- Хватайте его скорее, дети мои, пока он не произнес более страшных заклинаний! Господь смотрит на вас! Он не допустит исполнения злобных козней Дьявола в стенах нашего монастыря. Вяжите колдуна! Мы избавим христианский мир от ужасного чернокнижника... - Не надо! Я сдаюсь... - Не робей, Серега, пробьемся! - воинственно фыркнул Фармазон, и... мое тело словно взорвалось непонятной брызжущей силой. К своему глубочайшему удивлению, я, невероятно изогнувшись, ушел из-под удара ближайшей алебарды и ловко укусил за руку сурового стражника. Бедняга от удивления обомлел, уронив тяжелое оружие себе же на ногу. Еще двум парням с копьями я расцарапал носы, визжа, как бешеная кошка. Нападающие стушевались... Диким прыжком я взвился вверх и уже оттуда доплюнул до военачальника. Боже, что со мной?! Теперь все солдаты, рыча от праведного возмущения, отбросили оружие и пошли на меня врукопашную. Монахи выкрикивали подбадривающие молитвы и тоже засучивали рукава. Я дрался, словно ополоумевшая носатая обезьяна. Царапался, кусался, щипался, дергал за волосы, брызгая слюной направо и налево... Я! Человек, доселе и мухи не обидевший! А уж так позорно по-девчачьи драться... Ответ пришел неожиданно в виде громкого вопля пожилого священника: - Этот человек одержим демоном! - Фармазон, - прозрел я. - Это твои штучки?! - Где? - раздался непонимающий голос у меня в мозгу. - Пошел вон из меня, сволочь! - Подумаешь... да нате вам, пожалуйста, не жалко. В ту же минуту все "боевое искусство" из моих рук испарилось, а взамен навалилась невероятная усталость и боль во всех мышцах. Кто-то повис у меня на плечах, потом ударил чем-то тяжелым в висок, и наступила темнота. Самое смешное, что я прекрасно понимал, что со мной делают. Словно со стороны смотрел на стражников, скручивающих веревками мое бессознательное тело, на священников, с проклятиями плюющих в мою сторону, на черта, удовлетворенно потирающего ладони, и на робко пытающегося прийти в себя ангела. Словно какая-то третья или даже четвертая часть меня свободно парила в воздухе, наблюдая за всем ходом трагедии. Хотя, наверное, и комедии здесь тоже хватало... Ну Фармазон! Ну удружил, мерзавец с хвостиком... А ведь спроси его сейчас - тут же сделает честные глаза и с пеной у рта будет доказывать, что изо всех сил старался помочь, отдал все свое умение, был уверен, что я прорвусь и что смирение не всегда действенно, а лучшая защита - нападение! Господи, неужели действительно этот махровый авантюрист - часть моей души?! Отродясь не предполагал в себе наличие таких темных талантов... Нет, то, что я не ангел, это я тоже понимал отчетливо, но вот вырастить в своей душе вон ту продувную бестию... А еще жену ведьмой называл! Да моя Наташа наверняка никого не лишала голоса, не запугивала со сцены непонятными словами и (кстати, чего ради я сам-то заговорил этим дурацким, казенно-депутатским, штампованным языком?) не дралась в общественном месте, одержимая личным бесом. Который тут как тут, рад стараться, пользуясь тем, что светлая половина лежит в красивой позе без всякого сознания. Как-то очень уж нескладно начинаются мои приключения. Все-таки чужой мир, иное время, незнакомые люди... Возможно, они даже пытались меня понять, помочь, подбодрить, а я, как последний болван, оттолкнул от себя всех. Мало того, что не приобрел друзей, но и сочувствующих перевел в разряд непримиримых врагов. Вот сейчас они меня, в смысле мое тело, куда-то тащат. Куда, куда... в темницу, естественно. Вниз по лестнице, теперь через тот же двор, под удивленно-испуганными взглядами молодых монахов, опять вниз, по коридору налево, там особенно мрачный каземат. Занесли в самую дальнюю камеру, бросили на пол. Кругом темень - хоть глаз выколи. На ледяном полу ни соломинки. Ангела и черта, естественно, тоже нет. Где я сам, уже не видно. На определенном этапе обрывочные мысли прекращаются, ощущение полета и взгляда со стороны тоже исчезает. Все кружится, катится и проваливается в тихую неизвестность. Наверное, я просто уснул. В любом случае сознание вернулось не скоро, а в себя я пришел от дикого холода... * * * Кто-то неуклюже протирал мое лицо мокрой тряпкой. Видимо, в камере все-таки был слабенький свет, я различал силуэт склонившегося надо мной человека. - Анцифер? Фармазон? - Бредит, видать, - тихо раздалось в ответ. - Ишь какие непонятные слова выговаривает, бедолага. - Брось его, Ванья! - донеслось из темного угла. - Стражники говорили, что это колдун. - Ваши стражи только бить почем зря горазды. Вона как парня веревками опутали - ни стать, ни сесть. А ты говоришь, колдун... - Да он сам только что произносил имя Светоносного Люцифера и еще часть какого-то заклинания! - Эй, добрый человек, - вновь склонился надо мной тот, кого называли Ваньей. - Уж будь ласков, скажи на милость, ты не колдун ли? - Нет... - слабо выдохнул я, пытаясь повернуть голову. Слева забрезжил свет. Жалкая глиняная плошка с плавающим в черном жире фитилем, желтое пламя вычерчивает в темноте лица двух мужчин. Один очень молод, лет восемнадцати - двадцати, с добрым взглядом. Другой, наоборот, очень стар, с жиденькой бородой, бегающими глазками и непонятно-язвительной ухмылкой. Его смуглая кожа напоминала печеное яблоко, а огромное количество морщин превращало лицо в резную индейскую маску. Он мне сразу не понравился. Меж тем молодой узник вздохнул и опустился на колени. - Освободить бы тебя, да вот, вишь, у самого руки связаны. - Он продемонстрировал мне стянутые веревкой запястья. - Кровь со лба я тебе кое-как отер, ранка неглубокая, но шрам будет. - Где я? - В королевской харчевне "Паштет из короны"! - издевательски фыркнул старик. - Ясное дело, что он не колдун, раз такой дурак. Валяется связанный в тюрьме, в камере смертников, да еще нахально спрашивает - где я?! У, так бы и дал по зубам... - Ты чего раскричался-то, старый Сыч? Али не видишь, что парень и ответить тебе не может. А ну оставь его! - Что?! Это ты мне? Из-за него? Ну, Ванья. - Старик раздраженно сплюнул и ушел в свой угол. Молодой только головой покачал: - Поговори со мной, добрый человек... Сегодня последнюю ночь на свете живем. Ты, видно, и вправду не ведаешь, куда попал... Рассказать, что ль? - Сделай милость... - Я уже мог говорить ровно, без запинок, все тело так затекло, что боли от врезавшихся веревок почти не ощущалось. Можно было вертеть головой, но не хотелось, или шевелить пальцами, хотя тоже непонятно зачем... - Меня Иваном зовут, я третий сын царя Еремея. По батюшкиному указу мы с братьями старшими по свету белому в страны разные хаживали - лекарство для матушки приболевшей искать. Шесть ладей боевых для дальней дороги снаряженные да дружина храбрая в две сотни душ нам в поход приданы были. Много мы пережили, много земель повидали, многим чудесам дивовались, а только раз ночью бес меня попутал. Услыхал я в одном порту, будто бы у рамейского государя во владениях его есть монастырь, а в монастыре яблоки растут редкие, китайского императора подарок. И будто монахи из яблок тех тайный сидр гонят, лекарственный, от всех болезней, по бутылкам льют, и каждая бутылочка ровным весом к золоту идет... - Молодильные яблоки? - тупо сообразил я. - Они самые и