подошла к станции подземки, как раз шла посадка на экспресс-капсулу на север; в Сент-Луисе я была через двадцать одну минуту. С терминала на станции я набрала контактный код босса, чтобы договориться о транспорте. Ответил голос: "Код, который вы использовали, отключен. Оставайтесь на линии, и оператор..." - я разъединилась и быстро убралась оттуда. Несколько минут я оставалась в подземном городе, прохаживаясь и притворяясь, что разглядываю витрины, но увеличивая при этом расстояние между мной и станцией подземки. Я нашла терминал в торговом центре на некотором расстоянии от станции и попробовала запасной код. Когда голос произнес: "Код, который вы использовали..." - я попыталась разъединиться, но голос продолжал говорить. Я нагнула голову, упала на колени, выбралась из кабинки, выглядя при этом подозрительно, что я ненавижу, но, возможно, избежав фотографирования через терминал, что было бы катастрофой. Несколько минут я провела в толпе. Когда я убедилась, что за мной никто не следит, я спустилась на один уровень, вошла на станцию местной подземки и поехала в Восточный Сент-Луис. У меня был еще один запасной код, который следовало использовать в чрезвычайной ситуации, но я не хотела этого делать без подготовки. Новая подземная резиденция босса была всего в шестидесяти минутах от любого места, но я не знала, где. Я хочу сказать, что, когда я уехала из его лазарета на восстановительный курс, поездка заняла ровно шестьдесят минут. Когда я уезжала в отпуск и попросила довезти меня до капсулы на Виннипег, меня высадили в Канзас-Сити ровно через шестьдесят минут. И из той машины, которую использовали для этого, пассажир видеть ничего не может. Исходя из геометрии, географии и простого знания возможностей машины, новая резиденция босса должна была находиться где-то в районе Де-Мойна - но в данном случае "где-то в районе" обозначало окружность радиусом примерно в сто километров. Я не пыталась гадать. Я также не гадала по поводу того, кто из нас действительно знал местонахождение резиденции. Это знали только те, кому было нужно, и пытаться предположить, как босс устраивал такие вещи, значило зря терять время. В Восточном Сент-Луисе я купила легкую накидку с капюшоном, маску из латекса, выбрав не самую уродливую. Потом я старательно выбрала первый попавшийся терминал. Я была почти уверена, что на босса снова напали, и на этот раз его разгромили, и не запаниковала я только потому, что я обучена не паниковать, пока обстановка не разрядится. В маске и с капюшоном на голове я набрала последний код. С тем же результатом, и снова терминал не выключался. Я повернулась спиной к камере, сняла маску и бросила ее на пол, медленно вышла из кабины, свернула за угол, на ходу сняла накидку, сложила ее, засунула в мусорный ящик, вернулась в Сент-Луис... ...где я нагло воспользовалась своей кредитной карточкой Имперского банка Сент-Луиса, чтобы оплатить дорогу подземкой до Канзас-Сити. Час назад в Литл-Рок я использовала ее без колебаний, но в то время я даже не подозревала, что с боссом что-то случилось - честно говоря, у меня была "религиозная" убежденность в том, что с боссом ничего не может случиться ("религиозный" = абсолютная вера без доказательств). Но теперь я была вынуждена действовать, основываясь на предположении, что с боссом действительно что-то случилось, а это включало в себя возможность того, что моя карточка "Мастер чардж" из Сент-Луиса (выданная по кредиту босса, а не по моему) могла в любой момент испортиться. Я могла вставить ее в приемную щель, чтобы заплатить за что-нибудь, и там ее сжег бы разрушающий разряд, когда машина распознала бы номер. Так что через пятнадцать минут я была в четырехстах километрах оттуда, в Канзас-Сити. Со станции подземки я не вышла. Я сделала бесплатный звонок из справочной насчет движения на линии Канзас-Сити - Омаха - Сиу-Фолз - Фарго - Виннипег, и узнала, что до Пембины на границе все работает, как обычно, дальше движения нет. Через пятьдесят шесть минут я была у границы с Британской Канадой прямо к югу от Виннипега. Была еще только середина дня. Десять часов назад я выбралась из долины Миссисипи и беспечно думала о том, попала ли я в Империю, или меня отнесло течением назад в Техас. Теперь я хотела выбраться из Империи даже больше, чем до этого хотела в нее попасть. Пока что мне удавалось опережать на шаг Имперскую полицию, но я не сомневалась в том, что им хочется поговорить со мной. Я с ними говорить не хотела, потому что слышала рассказы о том, как они проводят расследования. Ребята, которые допрашивали меня в последний раз, были умеренно грубыми... но Имперская полиция славилась своим умением выжигать мозги жертвы. 19 Четырнадцать часов спустя я была всего в двадцати четырех километрах на восток от того места, где мне пришлось сойти с подземки. Час из этого времени я потратила на покупки, почти час на еду, больше двух часов на подробную консультацию специалиста, шесть чудесных часов на сон и почти четыре часа на осторожное движение на восток параллельно границе, не приближаясь к ней - а теперь был рассвет, и я все же к ней приблизилась и шла вдоль нее, изображая утомленного ремонтника. Пембина - это всего лишь деревня; чтобы найти специалиста, мне пришлось вернуться в Фарго - быстрая поездка на местной капсуле. Специалист, которого я искала, был того же сорта, что и "Художники, лтд." в Виксберге, за исключением того, что подобного рода предприниматели в Империи не рекламируют себя; чтобы найти его, потребовались время и некоторые расходы. Его контора была в центре города около Мэйн-авеню и Юниверсити-драйв, но она находилась под прикрытием более традиционных фирм; заметить ее было