есть! - обрадовался мой собеседник. - Дальше по тексту... Платить несусветную цену ты не захотел, в монастырь влез тайно через стену, был пойман бдительной стражей при попытке бессовестной кражи. Факт воровства налицо. - Был грех... - Бутылку-то одну взял? - Десять... - потупился царевич. - Они в ящике лежали, я б так и унес, но пожадничал, сверху еще четыре положил, а одна возьми да и скатись... Об каменный пол, да и вдребезги! - А ты? - А я вперед через лужу шагнул, да поскользнулся и со всем ящиком так навзничь и рухнул! Грохот, звон, шум... Стража набежала, я четверых побил, но им подмога пришла. Здесь у монахов человек шестьдесят воинов на постое живут, сидр сторожат, и воеводы при них. Повязали... с таким-то перевесом! Суд здесь скоро вершат, только три денька в тюрьме и продержали. Назавтра, говорят, казни меня предадут. - Судя по всему, меня тоже. - И тебя, друг, и Сыча старого, всем нам горькую чашу испить предстоит... - А его за что? - Не ведаю... Старик-то молчит больше, слова не вытянешь. Вот тебя увидел, так вдруг раздухарился! Но я думаю - за колдовство, уж больно глаз у него недобрый... Дверь в камеру распахнулась, вошли двое стражников с факелами. Один снял с меня все веревки, но взамен туго перевязал запястья тонким ремнем, как и у остальных узников. Другой поставил на пол миску с водой и целый каравай хлеба. Уходя, он обернулся: - Завтра утром вас всех сожгут, а твои чары, колдун, больше не помогут. Глава Совета вновь слышит! Благодаря молитвам братьев и заступничеству Господа к нему вернулся слух. Когда стражники ушли, царевич ловко разделил хлеб на три куска. Старик забрал свой в угол и ел там, ворча что-то неразборчивое, по-звериному поблескивая глазами. Мы с Иваном сели рядом, сначала молчали, потом незаметно разговорились. - Тебя как величать-то? - Сергей. - А по батюшке? - Александрович. Давай просто Сергей, без особых церемоний. Я старше тебя лет на пять, от силы шесть, так что вполне можем общаться на равных. - Как скажешь, колдун. Ты уж не серчай, что я тебя так называю. Сам видишь, все так говорят... - Чушь это. Глупости, бред и еще раз чушь! У меня жена пропала. Пришлось идти ее искать... - Неожиданно для самого себя я разоткровенничался. Царевич Иван слушал не перебивая, разве что охая или ахая в самых интересных местах. Я рассказал ему о поэзии, о работе, о том, как мы познакомились с Наташей, как полюбили друг друга, как долго решались связать свои судьбы и как она призналась мне в своем страшном даре. Моя жена - ведьма, это целая отдельная повесть, полная истинно шекспировской глубины и чеховского трагизма. Потом ее превращение в волчицу, дурацкая шерсть, сгоревшая на плите, Наташино исчезновение, а взамен по-домашнему будничное появление Анцифера и Фармазона. Мой внимательный слушатель хохотал как сумасшедший, слушая пересказ жарких диспутов ангела и черта. Встреча с церемониальным шествием монахов, тюрьма при монастыре, пропажа голоса, как теперь выяснилось, аж у самого главы Совета. Что же еще? Ах, ну, конечно, моя замечательная речь с необратимыми последствиями, безобразная драка и абсолютная невозможность доказать хоть кому-нибудь, что я не колдун! - Ты - волхв, - вынес резюме мой новый товарищ. - Монах тот старый все ж таки не без твоей помощи онемел. Видать, ты слово какое тайное знаешь, а пользоваться им не обучен. Вот оно и без твоей воли всякие чудеса вершит. Точно тебе говорю, волхв ты и есть! Не колдун, не сомневайся... - Не совсем улавливаю разницу, - кисло вздохнул я. - Э, брат... Колдун, он завсегда темных, нечистых духов вызывает. Даже если доброе дело вершит, все одно от него серой пахнуть будет. А волхв в единстве с миром живет, язык зверей и трав понимает, песни да былины складывает, слова разные ведает... Правду молвить, волхвы тоже разные бывают, кто белый, а кто черный, у каждого своя душа, свое слово... - Ну а я тогда какой? - Серый, - улыбнулся он. - Раз уж за тобой ангел с чертом под ручку ходят и ни один над другим верха не берет, значит, перемешано в душе и белого и черного в достатке. Эх, было б времечко, поведал бы и я множество историй чудных о волхвах, чародеях, колдунах да ведьмах... В краях наших их превеликое множество, а только вижу, глаза у тебя сами закрываются. Уж ты поспи чуток, Серый Волхв, глядя на тебя, может, и мне уснуть удастся. Дом родной во сне увидеть бы, братьев, батюшку с матушкой, тогда и помирать не так страшно... * * * Я уснул почти сразу, словно провалившись в густую томную тину крепчайшего сна. Никогда бы не поверил, что можно так сладко спать на голом каменном полу, прислонившись спиной к холодной стене, с разбитыми и связанными руками, с синяками по всему телу, с вынесенным приговором и смертной казнью на носу... Мне снилась моя жена. Мы оба куда-то шли по пыльной степной дороге, небо было хмурым, солнце исчезло за плотными облаками, навстречу дул сильный ветер, развевая крылья черных одежд Наташи. - Еще далеко? - Нет... - кричала она, хотя мы держались за руки, видимо, ветер сносил звуки. - Но они нас уже ищут. Ты зря сюда пришел... - Я тебя искал, нам домой пора. - Здесь нет дома. - Тогда куда же мы идем? - Я хочу спасти тебя... - Внезапно ее лицо исказилось гримасой ненависти, а дыхание обжигающим смрадом ударило мне в лицо. Я полной грудью вдохнул уже знакомый запах псины и... проснулся. Напротив меня, в двух шагах, напружинив лапы и оскалив зубы, стоял огромный серебристо-серый волк! На какую-то долю секунды мы замерли, встретившись взглядами. Потом его тело распласталось в коротком прыжке, и я едва успел выставить вперед связанные руки и вцепиться железной от ужаса хваткой в густую шерсть на горле зверя. Я не смог бы его задушить, будучи даже в лучшей физической форме, но моих сил еще хватало на то, чтобы удерживать страшную пасть в нескольких сантиметрах от лица. Мы глядели прямо в зрачки друг друга, пока до моего сознания не дошла абсолютно человеческая осмысленность его глаз. Волк-оборотень неумолимо напирал, и, вспомнив рассказ Наташи, я вдруг почувствовал прилив жгучей ярости. Она говорила, что в их стае были такие чудовища и они убили бы ее, если бы смогли догнать. Я видел в желтых, человеческих глазах тупую страсть маньяка-убийцы, и теплая слюна, сбегая с его клыков, текла мне на руки. Почему я не закричал, не позвал на помощь... не знаю... Наши силы были более чем неравны, и мне не объяснить, какие чувства заставляли меня продолжать бессмысленное сопротивление. Любовь? Ненависть? Гордость? Волк удовлетворенно зарычал, в клокочущих переливах его горла зазвучали торжествующие нотки победителя... Потом рык неожиданно резко прекратился, а по морде разлилось раздраженно-недоуменное выражение. Его лапы соскользнули с моей груди, зверь нервно обернулся - позади стоял бледный Иван и, вцепившись в хвост хищника, тащил его назад. - Держись, волхв! Вдвоем небось одолеем. Волк попытался крутануться назад, но царевич ловко дернул его влево, и зверь упал и покатился по полу. Когда он вновь вскочил на ноги, мы оба уже стояли плечом к плечу, готовые к обороне. О победе мы не думали, одолеть такого матерого вол-чару проблематично даже вооруженным людям, а у нас не было ничего, да еще и руки связаны, но