нелегко. На мне все еще был светло-синий неоденимовый комбинезон, в который я была одета, когда прыгала с "Поездки в Эм-Лу", не из какого-то особого пристрастия к нему, а потому что цельнокроенный синий костюм из грубого материала - это практически универсальная одежда. Он пройдет даже на Эл-Пять или в Луна-Сити, где вероятнее всего встретить монокини. Добавьте шарф, и разумная домохозяйка выйдет так за покупками; возьмите "дипломат", и вы уважаемый бизнесмен; сядьте на корточки с карандашами в шляпе, и это будет одежда нищего. Так как он мало пачкается, легко стирается, не мнется и почти не снашивается, он идеален для курьера, которая хочет сливаться с окружающей обстановкой и не терять время или место на одежду. К этому комбинезону была добавлена грязная кепка с эмблемой "моего" профсоюза, поношенный ремень со старыми, но пригодными к работе инструментами, на одном плече висел патронташ с запасными звеньями, а на другом - паяльная лампа для их установки. Все, что я имела, было сильно изношено, включая мои перчатки. В правом набедренном кармане у меня были старый кожаный бумажник с документами, по которым я была Ханной Дженсен из Мурхэда. Старая газетная вырезка показывала, что в школе я была чир-лидером; в запятнанной карточке Красного Креста было указано, что моя группа крови - 0, резус положительный, подгруппа 2 (так оно и было на самом деле) и отмечала, что я заработала свой галлоновый значок - но, судя по датам, я не сдавала кровь больше шести месяцев. Другие мелочи давали о Ханне более широкое представление; у нее была даже карточка "Виза", выданная "Мурхэд сэйвингс энд лоан компани" - но на этой вещи я сэкономила боссу больше тысячи крон: так как я не собиралась использовать ее, на ней не было невидимой магнитной подписи, без которой кредитная карточка - просто кусок пластика. Только рассвело, и у меня было, по моим подсчетам, максимум три часа, чтобы пролезть через заграждение - всего лишь, потому что потом начинали работать настоящие ремонтники, а мне очень не хотелось встретиться с одним из них. За это время Ханна Дженсен должна исчезнуть... возможно, чтобы снова возникнуть к вечеру для последней попытки. К сегодняшнему дню я потратила все; наличных крон у меня больше не было. Да, у меня еще оставалась имперская кредитная карточка - но я очень опасаюсь электронной слежки. Не зацепили ли три моих вчерашних звонка боссу с одной карточкой какую-нибудь подпрограмму, с помощью которой меня можно идентифицировать? Вроде бы, мне сошло с рук использование карточки для оплаты поездки на подземке сразу после этого... но избежала ли я все электронные ловушки? Я не знала этого, и выяснять мне не хотелось - я только хотела пробраться через это заграждение. Я неторопливо прогуливалась вдоль заграждения, сопротивляясь сильному соблазну выйти из роли и побежать. Я искала место, где смогу перерезать заграждение, не опасаясь быть замеченной, вопреки тому факту, что по обе стороны заграждения земля была выжжена примерно на пятьдесят метров. Мне пришлось это учесть; мне был нужен участок границы, прикрытый вдоль выжженной полосы деревьями или кустарниками наподобие нормандской изгороди. В Миннесоте нет нормандских изгородей. В северной Миннесоте почти нет деревьев - во всяком случае, вдоль того участка границы, который я обследовала. Я разглядывала часть заграждения, пытаясь уговорить себя, что широкое открытое пространство и никого в поле зрения ничем не хуже зарослей, когда заметила полицейскую машину, медленно плывшую вдоль заграждения на запад. Я помахала им рукой и потащилась дальше на восток. Они развернулись, подлетели ко мне и сели, метрах в пятидесяти от меня. Я повернула, пошла в их сторону и подошла к их машине как раз когда из нее выбрались двое полицейских, и тут я увидела (черт, черт, черт), что у них форма не провинциальной полиции Миннесоты, а империалов. Полицейский обратился ко мне: - Что ты здесь делаешь так рано? Его тон был агрессивным; я ответила так же. - Пока вы мне не помешали, я работала. - Чушь собачья. Вы начинаете работать в восемь. Я ответила: - Черта с два, умник. Это было на прошлой неделе, А теперь две смены. Первая начинает с рассветом. В полдень пересменка; вторая смена работает до темноты. - Нам никто не сообщил. - Хочешь, чтобы суперинтендант послал письмо тебе лично? Скажи мне свой номер, и я передам ему твои слова. - Полегче, девочка. Мне ничего не стоит засадить тебя за решетку. - Давай. Я отдохну денек... пока ты будешь объяснять, почему этот участок не обслуживался. - Заткнись. - Они полезли назад. - Эй, придурки, у вас косячка не найдется? - спросила я. Водитель сказал: - Мы не курим на дежурстве, и тебе тоже нельзя. - Сопляк, - вежливо ответила я. Водитель начал отвечать, но его помощник захлопнул люк, и они взлетели - прямо над моей головой, мне даже пришлось пригнуться. По-моему, я им не понравилась. Я вернулась к заграждению, сделав вывод, что Ханна Дженсен не была настоящей леди. Ей не следовало грубо разговаривать с полицейскими только потому, что они так отвратительны. Даже черные вдовы, вши и гиены имеют право на существование, хотя я никогда не понимала, почему. Я решила, что мой план не был хорошо продуман; босс бы его не одобрил. Перерезать заграждение среди бела дня было бы слишком подозрительно. Лучше выбрать место, потом спрятаться, а когда станет темно, вернуться туда. Или провести ночь, обдумывая план номер два: проверить возможность пробраться под заграждением по реке Розо. План номер два меня не слишком прельщал. Вода в низовьях Миссисипи была достаточно теплая, но в этих северных реках даже трупу станет холодно. Я проверила это вчера в Пембине. Бр-р-р! Только в крайнем