почему-то очень хотелось подороже продать свою жизнь. Хотя, по сути разобраться, чем смерть от зубов хищника хуже сожжения заживо на костре? Мысли проносились в голове с феерической скоростью, не задерживаясь ни на секунду... Волк глядел на нас с непередаваемой ненавистью, шерсть у него на загривке вздыбилась, глаза стали отсвечивать красным, а клыки обнажились, острые, словно зубья пилы. Он бы, несомненно, бросился на нас, но в эту минуту раздался осторожный стук в дверь. Два быстрых удара, через паузу еще один и опять два быстрых. Зверь обернулся, дверь камеры приоткрылась, волк мгновенно нырнул в проем, и стальные засовы лязгнули вновь, запирая нас двоих. Двоих, потому что Иван первым делом шагнул в угол, где спал старик по прозвищу Сыч, чье лицо мне так не понравилось. Там валялись лишь обрывки одежды, самого старика не было. - Оборотень! - сплюнул царевич, я кивнул. - Не порвал ли он тебя, часом? - Нет... не успел. - Слова давались с трудом, только сейчас, когда все было позади, мной овладел панический страх. Что, если бы я не проснулся? Об этом не хотелось и думать... - Одного не пойму, если сегодня всех сжечь порешили, зачем же они волка спустили на нас? Я-то в погребе этом уже трое суток сижу, а старика вот прямо перед тобой доставили. Мы с ним только познакомиться и успели. - Он хотел меня убить... - Знамо дело, на то он и зверь. Слышь, волхв, а почему ты ему слово чародейное не сказал? Нешто и вправду молитвы монашеские всю силу у тебя отняли? - Нет у меня никакой силы. Я - поэт. Не колдун, не маг, не волхв, просто - поэт. Стихи сочиняю, а к волшебству не имею ровно никакого отношения. - Ну, ну... - понимающе подмигнул Иван. - Только если бежать вздумаешь, меня с собой захвати. Хоть мечом, хоть псом, хоть конем боевым оберни - я тебе верой и правдой отслужу! - Договорились, - устало хмыкнул я. - Но помни, я тебя честно предупредил... - Вот уж спасибо, Серый Волхв! Пока живы - будем друг за дружку держаться, а уж наступит черед помирать - так и винить некого, от судьбы не сбежишь. Хороший он парень. Я почему-то представлял царевичей несколько иными. В русских народных сказках они обычно кручинятся, вешая буйну голову ниже плеч, да еще вечно плачут горючими слезами. В это время, умиляясь зрелищу распустившего нюни здорового мужика, на них успешно трудятся разные Серые Волки, Василисы Прекрасные, Трое из ларца и еще с десяток сострадательных умельцев. Сам царевич проявляет себя либо в бездарной краже тщательно охраняемой Жар-птицы, либо в суровом поединке с Кащеем Бессмертным. Уже героизм, хотя обычно этого же Кащея сам царевич и выпускает на свет Божий по причине болезненного любопытства и недалекого ума. Собственно, и мой знакомый Иван отличался теми же недостатками, но, с другой стороны, он был прост в общении, вежлив, ненавязчив, неслезлив... Так что нельзя всех стричь под одну гребенку. - Волхв? - Да? - Я ответил прежде, чем сообразил, как он ко мне обратился. - Ты вот говоришь, что сочинять обучен. За нами ведь придут скоро. Прочти мне песню какую-нибудь, или былину, или еще что... Не так мучительно ждать, а то уж пока на костер поведут, всю душу ожиданием вымотают. - Хорошо, давай устроим маленький творческий вечер известного петербургского поэта Сергея Гнедина. То есть меня! Начнем, я думаю, с исторических стихов. О гусарах не будем, их еще и в помине нет, на смерть офицера Гумилева тоже не пойдет, а вот "Варвары"... Было у меня одно такое стихотворение, созвучное твоему времени: Варвары! В хрип переходит крик. Фыркает кровь из груди часового. Всадник к растрепанной гриве приник, Вслед ему грохот тяжелого слова... Варвары! Вздрогнул седой Ватикан. Тяжесть мечей и задумчивых взглядов... Боли не знают, не чувствуют ран, Не понимают, что значит преграда. Город ли, крепость, гора ли, скала... Что бы ни стало - едино разрушат! И византийских церквей купола Молят спасти христианские души. Но и сам Бог что-то бледен с лица... Страх как комок обнажившихся нервов... И под доспехами стынут сердца Старых и опытных легионеров. Хмурое небо знаменья творит, Тучи в движении пепельно-пенном. Варвары! Посуху плыли ладьи К окаменевшим от ужаса стенам. Быль или небыль о предках гласит... Ждет лишь потомков пытливого взгляда, Как Святослава порубанный щит На неприступных вратах Цареграда - - Ух ты! - тихо восхитился царевич Иван. Вот она, оказывается, какая, твоя поэзия! - Нравится? - Очень. Большой дар тебе Господом дан, очень уж редкое это умение так красно да складно истории рассказывать. Чую, прогремят твои строки в веках... - Ну... на самом-то деле это далеко не лучшее мое стихотворение. - Как и всякий поэт, я был весьма падок на простодушную лесть. Такому слушателю хочется читать и читать бесконечно, лишь бы сидел вот так, с распахнутым от восхищения ртом, а я бы вливал ему в уши весь запас собственных стихов о природе, философии или неразделенной любви к прекрасной незнакомке. Но стоило мне об этом подумать, как слева раздался язвительный шепот: - Нет, ты слышал, Циля? Этот неугомонный ниспровергатель Бродского и здесь пытается колдовать... * * * Я обернулся. Близнецы стояли за моей спиной, перемигиваясь, как опытные заговорщики. - Сергей Александрович, отвлекитесь, пожалуйста, от ваших литературных опытов, нам необходимо серьезно поговорить. - Минуточку, Анцифер, я должен извиниться перед моим новым другом. Вас можно представить? - Бессмысленно, Фармазон ведь предупреждал, что другие смертные не могут нас видеть или слышать. - Иван. - Я повернулся к недоумевающему царевичу. - Тут неожиданно пришли мои... м-м... как бы это поточнее выразиться... в общем, ангел и черт, помнишь, я рассказывал? Ты их видеть не можешь, потому что они мои личные духи. Мы тут поболтаем немного, а? - Да, конечно, о чем разговор! - с несколько преувеличенной готовностью отодвинулся он. Не спешу осуждать парня, на его месте я еще быстрее принял бы сам себя за психопата. Представляю, как это выглядело со стороны... - Серега, - начал черт, виновато уставясь в пол. - Мы тут перетерли на досуге и решили... В общем, я, конечно, виноват, но... Между прочим, ты человек образованный и отлично знал, с кем связываешься! - Фармазон! - укоризненно покачал головой Анцифер. - А чего?! - огрызнулся нечистый. - Нечего все на меня валить! У него своя голова есть? Тоже мне теленок на веревочке - куда повели, туда и пошел. Пусть впредь сначала думает, а потом делает. Чем, кстати, и мне задачу усложнит... - Ребята, я устал. Меня тут казнить собираются, давайте отсюда выбираться. - За этим мы и пришли. Сереженька, вопрос о ваших панибратских отношениях с вон тем лукавым искусителем мы обсудим позднее, в другом месте и другой обстановке. Сейчас мой долг и моя святая обязанность - не допустить вашей бессмысленной гибели. Дело выглядит так - мы с Фармазоном способны проводить тебя сквозь миры. - Я не один, мне еще и товарища вызволить надо. - Увы, при всем моем расположении к человеку, которого вы называете другом, это невозможно... Я очень сожалею, но подобные чудеса не в нашей компетенции. - Короче, - вмешался Фармазон, он вообще не мог молчать больше двух минут, справедливо полагая, что без его вредительского участия все рухнет. - Я умею открывать заветную дверцу (или вход в параллельный мир, или врата, или портал, называй как угодно), а белобрысый может их закрывать. В смысле - взять тебя за ручку и увести из этого места навсегда. - За территорию монастыря? - не понял я. - За территорию этого мира, дубина! - Фармазон! Что за выражения в адрес хозяина?! - Вспыхнувший Анцифер возмущенно отвесил брату подзатыльник. - Никакого воспитания... но в целом он прав. Я вас забираю, дайте мне правую руку, попрощайтесь с вашим товарищем - и в путь. - Нет... так нельзя. Его тоже намерены казнить, я не могу... это неудобно. - Конечно, - поддержал черт. - Вот зажарят вас двоих у одного столба, это будет куда удобнее и, главное, не так скучно. А то что ж он один? И анекдот рассказать некому... На этот раз я честно попытался пнуть его ногой, но нахал успел увернуться. - Сереженька... - с укором в голосе и одобрением в глазах протянул его белый братец. - Ну нельзя же так, в самом деле. Очень вас понимаю, самому давно хотелось, но вы ведь культурный человек. - Извините, погорячился... Просто, на мой взгляд, здесь не место и не время для дурацких шуток. Каким образом мы можем отсюда вырваться? - Я как раз начинал объяснять... Мы с Фармазоном возьмем вас за руки и сделаем шаг. Двери этого мира за нами закроются, а двери нового откроются. Как видите, таким образом можно провести лишь одно лицо. - Все дело в том, чтобы держать меня за руки? - Именно, и только вас, а не какого-то постороннего. - М-м... но ведь теоретически, если я посажу этого постороннего себе на плечи и руки у меня будут свободны, условия не нарушатся? Анцифер вопросительно глянул на Фармазона, тот пожал плечами: - А леший его знает, вполне может оказаться, что и сработает... Повернувшись к царевичу, я бегло обрисовал ему возможную картинку нашего спасения. Он выслушал не перебивая, но задал один вопрос: - А назад потом как? - Назад так же? - переспросил я. - Назад уже не получится. Мы не можем дважды войти в один и тот же мир. - Иван, ничего не выйдет, они не смогут нас вернуть. Тебе придется остаться со мной. - Нет. - Подумав, он отрицательно покачал головой. - Мне так нельзя. Не могу я слово нарушить, матушку без лекарства оставить, братьев не предупредить, батюшку подвести... Лучше уж мне здесь голову сложить, чем в чужом мире неприкаянным скитаться. Беги один, Сергей Александрович. За честь предложенную спасибо, но не могу я. Беги сам.. - Ребята, - я вновь обернулся к ангелу и черту, - но ведь мне обязательно нужно поискать здесь Наташу. Пока вас не было, на нас напал волк-оборотень, его подсадили в камеру под видом ворчливого старика. Наташа рассказывала о таких. Надо найти его, и, возможно, он выведет нас на стаю, а там уж хоть кто-нибудь, но должен что-то знать о моей жене. - Это невозможно. - Анцифер осторожно взял меня за руку. - Я не могу позволить вам погибнуть. - Но... вы уверены, что ее здесь нет? - Я не могу позволить вам погибнуть. - Да, конечно... просто у меня душа неспокойна, вдруг она... - Я не могу позволить вам погибнуть. - А там, в другом мире, она может быть? - Не знаю... - Хватит врать! - раздраженно рявкнул Фармазон, прожигая близнеца праведным взглядом. - У, подлейший из ангелов... так и вертишься, словно грешник голым задом на сковороде с подсолнечным маслом. А ну сейчас же скажи человеку правду! - Правду? Но... - беспомощно залепетал покрасневший Анцифер, у него даже нимб потускнел и крылышки стыдливо затрепетали. - Но ведь я обязан... я не могу позволить вам... - Она здесь?! - догадался я. - Говорите, она - здесь? - В каком-то смысле... если исходить из теории вероятности, то один шанс из ста... Я не исключаю самой возможности, хотя полное совпадение весьма приблизительно... Так что мне лично степень неоправданного риска ни в коей мере не кажется оправдывающей слишком уж зыбкую надежду на... - Значит, Наташа здесь. - Я обессиленно прислонился к стене, закрыв глаза. Голова сразу закружилась, кровь застучала в виски, а руки стали холодными. Господи, сколько нервов за два последних месяца. Ее ночные уходы, превращение в волчицу, кровь на губах, паленая шерсть, исчезновение и вот наконец... она здесь, рядом, в этом мире, может быть, этой стране и даже где-то неподалеку. Она жива, я смогу ее увидеть, обнять, вернуть... Любые лишения, страхи, опасности казались теперь мелкими и несущественными. Все было не напрасно, все было не зря, я нашел ее... Сердце снова забилось. - Сереженька, я бы... ведь вполне может оказаться, что ее здесь нет. - Лицемер, ты же отлично знаешь, что она здесь! - Чего ты хочешь?! - сорвавшись на тонкий фальцет, завизжал белый ангел. - Чего ты добиваешься? Чтобы он подумал, что я вру, что я ему враг, что я не хочу найти его жену? А ты тут один честный, верный, бескомпромиссный... Ты этого добиваешься, да?! Яростная перепалка близнецов была прервана скрежетом отпираемой двери. Оба мгновенно заткнулись, хотя и продолжали пихать друг друга локтями. Появившиеся в проеме стражники махнули нам факелами: - Вы - двое, на выход! Палач уже заждался... Мы с царевичем понимающе переглянулись, вздохнули и шагнули вперед... * * * Количество вооруженных людей, встретивших нас за дверями, свидетельствовало о большом уважении к нашим скромным особам. Па этот раз все шли молча, стражники не позволяли себе обычных грубых шуток, их начальник раздраженно сжимал рукоять меча в простых ножнах, а четверо монахов торжественно несли в руках длинные деревянные кресты. Никто ни у кого ничего не спрашивал, команд не отдавал, объяснениями не занимался. Иван-царевич шел, гордо подняв русоволосую голову, и взгляд его был устремлен сквозь стены, куда-то далеко-далеко, в тридевятое царство, в неведомую мне загадочную Русь, существовавшую по законам этого мира. Может быть, там все произошло чуть-чуть иначе? Древляне победили полян, славяне не звали на княжение Рюрика, Владимир принял иудаизм, татаро-монголы проиграли битву на Калке и ушли покорять Африку, Кирилл и Мефодий понесли свет азбуки от русских к необразованным болгарам, византийцам, немцам, а не наоборот... Да чего только не могло бы произойти, если б по неизвестным причинам история хоть на йоту изменила привычное нам течение. Мир так удивительно богат и непознаваем! Я дожил почти до тридцати, а верил в чудеса только в сладкие годы розового детства. Наверное, читал слишком много сказок и в результате женился на ведьме. Что в общем-то не такая уж редкость, но вот ради нее взять в охапку личного ангела и черта для проникновения в иные миры... Очень похоже на романтическое фэнтези с элементами народного фольклора, крутого боевика и мистического триллера. В то, что все это происходит на самом деле, к тому же не с кем-нибудь, а именно со мной, - пока верилось с трудом. Я даже ущипнул себя пару раз в робкой надежде проснуться. Не сработало... В смысле - не проснулся, хотя и очень старался. Наверное, потому, что все же не спал... Что, собственно, здесь происходит? Куда нас ведут? Ну, не на казнь же, в самом деле?! Идиотское развитие сюжета... Меня не могут сжечь в одном из параллельных миров потому... потому... потому, что это привело бы к необратимым последствиям во всех остальных! Куда