случае... Так что выбери часть заграждения, реши точно, как его перерезать, потом попытайся найти деревья, закопайся в хорошие теплые листья и жди темноты. Отрепетируй каждый шаг, чтобы потом пройти через заграждение как моча сквозь снег. В этот момент я поднялась на небольшой пригорок и столкнулась лицом к лицу с другим ремонтником, мужского пола. Если чувствуешь себя неуверенно, атакуй. - Что ты здесь делаешь, парень? - Я обхожу заграждение. Свой участок заграждения. А что ты делаешь, сестренка? - О, ради Бога! Я тебе не сестра. И ты не на том участке, или не в той смене. - Я с тревогой заметила, что у этого разодетого обходчика есть рация. Да, я слишком недолго занималась этой работой; я все еще училась. - Ни черта, - ответил он. - По новому расписанию я заступаю на рассвете; сменяют меня в полдень. Может быть, ты, а? Да, так оно, наверное, и есть; ты неправильно прочитала расписание. Я лучше вызову диспетчерскую. - Попробуй, - сказала я, подходя к нему ближе. Он помедлил. - С другой стороны, может быть... - я медлить не стала. Я не убиваю всех, с кем у меня возникают разногласия, и я не хочу, чтобы кто-нибудь, кто читает эти мемуары, так подумал. Я даже не сделала ему больно, разве что временно и не очень сильно; я просто довольно внезапно уложила его спать. Лентой, рулон которой висел у меня на поясе, я обмотала ему за спиной руки и связала лодыжки. Если бы у меня был широкий лейкопластырь, я бы заткнула ему рот, но у меня была только двухсантиметровая изолента, и мне было важнее пробраться через заграждение, чем помешать ему звать на помощь койотов и зайцев. Я принялась за дело. Горелка, достаточно хорошая, чтобы починить заграждение, сможет и перерезать его - но у меня было кое-что получше; я купила это с черного хода у крупнейшего скупщика краденого в Фарго. Это был сталережущий лазер, а не кислородно-ацетиленовая горелка, на которую он был так похож. В считанные секунды я проделала дыру, в которую могла бы, с трудом, пролезть Фрайдэй. Я наклонилась к дыре. - Эй, возьми меня с собой. Я помедлила. Он настойчиво повторял, что хочет убраться от проклятых империалов не меньше, чем я - развяжи меня! То, что я сделала потом, по своей глупости может сравниться только с поведением жены Лота. Я схватила нож, висевший у меня на поясе, перерезала ленту у него на запястьях, на лодыжках - нырнула в дыру и побежала. Я не стала ждать, чтобы увидеть, полез он за мной или нет. Примерно в полукилометре к северу от меня была одна из редких здесь рощиц; я направилась к ней со скоростью нового рекорда. Этот тяжелый пояс с инструментами мешал мне; я отбросила его, не останавливаясь. Секундой позже я отбросила кепку, и "Ханна Дженсен" отправилась назад в Страну Сказок, потому что лазер, перчатки и запасные части остались в Империи. От нее остался только бумажник, который я выброшу как только появится свободное время. Я забралась поглубже в заросли, потом развернулась и нашла место, чтобы осмотреть свой путь, потому что почувствовала, что за мной увязался хвост. Мой недавний пленник был на полдороги от забора к деревьям... и к нему приближались две машины. На той, которая была ближе к нему, красовался большой Кленовый лист Британской Канады. Эмблема второй мне была не видна, потому что она двигалась прямо в мою сторону, через границу. Бритканская полицейская машина приземлилась; мой бывший гость, похоже, сдался без сопротивления - разумно, потому что немедленно после этого, пролетев по крайней мере двести метров вглубь Британской Канады, приземлилась машина из Империи - и, да, Имперская полиция... возможно, машина, которая остановила меня. Я не специалист по международному праву, но уверена, что войны начинались и из-за меньшего. Я затаила дыхание, до предела новострила уши и прислушалась. Среди полицейских специалистов по международному праву тоже не было; спор был шумным, но осмысленным. Империалы требовали выдачи беженца согласно положению о взятии с поличным, а канадский капрал утверждал (и, мне казалось, справедливо), что взятие с поличным относится только к преступникам, захваченным в момент совершения преступления, а единственным "преступлением" здесь был переход на территорию Британской Канады не через пропускной пункт, а это не относится к юрисдикции имперской полиции. - А теперь уберите эту телегу с бритканской земли! Империал ответил односложным словом, которое разозлило канадца. Он хлопнул люком и сказал в мегафон: - Я арестовываю вас за нарушение воздушного и наземного пространства Британской Канады. Выходите и сдавайтесь. Не пытайтесь взлететь. После чего имперская машина немедленно взлетела и удалилась за границу - а потом отправилась на все четыре стороны. Возможно, именно этого канадец и добивался. Я замерла, потому что теперь у них появилось время заняться мной. Сейчас я думаю, что мой товарищ по побегу в конце концов расплатился со мной за свой билет через заграждение: искать меня не стали. Он наверняка видел, как я бежала в лес. Но полицейские меня вряд ли заметили. Без сомнения, из-за повреждения заграждения в полицейских участках по обе стороны границы сработала сигнализация; для электронщиков это задача несложная - даже если нужно точно определить место повреждения - и, учитывая это, я планировала делать все быстро. Но подсчитать число людей, прошедших через пролом - это особая техническая проблема - не неразрешимая, но требующая дополнительных расходов, которые могут быть сочтены излишними. Вполне возможно, мой безымянный компаньон не стал на меня стучать; никто меня искать не стал. Через некоторое время из бритканской машины высадилась группа ремонтников; я видела, как они подобрали выброшенный мной возле