же я исчез в своем собственном? Не очень удачная мысль на самом деле... Ну, если друзья или соседи обратятся в милицию, то больше месяца нас с Наташей искать не станут, а потом просто объявят мертвыми. И почему, собственно, в каком-то из миров я не могу быть сожжен? Очень даже могу! А в одном меня четвертуют, в другом повесят, еще неизвестно в каком, например, утопят. Если я умру здесь, то на прочие миры, скорее всего, трансформируется именно моя смерть. Пусть в разных вариациях, но я везде умру, а это меня абсолютно не устраивает. Так какой же из всего этого следует вывод? Надо срочно что-то делать! - Сергей Александрович, внемлите же наконец голосу разума - еще не поздно бежать! - пропищал знакомый голосок. Я скосил глаза. На моем правом плече, помахивая для равновесия крылышками, сидел ангел Анцифер, уменьшившийся до размеров спичечного коробка. Соответственно на левом плече болтал ножками насвистывающий бес. - Сергей Александрович, а вот через какую-нибудь пару часов действительно будет слишком поздно. Сколько я помню, вы ведь не освящали таинство своего брака в церкви? Чисто гипотетически можно предположить, что ваши семейные узы являются лишь общественно признанной фикцией, подтвержденной небрежным штампом в паспорте. Но это же формализм! Оттиск печати на документе, удостоверяющем личность, - чернила на бумаге, не более... Вдумайтесь, ведь это ни к чему не обязывает! Вы не клялись любить ее в горе и радости, не обещали быть вместе, покуда смерть не разлучит вас. Ради чего же упорствовать? Вы жили во грехе и прелюбодеянии, но волей Божественного провидения у вас появилась возможность изменить беспросветное падение своей жизни. Ваша жена исчезла, посмотрите правде в глаза. Это не горе, это спасительный знак небес... Я поднял к плечу связанные руки и небрежным щелчком мизинца сбил Анцифера с его "насеста". Черт восторженно захлопал в ладоши, а отхохотавшись, тут же обрушил на меня целую антирелигиозную лекцию: - Вот наконец-то и этот бледный проповедник нудных заветов законно получил по манишке. Что он там вдохновенно распевал насчет преимуществ церковного брака над официальным? Врет, как всегда... Ангелов же хлебом не корми - дай всякими постулатами по ушам проехаться. Их не колышет, что у человека собственная голова на плечах есть, что он разумом наделен, волей, чувствами и потребностью думать самостоятельно. У них на все готовенький ответ из Библии. Нашли универсальный компьютерный справочник... Так вот, чтоб ты знал - церковные браки распадаются не менее регулярно, чем любые другие, и даже чаще! Официальное бракосочетание необходимо для штампа в паспорте, изменения фамилии, смены прописки, законного, с юридической точки зрения, рождения детей. На фоне всего этого походом под венец в церковь люди лишь отдают дань традиции. У меня была знакомая пара, жена настояла на церковном браке, мужу это было до фени, но решил уступить любимой женщине. Ну и результат... Я резко остановился, коридор кончился, и стражники преградили путь копьями. Не удержав равновесия, Фармазон тоже рухнул с моего плеча, задрав блестящие копыта. - Прости меня, Серый Волхв... - глухо пробормотал царевич Иван, - бежать тебе было надо. Что проку, если вдвоем сгинем? Я-то хоть за вину тяжкую, а ты чего ради? Если только можешь - не думай обо мне, обернись зверем али птицей и беги... - Не сметь разговаривать, вперед! Нас вывели на обширный монастырский двор, под завязку наполненный народом. Основное количество составляли монахи, но было много и крестьян. Мужчины мрачно переглядывались, а женщины испуганно прижимали к себе детей. Видимо, на подобных мероприятиях требовалось присутствие простолюдинов как свидетелей непримиримой борьбы святой инквизиции с происками Дьявола. Весь гарнизон охраны сидра тройным кольцом опоясывал невысокий помост с черным крашеным столбом посередине. Рядом высились аккуратные вязанки хвороста. Высокий Совет в полном составе, включая выздоровевшего отца Иосифа, поджидал нас у эшафота. Царевич мужественно шагнул вперед, под свист и улюлюканье первым двинулся на грубый эшафот. Я следовал за ним, раздираемый тысячей противоречий. Мне совсем не хотелось умирать, но присутствовавшие вряд ли намеревались просто пошутить. Воспользоваться помощью моих духов не представлялось возможным: во-первых, по причине элементарного отсутствия таковых, во-вторых, я почему-то был уверен, что насчет Наташи Фармазон не солгал, а вот Анцифер темнил вовсю. Она все-таки была здесь, в этом мире, и единственный шанс ее найти никак не увязывался с переходом в иное измерение. А кроме того, какая-то непонятная сила удерживала меня рядом с невольным товарищем по несчастью. Не то чтобы мы так уж сдружились или побратались, но, что ни говори, а он спас мне жизнь, оттащив за хвост волка... Нас прикрутили цепями к черному столбу спина к спине. Царевич нащупал мою ладонь и крепко сжал ее. - Спасибо тебе, брат, не оставил одного смерти в глаза смотреть. Только истинный волхв так поступить способен, ибо не ценит он кратковременность бытия, а из земли выйдя, в нее же и уходит. Я не нашелся что сказать и лишь ответно сжал его пальцы. Зато у моей правой щеки знакомо затрепетали белые крылышки и печальный голос смиренно произнес: - На все воля Божья... Пусть он вас простит, как я вас прощаю. - К чему столько патетики? - язвительно прошипели в ответ с левого плеча. - Ты заявился как раз вовремя, чтобы утешить нашего хозяина, перед тем как его сожгут во славу твоего Христа! - Люди слабы и могут ошибаться, но Господь никогда не допустит, чтобы хоть волос упал с вашей головы без его ведома, ибо... - Серега, прими мои поздравления! Если верить этому недалекому софисту - ты сгоришь не только с разрешения, но и с благословения Божьего. - О, лукавый и изворотливый бес, - ровным тоном ответил Анцифер. - Как и твой господин Сатанаил, ты весьма поднаторел в двуличном искусстве обмана. Какой же изощренной ложью ты смущаешь души невинных... Изыди! - С чего бы это? Сам вали отсюда! - Я остаюсь с Сергеем принять мученический венец. - Нужен ты здесь со своим хныканьем?! Давай катись колбаской, пока не запалили. Это я в Аду родился, мне никакой огонь не страшен, а ты-то враз перышки опалишь. - Господь не даст мне погибнуть. Я остаюсь, - с достоинством ответил ангел. - Он - мой! - в бессильной ярости завизжал Фармазон. - Уходи отсюда, он мой! - Я остаюсь, - повторил Анцифер, а Иван хлопнул меня по руке: - Гляди, волхв. Бледный стражник что-то горячо втолковывал своему командиру, потом они быстро поднялись на стену, вглядываясь в даль. Командир стражи спустился вниз и направился с докладом к главе Высокого Совета. Видимо, отец Иосиф все еще не полностью излечился от своей глухоты. Он громко переспросил на всю площадь: - Что? Какой еще парус?! Народ навострил уши. Командир покраснел и начал втолковывать свое с еще большим пылом, хотя и не повышая голоса. Еще двое членов Высокого Совета включились в спор, до моего слуха долетели какие-то обрывки фраз типа: "Бредовые видения...", "Ловушки Сатаны...", "Чего с пьяных глаз не покажется...", "Конечно же он просто сошел с ума!". После чего отец настоятель воздел руки к небесам и вынес резюме: - Это морок! Обычные дьявольские чары, наведенные вон тем колдуном (видимо, подразумевался я, потому что все сразу уставились на меня, как на козла отпущения). Нам не следует обращать на это внимания, и он рассеется сам собой. А вы, сын мой, чересчур торопливы в суждениях. Опыт прожитых лет учит нас видеть не только внешнюю сторону, но и... - Да говорю же вам! - заорал обиженный недоверием офицер. - В поле боевые корабли славян, и они движутся сюда с невероятной скоростью! - Вот и ответ на твой вопрос, - примиряюще погладил его по плечу тот толстый брат, что водил меня на Совет. - Корабли не могут ходить посуху. Подобное чудо мог сотворить лишь сам Господь. - А уж если и могут, то никак не славянские, - добавил кто-то. - Ведь славяне варвары, разве Бог станет им помогать?! - Позвольте хоть увеличить стражу на стенах и привести в полную готовность гарнизон? - взмолился пристыженный командир, но ему и тут не дали развернуться. - Ни за что! Морок силен, лишь когда в него верят. Если мы будем обращать на него внимание, то он станет питаться нашими страхами. Питаться и расти! Как только мы перестанем даже думать о нем - он исчезнет сам, словно черный дым, а мы вознесем новые молитвы Отцу нашему Небесному за урок смирения и веры. В общем, кончилось тем, что более благоразумные солдаты увели своего командира, успокаивающе похлопывая по спине. Я имел возможность еще раз убедиться в превосходстве духовной власти над светской. Правда, зачем мне это? Священники вернулись к нормальному течению процедуры, и, хотя народ вокруг по-прежнему недоуменно перешептывался, было ясно - казнь не остановится ни по каким причинам. О смерти я не думал. Не потому, что не боялся, просто меня все время отвлекали. То Иван, то ангел с чертом, то спор вокруг каких-то парусов и постоянное ощущение чьего-то пристального взгляда... Кто-то из толпы ни на минуту не сводил с меня глаз. Глава Совета отец Иосиф начал громко декламировать речь, видимо о нас, но я его не слышал. Мое лицо уже буквально горело... Сыч! Тот самый нервный старик в грязной одежде, с дурными манерами, что был в нашей камере, человек-оборотень, я узнал его. Наши взгляды встретились, как клинки, едва не заскрежетав от ненависти и напряжения. Он пришел полюбоваться на нашу смерть. Огонь священника должен был довершить то, чего не сумели зубы дьявольского зверя. Негодяй! Я уже открыл было рот, чтобы бросить ему это на всю площадь, но тут... женщина, стоящая рядом с ним, откинула со лба капюшон, и я увидел... Наташу! Крик горячим комком застрял у меня в горле, дыхание перехватило, а на глаза навернулись слезы... Она - здесь! Я все-таки нашел ее... Когда голос вернулся ко мне, священник уже начал тихую молитву за упокой наших грешных душ. Мой вопль разнесся над притихшими людьми, как треск разорванного полотна: - Наташа-а-а! Все уставились на меня. Она вздрогнула и подняла ресницы. - Наташа, это же я! Я здесь, я нашел тебя, я пришел за тобой, любимая... Теперь все повернулись в ее сторону. Оборотень что-то прорычал и, схватив мою жену за рукав, попытался затеряться в толпе. Наташа не двинулась с места, глядя на меня широко распахнутыми глазами, словно пытаясь вспомнить - кто я, где она меня видела... Сыч плюнул и, бросив ее, начал грубо проталкиваться к воротам. Вокруг Наташи образовалась пустота. - Сережа?.. - неуверенно спросила она. - Да! - заорал я, дергаясь у столба и срывая цепями кожу на запястьях. - Сережка! Мой Сережка... родной! - Она протянула ко мне руки, но ее слова потонули в сумасшедшем вое толпы: - Ведьма-а-а! С монастырских стен взлетели перепуганные голуби. На какое-то время я, наверное, окаменел... Все происходило слишком быстро и непонятно. Мысли проносились в голове с невероятной скоростью, но были необыкновенно короткими и четкими. Я с пристальной ясностью понимал, что, кроме меня, никто не знал, что моя жена - ведьма. Одетая в соответствующее эпохе платье, Наташа ничем не выделялась из числа прочих женщин. Тем не менее народ единодушно и проницательно угадал ее принадлежность к ведьмовству. Как так? Почему вдруг? - Это тот гад с волчьим взглядом кукарекнул, а остальные в голос подхватили! - участливо объяснил голос слева. - Заложил, можно сказать, с потрохами. Полнейшая хана твоей супружнице... Слушай, вам ведь все равно помирать, хочешь, я этому пожилому сутенеру всю жизнь испоганю? Он от твоего пепла до гроба не прочихается! - Мстить врагам? Да еще в то время, когда вот-вот придется предстать перед престолом Господа?! - ужаснулся голос справа. Я их не слушал - Наташа бросилась ко мне, расталкивая стражников. Пока священники соображали, как им себя вести в свете сложившейся обстановки, она уже прижалась к моей груди, дрожа, словно потерянный ребенок. Мы смотрели в глаза друг другу, не в силах произнести ни слова от переполняющих нас чувств. Девочка моя, как же долго тебя не было... Я вновь окунулся в горячий омут ее бездонных глаз. Вокруг шумели люди, звенело оружие, священники взывали к небесам, военные отдавали приказы, - казалось, все это происходит где-то далеко, на киноэкране, а мы, сумасшедшие влюбленные, озвучиваем весь фильм поцелуями. Наташа осторожно гладила меня кончиками пальцев по лицу, словно боясь, что я исчезну. - Огня! Огня сюда... Сжечь их всех! Краем глаза я увидел за ее спиной поднимающих алебарды стражников. - Наташа! Осторожно, сзади... Она повернулась к ним так резко, что ее волосы хлестнули меня по лицу. Наташа топнула и взмахнула руками - стражники посыпались с помоста, как кегли! Я не расслышал, какими словами она этого добилась, но моя жена - ведьма, и она находилась в мире, где магия имела настоящую силу. Какой-то особо ретивый офицер решил погеройствовать в одиночку. Он даже ухитрился запрыгнуть на помост и замахнуться мечом, но Наташа увернулась от удара. Сталь со свистом ударила в столб, плотно застряв в двух-трех сантиметрах от моего уха. - Куда бьешь, козел безрогий?! - пискляво взвыл маленький Фармазон, перепуганно высовываясь из-под лезвия. - Я же тебя в ефрейторах до пенсии ходить заставлю... Век воли не видать! В ту же минуту Наташа глянула в глаза офицеру, он зажмурился, закрыл лицо руками и упал, вереща как сумасшедший: - Ничего не вижу! Не вижу! Она ослепила меня... Я не вижу ничего... Ведьма проклятая! - Кто это? - заинтересовался Иван, выйдя наконец из своего молчаливого ступора. - Наташа, - охотно ответил я. - Моя жена, я вас попозже познакомлю. Сейчас она немного занята... - Так ты бы помог ей, а? - С радостью, самому без дела как-то неудобно, стою и стою... - Ну, так слово скажи! Я сдержанно зарычал в крайней степени бессильного раздражения. - Сереженька, не гневите Бога! Очень вас прошу, пожалуйста, никаких заклинаний! - пользуясь моментом, вставил Анцифер. К помосту выскочили арбалетчики, заскрипели рычаги, натягивая тетиву маленьких железных луков. - Не сметь! - заорал я так громко, что горло едва выдержало, на какое-то мгновение все стушевались. - Довольно глупостей, сию же минуту отпустите нас, или я за себя не отвечаю! - Ты бессилен, колдун, ибо мы будем молиться, - неуверенно ответил кто-то из священников. - Ах, так... - Страшный треск ломающихся ворот заставил всех вздрогнуть. Наташа обернулась