заграждения ремень с инструментами. После того, как они уехали, со стороны Империи появилась другая группа ремонтников; они проверили качество ремонта и исчезли. Я задумалась о поясах с инструментами. Я, кажется, не видела ремня на своем недавнем пленнике, когда он сдавался полиции. Я сделала вывод, что ему пришлось сбросить пояс, чтобы пролезть через дыру в заграждении; дыра была как раз такого размера, чтобы в нее пролезла Фрайдэй; он должен был ободрать об нее бока. Реконструкция: бритканцы нашли один пояс на своей стороне; империалы нашли один пояс на своей стороне. Ни у кого не было причины полагать, что через дыру пролезло больше одного нарушителя... пока мой бывший пленник держал рот закрытым. Очень мило с его стороны, я считаю. Некоторые мужчины могли бы обидеться на меня за ту легкую трепку, которую мне пришлось ему выдать. Я просидела в лесу до темноты, тринадцать долгих часов. Я не хотела, чтобы кто-нибудь увидел меня до того, как я встречусь с Дженет (и, если повезет, с Иеном); иммигрант-нелегал не ищет известности. Это был длинный день, но на второй стадии подготовки мой гуру научил меня справляться с голодом, жаждой и скукой, если необходимо сидеть тихо, не спать и быть настороже. Когда совсем стемнело, я двинулась в путь. Я хорошо знала эту местность, потому что досконально изучила ее по картам в доме Дженет две недели назад. Передо мной стояла несложная задача: до рассвета преодолеть пешком примерно сто десять километров, избегая чужих глаз. Маршрут был прост: я должна была переместиться немного к востоку, чтобы попасть на дорогу, ведущую от Ланкастера в Империи до Ла-Рошели в Британской Канаде, у таможни - найти будет несложно. Потом на север до предместий Виннипега, обойти город слева и попасть на дорогу, идущую с юга на север в порт. Стонуолл оттуда в двух шагах, а там и поместье Торми. Последнюю часть маршрута я знала не только по картам, но и благодаря поездке в коляске, когда меня не отвлекало ничто, кроме нежных дружеских объятий. Когда я заметила ворота дома Торми, как раз начало светать. Я устала, но была в достаточно неплохой форме. Чередуя бег и ходьбу, я могу двигаться, если необходимо, двадцать четыре часа, и я делала так во время тренировок; проделывать это в течение ночи для меня не проблема. В основном, болели ноги и очень хотелось пить. Я с облегчением нажала на кнопку звонка. И тотчас услышала: "Говорит капитан Торми. Вы слышите запись. Этот дом защищается службой охраны "Виннипегские оборотни, инкорпорейтид". Я воспользовался услугами представителей этой фирмы, потому что не считаю распространенное мнение о их воинственности справедливым; они просто прилагают все усилия для защиты своих клиентов. Звонки на наш номер нам переводиться не будут, но почта, посланная сюда, будет переслана нам. Спасибо за внимание." И тебе спасибо, Иен! О, черт, черт, черт! Я знала, что нет причины надеяться на то, что они останутся дома... но я ни разу не подумала, что их может дома не быть. Как говорят психиатры, я "переключилась"; я потеряла свою новозеландскую семью, босс исчез и, возможно, погиб, и усадьба Торми стала "домом", а Дженет - матерью, которой у меня никогда не было. Мне захотелось вернуться на ферму Хантеров, к доброй и заботливой миссис Хантер. Мне захотелось оказаться в Виксберге наедине с Жоржем. А в это время всходило солнце, и на дорогах скоро должны были появиться повозки, а я была незаконным иммигрантом, у меня почти не осталось бритканских долларов, мне очень не хотелось, чтобы меня заметили, задержали и стали допрашивать, и голова у меня кружилась от усталости, недосыпания, голода и жажды. Но мне не нужно было принимать трудные решения, потому что оставался только один выход. Я снова должна залезть в нору, как животное, и быстро, прежде чем на дорогах начнется движение. В районе Виннипега леса есть не везде, но я помнила, где есть несколько гектаров дикого леса, назад, потом налево, в стороне от главной дороги и более или менее за домом Торми - пересеченная местность, у подножия того холма, на котором Дженет построила дом. И я двинулась в этом направлении, встретив только один молочный фургон. Приблизившись к кустарнику, я сошла с дороги. Идти стало труднее, потому что земля была неровная. Я пересекла несколько оврагов, и вскоре нашла кое-что получше деревьев: крохотный ручей, такой узкий, что я могла через него переступить. Что я и сделала, но сначала я из него напилась. Был ли он чистым? Возможно, он был заражен, но я об этом не думала; мое происхождение защищает меня от инфекций. На вкус вода была чистой, и я выпила довольно много и физически почувствовала себя намного лучше - но на душе у меня лежал камень. Я углубилась в заросли в поисках места, где смогу не только спрятаться, но и рискнуть поспать. Шесть часов сна, которые у меня были две ночи назад, казались очень далекими, но прятаться в лесу, который так близок к большому городу, опасно тем, что может появиться отряд бойскаутов и пройтись по твоей голове. Поэтому я искала место, которое было бы не только незаметным, но и недоступным. Я его нашла. С одной стороны был довольно крутой склон оврага, а терновник, который я определила по Брайлю, еще больше ухудшал доступ. Терновник? Мне понадобилось примерно десять минут, чтобы найти ее, потому что она выглядела как валун, оставшийся от тех времен, когда здесь двигались ледники. Но, когда я посмотрела внимательнее, она перестала быть похожей на камень. Мне понадобилось еще больше времени, чтобы просунуть пальцы и поднять ее, а потом она легко повернулась, при помощи противовеса. Я нырнула внутрь и позволила ей захлопнуться... ...и оказалась в полной темноте, только горела надпись: "ЧАСТНАЯ СОБСТВЕННОСТЬ - НЕ ВХОДИТЬ." Я замерла и задумалась. Дженет сказала мне, что выключатель, который отключает смертельные ловушки, был "спрятан немного в глубине". Насколько "немного"? И как спрятан? Он был спрятан достаточно хорошо, потому что здесь было темно как в чернильнице, если не считать светящейся зловещей надписи. Вместо нее следовало бы написать "Оставь надежду, всяк сюда входящий." Так что вынимай, Фрайдэй, свой фонарик, питающийся от собственного шипстоуна, и ищи. Но не заходи слишком далеко! В сумке, которая осталась на "Поездке в Эм-Лу", на самом деле был фонарик. Может быть, он даже горел сейчас, развлекая рыб на дне Миссисипи. И я знала, что в глубине этого туннеля сложены еще фонари. У меня не было даже спичек. Если бы у меня был бойскаут, я бы добыла огонь, потерев друг о друга его задние ноги. О, Фрайдэй, заткнись! Я опустилась на пол и позволила себе немного всплакнуть. Потом я вытянулась на этом (жестком, холодном) (желанном и мягком) бетонном полу и уснула. 20 Я спала очень долго, а когда проснулась, пол действительно был холодным и твердым. Но я чувствовала себя настолько отдохнувшей, что это меня не волновало. Я встала, потянулась и поняла, что больше не чувствую отчаяния - только голод. Теперь туннель был ярко освещен. Светящаяся надпись по-прежнему предупреждала меня, что дальше идти нельзя, но туннель больше не был темным; в нем было примерно столько же света, сколько в хорошей освещенной гостиной. Я огляделась, пытаясь найти источник света. Но тут снова включились мои мозги. Единственным источником света была надпись; пока я спала, мои глаза адаптировались к темноте. Как я понимаю, с обычными людьми происходит то же самое, но в меньшей степени. Я начала поиски выключателя. Я остановилась и стала вместо этого работать головой. Это труднее, чем работать руками, но происходит тише и экономит калории. Это единственное, чем мы отличаемся от обезьян, хотя и слабо. Если здесь спрятан выключатель, где он должен быть? Главной характеристикой этого выключателя было то, что он должен был быть спрятан достаточно хорошо, чтобы поставить в тупик чужого человека, но при этом Дженет и ее мужья могли с его помощью спасти себе жизнь. О чем это мне говорило? Он должен быть достаточно низко, чтобы Дженет могла дотянуться; следовательно, я тоже могла дотянуться до него, потому что мы практически одного роста. Значит, чтобы достать до него, мне стул не понадобится. Эти висящие в воздухе сияющие буквы были примерно в трех метрах от двери. Выключатель не мог быть далеко за этим местом, потому что второе предупреждение, которое обещало смерть, включалось не далеко от двери - как она сказала, "в нескольких метрах". "Несколько" редко бывает больше десяти. Дженет не стала бы прятать выключатель так тщательно, что кому-нибудь из ее мужей в момент опасности пришлось бы точно вспомнить, где он находится. Чтобы его найти, должно хватать простого знания того, что этот выключатель существует. Но чужой, не зная о его существовании, не должен его заметить. Я прошла по туннелю, пока не оказалась прямо под светящейся надписью, посмотрела вверх. В свете, исходящем от надписи, было видно все, кроме небольшой части свода над буквами. Даже своими привыкшими к темноте и улучшенными глазами я не могла видеть потолок прямо над надписью. Я вытянула руку и ощупала ту часть потолка, которую не могла увидеть. Мои пальцы наткнулись на что-то, похожее на кнопку, может быть, контакт соленоида. Я нажала. Предупреждающая надпись погасла; вдоль туннеля на потолке зажглись лампы. Замороженная еда, печь, чтобы ее разогреть, большие полотенца, горячая и холодная вода, терминал в Норе, благодаря которому я смогла узнать последние новости и содержание предыдущих сообщений... книги, музыка, наличные деньги, оставленные в Норе на всякий случай, оружие, шипстоуны, боеприпасы, самая разнообразная одежда, которая подходила мне, потому что подходила Дженет, часы-календарь в терминале, по которым я определила, что проспала тринадцать часов, прежде чем твердость бетонной "постели" разбудила меня, удобная мягкая постель, которая приглашала меня поспать еще после того, как я помылась, поела и утолила информационный голод... чувство полной безопасности, которое позволило мне полностью успокоиться, так что мне больше не требовался аутотренинг, чтобы подавить мои истинные чувства и действовать нормально... Из новостей я узнала, что режим чрезвычайного положения в Британской Канаде ослаблен до "ограниченного". Граница с Империей оставалась закрытой. Граница с Квебеком была под усиленной охраной, но любого рода законный бизнес был разрешен. Две нации продолжали спорить о том, какого размера репарации должен заплатить Квебек за то, что теперь расценивалось как военное нападение, совершенное по ошибке или по глупости. Приказ об интернировании по-прежнему действовал, но более девяноста процентов интернированных квебекцев были выпущены под честное слово... и примерно двадцать процентов интернированных жителей Империи. Так что я не зря пряталась, потому что я, бесспорно, была подозрительной личностью. Но, судя по всему, Жорж мог в любое время вернуться домой. Или были какие-то не понятые мной аспекты? Совет Спасения пообещал провести третий раунд "образовательных" убийств через десять дней плюс-минус два дня после второго раунда. Стимуляторы выступили днем позже с аналогичным заявлением, в котором снова был заклеймен так называемый "Совет Спасения". Ангелы Божьи в этот раз не делали никаких заявлений, по крайней мере они не проходили через Бритканскую информационную сеть. И снова у меня появились какие-то неясные догадки: Стимуляторы были фиктивной