ко мне с удивленными глазами, ангел и бес зависли перед самым носом, возмущенно размахивая крылышками. - Это не я... От второго удара ворота слетели с петель, и в образовавшемся проеме показалась окованная щитами крутая грудь славянской ладьи. - Так, значит, это не ты? - не сговариваясь, в один голос произнесли Наташа, Иван, Анцифер и Фармазон. * * * Когда к помосту быстро ринулись рослые крепыши в кольчугах с топорами и широкими мечами, оцепенение площади мгновенно переросло в панику. Монастырская охрана, не дрогнув, пыталась организовать оборону, но народ, разметав их, бросился в разные стороны. Мужчины хватали на руки детей, женщины вопили как резаные, монахи падали на колени, вздымая руки к небесам, хотя нападающие вели себя очень корректно. Они одним штурмовым ударом смели стражу у эшафота и быстро взяли его в кольцо, прикрывая друг друга круглыми щитами. Как-то не очень вяжется с поведением грабителей и пиратов, но русичи действительно больше никого не трогали. - Степан! Федор! Здесь я! - радостно закричал Иван-царевич, и двое широкоплечих молодцов, разбрасывая вязанки хвороста, взялись за наши цепи... Я наконец смог обнять свою пропавшую жену. - Братцы! - Мой товарищ был крепко помят объятиями родственников. - Вовек не забуду! Не бросили, не выдали, не дали сгинуть смертью страшною. До гроба буду Бога молить... - Хватит уж, - ласково ответил старший, кажется Степан. - За тобой, дураком, ладьи повернули. Ох, Ванька, ты ведь не отрок уже, а разума нет как нет... Чего тебе со своим уставом в чужом монастыре понадобилось? - Вино здесь из яблок. То самое! - Да неужто?! - широко улыбнулся средний - Федор. - Дак купить сей же час надо, беспременно. - Я и... чуть не купил... - Украл?! - ахнули оба брата. Иван пристыженно кивнул. - Честь царскую позоришь. - Степан сурово отвесил брату звучный подзатыльник. - А уж коли воруешь, так не попадайся! - наставительно добавил Федор, подтверждая свои слова еще одной затрещиной. - Степанушка, ты бы поговорил с попами ихними. Пусть зла не держат, золота, сколь надо, мы уплатим. Берем сидр - да домой. - И то дело... Ну, в общем, на этом все счастливо и кончилось. После недолгих переговоров русичи утрясли все неурядицы и развернулись назад. Два боевых корабля двигались на бревнах, смазанных жиром, ну еще плюс попутный ветер и... - Сила нас влекла сюда неведомая; - вскользь бросил средний брат. - Колдовство али чародейство - не ведаю. Вчерашнего дня словно в голову всем ударило: надо ладьи посуху вести к монастырю дальнему. Зачем? Так и сами толком не разумели... Русичи довезли нас почти до реки, то есть как можно дальше от негостеприимных производителей сидра. Там мы простились, хотя, после рассказа царевича Ивана, его братья долго уговаривали меня вернуться с ними на Русь. Пришлось отказаться. Во-первых, как ни верти, я все равно не волхв; во-вторых, моя жена тихо шепнула свое весомое "нет"; в-третьих, мы тут и так задержались - пора домой. Квартира третий день без хозяев, надеюсь, хоть газ я не забыл выключить? На прощанье Иван уговорил меня принять от него на память массивный перстень с настоящим рубином. От предложенного меча я категорически отказался, видел, как управляются с оружием настоящие воины, - мне так никогда не суметь. Да и сама мысль о том, чтобы причинить кому-нибудь боль ударом заточенной стали, казалась довольно дикой, мы же цивилизованные люди... Я пожал руки всем трем братьям, вежливо поблагодарив за спасение и компанию. Они поклонились в пояс, а мой товарищ по тюремной камере клятвенно пообещал: - Вернусь к батюшке во дворец, сразу потребую, чтоб летописцы опытные всю историю эту дивную в книгах описали. Чтоб и потомки мои знали о Сером Волхве да Иване-царевиче и походе за сидром из молодильных яблок. Спасибо тебе великое за поэзию, что ладьи русские сюда привела. Удачи тебе, Сергей Александрович, храни вас Господь! ...Паруса славянских ладей остались далеко позади. Мы шли под руку неизвестной мне дорогой. Наташа больше молчала, требуя от меня подробного отчета о всех событиях, связанных с ее исчезновением. Оказывается, сама она ничего такого не помнила. - Когда ты назвал меня по имени, там, у столба, что-то изменилось в мире... Словно пелена с глаз упала! Я неожиданно поняла, что давно знала тебя, что ты мой муж, что мы любим друг друга, но... больше я не помню ничего. Любимый, пожалуйста, расскажи все с самого начала. - Девочка моя, как же тебе досталось... - Так, перемежая речь объятиями и поцелуями, мне удалось достаточно сносно объяснить ей, кто я и кто она, каким образом мы познакомились, как она попала в чужой мир, как я пошел следом, кто такие Анцифер и Фармазон, каким образом я попал на костер, и... вот тут она меня перебила: - Почему ты не воспользовался своей силой? - Ну... как бы... я оказал некоторое сопротивление на допросе. Сейчас даже вспомнить стыдно... вел себя как неуравновешенный шимпанзе, свихнувшийся на почве потерянной самки. Перекусал половину монастыря, царапался, плевался... - Ты? - вытаращила глаза Наташа. - Самое ужасное - я... Фармазон воспользовался временным отсутствием ангела и захватил власть над моим телом. Боже, что я несу? Тебе это, наверное, представляется сущим бредом... - Вовсе нет. Значит, ты был просто одержим демоном. Такое случается, но я не об этом... Почему ты не применил магию? - Любимая, и ты туда же? - с упреком насупился я. - Сережка, ты что, действительно не понимаешь, чем владеешь?! Ты же колдун! У тебя просто невероятная магическая аура. Сила такого уровня способна перевернуть мир. Мы будем властителями Вселенной! - Пошли домой, а? Я уже голоден, а в холодильнике пельмени оставались. - Мы построим неприступный замок на вершине какой-нибудь горы... - Похоже, моей женой овладели нездоровые фантазии, раньше она была очень скромной девочкой. - Ты соберешь под свои знамена огромную армию, нам покорятся все народы, мы завладеем Семью Книгами Магов, и никто не дерзнет противиться нашей воле! - Любимая, ты больна... - Я не сразу углядел искорки смеха, прыгающие в ее хитрющих глазах. Вместо ответа она со счастливым визгом прыгнула мне на руки, наш поцелуй был долог и приятен... - А все-таки, почему они все решили, что ты колдун? - Ну, это же дикое средневековье... Увидели посреди ночи постороннего человека в нестандартном костюме, при галстуке - значит, поборник Сатаны. Священнослужителю пару строк процитировал, а у него именно в тот момент неожиданно произошло судорожное онемение голосовых связок. Возможно, это называется другими словами, я не врач-отоларинголог, чтобы точно поставить диагноз. - Ты его заколдовал?! - Все. Сдаюсь! Если уж даже собственная жена мне не верит, тогда чего ждать от остальных? Будь по-вашему, я - колдун. Готов даже взять себе цирковой псевдоним - Корней Бессмертный. Будем работать в одной труппе, давая выступления в больших городах с бурным успехом. А теперь, матушка грозная царица, твоя душенька довольна? Тогда пошли домой. - Но... в общем, мы туда и идем, - пожала плечами Наташа. - Ты еще не устал меня нести? - Пока нет, если упаду от изнеможения, то не раньше вон тех сиреневых кустиков. - Это граница наших владений. Опусти меня, пожалуйста. Мы