организацией, они только занимались пропагандой, оперативников у них не было. Ангелы Божьи погибли или бежали. Совет Спасения имел чрезвычайно состоятельных сторонников, готовых платить за то, чтобы приносились в жертву все новые непрофессиональные диверсанты, чаще всего безрезультатно - но это было только предположение, о котором надо было бы поскорее забыть, если бы третий раунд убийств оказался эффективным и профессиональным - я этого не ожидала, но список моих ошибок занимает довольно много места. Я до сих пор не могла решить, кто же возглавлял это царство террора. Это не могла быть (я в этом не сомневалась) территориальная нация; это могли быть мультинационал или консорциум, хотя я не видела в этом смысла. Это могли быть даже одно или несколько чрезвычайно богатых частных лиц - если у них были дырки в головах. Знакомясь с обстановкой, я также набрала "Империя", "река Миссисипи" и "Виксберг" по одиночке, парами и все три сразу. Нет информации. Я добавила названия тех двух судов и испробовала все комбинации. Тот же результат. Очевидно, то, что случилось со мной и с несколькими сотнями других, замалчивалось. Или это сочли неважным? Перед уходом я написала Дженет записку, в которой перечислила, какую я взяла одежду, сколько взяла бритканских долларов, добавив сюда сумму, которую она дала мне раньше, и подробно расписала, за что я расплачивалась ее "Визой": одна поездка на капсуле из Виннипега в Ванкувер, один полет на челноке из Ванкувера в Беллингхэм, больше ничего. (Или я заплатила ее карточкой за поездку в Сан-Хосе, или именно тогда Жорж начал повелевать? Мои расходные счета лежали на дне Миссисипи.) Когда я взяла у Дженет достаточно денег, чтобы выбраться из Британской Канады, мне очень захотелось оставить ее "Визу" рядом с запиской. Но кредитная карточка - хитрая штука: всего лишь маленький кусочек пластика... который может равняться куче золотых слитков. Моей обязанностью было любой ценой лично защищать эту карточку, пока я не смогу из рук в руки передать ее Дженет. Кредитная карточка - поводок на шее. В мире кредитных карточек человек не может ничего скрыть... а если это удается, то только благодаря огромным усилиям и множеству уловок. Кроме того, можно ли вообще знать, что происходит в компьютерных сетях, когда засовываешь карточку в приемную щель? Я не знаю. С наличными я чувствую себя намного безопаснее. Я ни разу не слышала, чтобы кто-нибудь достиг успехов в спорах с компьютерами. Мне кажется, кредитные карточки - это проклятие. Но я не человек, и мне, возможно, не хватает человеческой точки зрения (в этом и во многих других вещах). Я двинулась в путь ранним утром следующего дня, одевшись в брючный костюм-тройку цвета кобальта (я уверена, Дженет в нем была красавицей, и я тоже чувствовала себя красивой, вопреки свидетельству зеркал), и собираясь нанять коляску в Стонуолле, но обнаружила, что вынуждена выбирать между запряженным лошадьми омнибусом и автобусом "Канадиан рэйлуйэс", которые оба направлялись на станцию подземки, у Периметр и Макфиллипс, откуда мы с Жоржем отправились проводить наш неофициальный медовый месяц. Как ни люблю я лошадей, я выбрала более быстрый способ. Из-за того, что я ехала в город, я не могла забрать свой багаж, который все еще находился на таможне в порту. Но могла ли я забрать его оттуда и не выдать себя как иностранку из Империи? Я решила заказать его перевозку извне Британской Канады. Кроме того, этот багаж был упакован в Новой Зеландии. Если я могла прожить без него до сих пор, я могла вообще обойтись без него. Сколько людей погибло из-за того, что они не смогли бросить свой багаж? У меня есть этот умеренно полезный ангел-хранитель, который сидит на моем плече. Всего несколько дней назад мы с Жоржем прошли через нужный турникет, вставили кредитные карточки Дженет и Иена, не обратив на себя ничьего внимания, и отправились прямо в Ванкувер. В этот раз, хотя шла посадка на капсулу, я обнаружила, что иду мимо турникетов в сторону агентства путешествий Бритканского туристического бюро. Там было довольно оживленно, так что я не опасалась, что служащий будет за мной подсматривать - но все-таки подождала, пока не освободится консоль в углу. Дождавшись, я села там и затребовала билет на капсулу до Ванкувера, потом вставила карточку Дженет в щель. В этот день мой ангел-хранитель не спал; я выхватила карточку, быстро спрятала ее, надеясь, что никто не почувствовал запаха жженой пластмассы. И вышла, быстрым шагом и высоко подняв голову. У турникетов, когда я попросила билет в Ванкувер, служитель изучал спортивный раздел "Виннипег фри пресс". Он чуть опустил газету, уставился на меня поверх нее. - А почему вы не используете свою карточку, как все? - У вас есть билеты? Или я не могу расплатиться этими деньгами? - Дело не в этом. - Для меня именно в этом. Продайте мне, пожалуйста, билет. И назовите мне свое имя и номер в соответствии с объявлением у вас за головой. - Я подала ему точную сумму. - Вот ваш билет. - Он проигнорировал мое требование назвать себя; я проигнорировала его нарушение правил. Я не хотела ругаться с его начальником; мне только нужно было отвлечь его внимание от моей подозрительной эксцентричности, когда я воспользовалась деньгами, а не кредитной карточкой. Капсула была переполнена, но мне не пришлось стоять; какой-то Галахэд, оставшийся от прошлого столетия, встал и уступил мне свое место. Он был молод, неплохо выглядел и, несомненно, был галантен, потому что решил, что я обладаю соответствующими женскими качествами. Я с улыбкой приняла его предложение, он стал надо мной, и я сделала все, что могла, чтобы отплатить ему, немного подавшись вперед и позволив ему заглянуть мне за вырез. Молодой Лохинвар, похоже, не чувствовал себя обделенным - он смотрел туда всю дорогу - а мне это ничего не стоило и совсем не беспокоило. Я была благодарна ему за его интерес и за то, что мне было удобно: шестьдесят минут - это много, когда нужно стоять и выносить резкие рывки экспресс-капсулы. Когда мы добрались до Ванкувера, он спросил меня, есть ли у меня планы на обед? Потому что, если нет, то он знает одно отличное место, "Бэйшор Инн". Или если мне нравится японская или китайская кухня... Я сказала, что мне жаль, но к двадцати трем я должна быть в Беллингхэме. Вместо того, чтобы принять отказ, он просиял. - Какое замечательное совпадение! Я тоже еду в Беллингхэм, но я подумал, что могу задержаться на обед. Мы можем пообедать в Беллингхэме. Договорились? (Говорится ли в международных законах о пересечении границ с аморальными целями? Хотя можно ли простое, откровенное соблазнение классифицировать как "аморальное"? Искусственный человек никогда не понимает сексуальные правила обычных людей; все, что мы можем сделать - это запомнить их и попытаться не попадать в неприятности. Но это не легко; человеческие сексуальные правила запутаны как тарелка спагетти.) Когда моя попытка вежливого отказа потерпела неудачу, я была вынуждена быстро решить, вести себя грубо или потакать его очевидным намерениям. Я выругала себя: Фрайдэй, ты теперь большая девочка; тебе лучше знать. Если ты не собиралась подавать ему надежду затащить тебя в постель, отказывать нужно было, когда он в Виннипеге предложил тебе свое место. Я сделала еще одну попытку: - Договорились, - ответила я, - если мне будет позволено оплатить чек, без возражений. - С моей стороны это было подло, так как мы оба знали, что если он позволит мне заплатить за обед, то это аннулирует его вложения в меня, когда ему на протяжении часа пришлось стоять, держаться за поручень и сопротивляться рывкам капсулы. Но, согласно протоколу, он не мог объявить об этом вложении; по идее, он проявлял галантность бескорыстно, из благородства, не ожидая вознаграждения. Этот грязный, подлый, коварный, похотливый негодяй продолжал измываться над протоколом. - Хорошо, - ответил он. Я проглотила свое удивления. - И потом никаких возражений? Чек мой? - Никаких возражений, - согласился он. - Очевидно, вы не хотите быть передо мной в долгу за обед, даже несмотря на то, что предложение исходило от меня, и, следовательно, у меня должны быть привилегии хозяина. Не знаю, чем я вам досадил, но я не буду принуждать вас. В Беллингхэме на поверхности есть Макдональдс; я закажу себе Биг Мак и кока-колу. Вы за это заплатите. А потом мы расстанемся друзьями. Я ответила: - Я Марджори Болдуин; а как тебя зовут? - Я Тревор Эндрюс, Марджори. - Тревор. Хорошее имя. Тревор, ты грязный, подлый, коварный и отвратительный. Поэтому ты отведешь меня в лучший ресторан в Беллингхэме, угостишь меня лучшими напитками и блюдами, а потом оплатишь чек. Я даю тебе хорошую возможность реализовать свои низкие замыслы. Но я не думаю, что тебе удастся затащить меня в постель; у меня нет настроения. Последнее было обманом; у меня было настроение, и мне очень хотелось - если бы у него было, как у меня, усиленное обоняние, он мог бы в этом не сомневаться. Так же как я не сомневалась относительно его настроения. Обычный мужчина в принципе не может обмануть женщину-ИЧ, у которой усилены органы чувств. Я узнала это, когда была подростком. Но, конечно, мужская похоть меня никогда не оскорбляла. Самое большее, я иногда имитирую поведение обычной женщины и притворяюсь оскорбленной. Я так поступаю нечасто, и пытаюсь этого избегать: актриса из меня не очень убедительная. По дороге из Виксберга в Виннипег я не чувствовала желания. Но после хорошего сна, горячей-горячей ванны, плотного обеда мое тело вернулось к своему нормальному поведению. Так почему же я обманывала этого безвредного незнакомца? "Безвредного"? Да, во всех смыслах. Без корректирующей хирургии я стерильна. У меня нет предрасположенности даже к насморку, и я специально привита против четырех самых распространенных венерических заболеваний. В яслях меня научили причислять совокупление к еде, сну, игре, речи - приятным необходимостям, которые превращали жизнь из обузы в радость. Я обманывала его, потому что человеческие правила требовали этого в данный момент танца - а я притворялась человеком и не смела быть самой собой. Он взглянул на меня. - Тебе кажется, что я зря потрачу свои деньги? - Боюсь, именно так. Извини. - Ты ошибаешься. Я никогда не пытаюсь силой уложить женщину к себе в постель; если она этого хочет, она найдет способ дать мне знать об этом. Если она этого не хочет, то и мне не понравится. Но ты, похоже, не подозреваешь, что можно заплатить за хороший обед только ради того, чтобы сидеть и смотреть на тебя, и не обращать внимания на произносимую тобой чепуху. - "Чепуху". Это должен быть очень хороший ресторан. Пойдем к капсуле. Я думала, что по прибытии у меня будут проблемы на таможне. Но служащий ТКИ самым тщательным образом осмотрел документы Тревора, прежде чем поставить печать в его туристической карточке, а потом он мельком взглянул на мою карточку "Мастер чардж" из Сан-Хосе и знаком разрешил мне идти. Я остановилась подождать Тревора возле барьера ТКИ и посмотрела на вывеску "Бар для завтраков", чувствуя двойное дежа-вю. Тревор подошел ко мне. - Если бы я видел, - мрачно сказал он, - эту золотую карточку, которой ты сейчас размахивала, я бы не стал предлагать заплатить за обед. Ты богатая наследница. - Слушай, приятель, - ответила я. - Договор дороже денег. Ты сказал мне, что можно потратить деньги только для того, чтобы сидеть и топить меня в слюне. Вопреки той "чепухе", которую я говорю. Я готова сотрудничать до такой степени, что, возможно, немного приоткрою вырез. На одну пуговицу, может быть на две. Но я тебя так просто не отпущу. Даже богатая наследница любит время от времени сэкономить. - О, какой кошмар! - Хватит хныкать. Где это роскошный ресторан? - Э... Марджори, я вынужден признать, что не знаю ресторанов этой великолепной метрополии. Не скажешь ли ты сама, какой предпочитаешь? - Тревор, твоя техника соблазнения ужасна. - То же самое говорит моя жена. - Я так и думала, что у тебя объезженный вид. Найди ее снимок. Я сейчас вернусь; пойду узнаю, где мы будем есть. Я нашла служащего ТКИ, спросила его о лучшем ресторане. Он задумался. - Это не Париж, знаете ли. - Я заметила. - И даже не Новый Орлеан. На вашем месте я бы пошел в столовую "Хилтона". Я поблагодарила его, вернулась к Тревору. - Мы обедаем в столовой, двумя этажами выше. Если только ты не захочешь выслать своих шпионов. А теперь давай посмотрим ее снимок. Он показал мне снимок в бумажнике. Я его внимательно рассмотрела, потом уважительно присвистнула. Блондинки меня пугают. Когда я была маленькая, я думала, что смогу сделать себе волосы такого цвета, если буду достаточно сильно чесаться. - Тревор, у тебя такое дома, а ты подбираешь на улице распутных женщин? - А ты распутная? - Не пытайся уйти от ответа. - Марджори, ты бы мне не поверила и стала бы говорить чепуху. Пойдем наверх в столовую, пока все мартини не высохли. Обед был ничего, но у Тревора нет воображения Жоржа, знания кулинарии и умения стращать метрдотелей. Без чутья Жоржа еда была хорошей, стандартной, североамериканской кухней, одинаковой что в Беллингхэме, что в Виксберге. Я была в задумчивости; обнаружив, что кредитная карточка Дженет недействительна, я расстроилась чуть ли не больше, чем когда не нашла Дженет и Иена дома. Дженет была в беде? Дженет погибла? И Тревор потерял часть радостного энтузиазма, который должен проявлять жеребец, когда дело движется. Вместо того, чтобы разглядывать меня, он, казалось, тоже задумался. Отчего такая перемена в поведении? Из-за того, что я потребовала показать снимок жены? Не стало ли ему от этого неловко? Мне кажется, мужчина не должен принимать участия в охоте, если он не находится со своей женой или своими женами в таких отношениях, что может дома описать пикантные детали, чтобы над ними посмеяться. Как Иен. Я не рассчитываю на то, что мужчина будет "защищать мою репутацию", потому что, насколько мне известно, они никогда этого не делают. Если я хочу, чтобы мужчина воздержался от обсуждения моей неуклюжести в постели, единственный выход - это не ложиться с ним в постель. Кроме того, Тревор первым упомянул о своей жене, верно? Я прокрутила наш разговор в голове - да, верно. После обеда он немного оживился. Я сказала ему вернуться сюда после своей деловой встречи, потому что я собираюсь остановиться в гостинице, чтобы в удобстве и одиночестве сделать несколько дальних звонков (правда), и что я могу остаться ночевать (тоже правда), так что пусть возвращается и позвонит мне, а я встречу его в холле (условно правда - я была так одинока и встревожена, что подозревала, что сразу скажу ему подниматься ко мне). Он ответил: - Я сначала позвоню, чтобы ты смогла вывести этого мужчину, но пойду сразу наверх. Нет смысла ходить туда-сюда. Но шампанское я пошлю наверх; сам я его нести не собираюсь. - Подожди, - сказала я. - Я еще не согласилась с твоими низменными намерениями. Все, что я обещала, - это возможность уговорить меня. В холле. А не в моей спальне. - Марджори, ты трудная женщина. - Нет, это ты трудный мужчина. Я знаю, что я делаю. - Внезапное просветления сказало мне, что я действительно знаю. - Как ты относишься к искусственным людям? Хотел бы ты, чтобы твоя сестра вышла замуж за одного из них? - А у тебя есть кто-нибудь на примете? Сестренка немного засиделась в девах; она не может позволить себе быть разборчивой. - Не надо уходить от вопроса. Женился бы ты на искусственной женщине? - А что подумают соседи? Марджори, а откуда ты знаешь, что я этого не сделал? Ты видела снимок моей жены. Из артефактов должны получаться лучшие жены, что горизонтально, что вертикально. - Ты хотел сказать, наложницы. Жениться на них необязательно. Тревор, ты не только не женат на искусственной женщине; ты о них не знаешь ничего, кроме распространенного мифа... иначе ты не стал бы говорить "артефакт", когда речь идет об "искусственных людях". - Я подлый, коварный и отвратительный. Я употребил неправильный термин, чтобы ты не заподозрила, что я искусственный. - Ты не искусственный, иначе я поняла бы это. И хотя ты, возможно, лег бы с искусственной женщиной в постель, ты не стал бы мечтать о женитьбе на ней. Это пустой разговор; давай закроем тему. Мне нужно примерно два часа; не удивляйся, если мой терминал будет занят. Набей сообщение и найди себе что-нибудь выпить. Я спущусь, как только смогу. Я зарегистрировалась у стойки и поднялась наверх, но не в апартаменты для молодоженов - в отсутствии Жоржа от этой восхитительной причуды у меня только испортилось бы настроение - а в очень симпатичный номер с хорошей большой широкой кроватью, роскошью, которую я заказала из глубокого подозрения, что благодаря бездарной рекламе Тревор все-таки в ней окажется. Я отложила эту мысль и занялась делом. Я позвонила в "Виксберг хилтон". Нет, мистер и миссис Перро выехали. Нет, нового адреса они не оставили. Очень жа-аль! Мне тоже было жаль, и от этого синтезированного компьютерного голоса мне легче не стало. Я позвонила в университет Макгилл в Монреале и потратила двадцать минут, чтобы выяснить, что "да, доктор Перро является