подошли к засохшему кусту орешника, на его ветках болталось не меньше сотни голубоватых тряпочек и лент, в солнечном мареве они казались сиреневыми. - Крестьяне верят, что синий цвет сбережет их животных от зубов хищников. Они привязывают эти лоскутки в надежде умилостивить Зло. - И помогает? - тихо спросил я. - Нет, просто так им легче. Синяя материя наиболее дешева, но цвет как средство борьбы... На таком солнце уже к вечеру выцветает до голубого. - Нам тоже стоит поддержать народную традицию? - Зачем? Ты ведь мой муж, тебя и так примет стая... * * * Наташа сделала плавное движение рукой вниз и влево, впечатление такое, словно открывала вход в туристскую палатку. Но вслед за ее пальцами воздух завибрировал, часть горизонта отклонилась в сторону, открывая чернеющую щель прохода в... никуда. - Сергей Александрович, вы куда?! - Прямо передо мной материализовался белый ангел. - Анцифер? Давненько вас не было видно, - улыбнулся я. - Вот видите, мы все-таки нашли друг друга. Позвольте вас представить... Тьфу! опять забыл... Наташа, извини, ко мне пришли. - Твои духи? - догадалась она, отнесясь к моему утвердительному кивку совершенно серьезно. - Я тебя подожду, только не задерживайся надолго. Слишком легко нам удалось вырваться из рук святой инквизиции, обычно такое не прощается. - Как скажешь, королева. Анцифер, я действительно рад... - Сережа, куда вы идете?! - перебил меня ангел, нервно топорща перья лебединых крыл. - Вы что, совсем ополоу... прошу прощенья! Но ведь и думать иногда надо. Головой, а не другим местом. Позволю себе напомнить, что ваша жена - ведьма! Так куда же она вас заведет?! - Амиго, не задавай пылким влюбленным глупых вопросов... - вдохновенно мурлыкнул черт, романтически приобнимая братца за плечи. - Как говорится - совет вам да любовь! Будьте счастливы! Пишите письма! Назовите дочку Васей и пришлите фотографию в полный рост, как только у девочки прорежутся два зуба... - Я настоятельно рекомендую вам туда не ходить! - Да мы, собственно, никуда и не идем... - почему-то начал оправдываться я. - Просто перед возвращением в Петербург Наташа должна забрать свои вещи, вернуть ключ хозяевам, попрощаться со стаей... - С кем попрощаться?! - ахнул Анцифер. - С нечистью? Я неуверенно заткнулся. Действительно, непонятно как-то... Жена (ведьма, оборотень, волчица) ведет меня (поэта, писателя, интеллигентного человека) за ручку - куда? В волчью стаю? В притон оборотней? В подземелье ведьм? - Сережа, чем это он у тебя интересуется? - Любимая, я пытаюсь найти для Анцифера удобоваримую причину для оправдания моего визита в... Сам не знаю куда, но, по его мнению, там страшно. - Ничего особенного... Город как город, - фыркнула она. - Вы слышали? Ничего особенного. - Не пущу! - Ангел отважно растопырил руки, грудью став на моем пути. - Вспомните, к чему привело Адама грехопадение Евы... В каком таком городе может жить стая волков-оборотней? Что вы там забыли? А если, несмотря на то что вы ее муж, вас кто-нибудь по ошибке укусит?! С меня же в канцелярии голову снимут! Нет, любезнейший, уж если ей так приспичило юбку оттуда взять, пусть сама сходит и заберет. Не велика барыня... - А ты не лезь не в свое дело! - тут же вступился лукавый, ненавязчиво подталкивая меня ладошками в спину. - У них семья, они сами во всем разберутся. Хочет он сходить в гости к оборотням - пусть идет. Может, ему на этом свете уже неинтересно? - Да речь не столько о нем, сколько о ней... - О ней? Ну, мало ли причин может быть у замужней женщины для привода любимого супруга в бандитский притон. Может, ей благоверный наскучил, может, у нее своя доля в этом деле, а может, просто черный цвет к лицу? Короче, отвяжись! Давай, Серега, бери жену и двигай в ритме вальса... - Я вас не пущу! - Серега, беги! Я его задержу... Близнецы так дружно взялись за дело, что у меня от возмущения даже речь пропала. Эти наглецы решили самолично распоряжаться моей жизнью! Один недуром пихал меня в грудь, отодвигая подальше от черной дыры, другой столь же рьяно толкал в спину, а в результате меня кидало, словно мячик, то вправо, то влево. Представляю себе, как это выглядело со стороны. Наташа, посмотрев на такое безобразие, сдвинула брови, топнула ножкой и грозно потребовала: - Силы Света и Тьмы, заклинаю вас всей мощью Добра и Зла - сейчас же оставьте в покое моего мужа, идиоты! Анцифер с Фармазоном остановились для обмена недоуменными взглядами. Воспользовавшись этим, я перестал раскачиваться и попытался отдышаться. - Что вам обоим от него нужно? - Один требует, чтобы я с тобой не ходил, другой настаивает на противоположном. Причем и тот и другой свято убеждены, что я там не выживу. Девочка моя, ты можешь более популярно рассказать мне о том городе, куда мы отправляемся? - Конечно могу, но сейчас на это нет времени. Повернись, ты их видишь? Мы трое обернулись. Вдоль линии горизонта растянулась длинная цепь всадников, копья и кирасы блестели в лучах полуденного солнца. Если применить дедуктивный метод, то лично я бы предположил, что это обиженные солдаты из злополучного монастыря. На русские ладьи они напасть не решились, а вот догнать беззащитную супружескую пару - на это особенной храбрости не надо. - Кто же там так о нас соскучился? - задумчиво протянул черт, сложив ладони в подобие бинокля и хитро щуря глаза. - На первый взгляд ни одного знакомого лица. Нет, нет... вон тот офицер слева, на вороном коне с белой звездой во лбу, - я его знаю. Помните, он еще едва не попал по мне своим дурацким мечом? Потом твоя супружница быстренько лишила его зрения. Видимо, ненадолго... - Любимый, пойдем. - Наташа решительно взяла меня за рукав. - Если они нападут все одновременно, я не сумею тебя защитить. - Сергей Александрович, умоляю, ради всего святого, возьмитесь за нас с Фармазоном и бежим в другой мир! - Ни за что! Им и здесь хорошо. Они славно пожили, познали любовь и разлуку, горечь потери и счастье встречи... Зажились, одним словом. Пора, пора... Возвышенная смерть вдвоем, рука в руке, с последним поцелуем под копытами разгоряченных коней... Что может быть романтичнее? Я схватился за голову. Три голоса, перекрикивая друг друга, обрушились на меня одновременно. Каждый убеждал, грозил, возмущался, увещевал, требовал... Я начинал неторопливо сходить с ума, а всадники неумолимо приближались. - Мол-ча-а-ать!!! Близнецы заткнулись мгновенно, один от удивления, другой от восхищения моим командирским воплем. Наташа все восприняла иначе. - Это ты... мне?! - В глазах моей жены зажглись недобрые огоньки, но, прежде чем она успела произнести еще хоть слово, я запечатал ее губы долгим поцелуем. Во-первых, давно хотелось, а во-вторых, так безопаснее. Если ваша жена ведьма, то стоит научиться останавливать ее гнев до того, как он сформируется в заклинание, превращающее вас, например, в тумбочку. - Сереженька, а нельзя ли... - Ну, не лезь, не лезь, зануда! Солдатам еще целых пять минут сюда скакать. Дай людям поцеловаться напоследок. Ля мур - такое дело!.. Я зыркнул на них, вздернув бровь, оба отвернулись, но продолжали перешептываться. - Любимый... я... уже почти забыла, как ты это делаешь. Я... люблю тебя! Поцелуй меня еще раз... До нас уже долетали возбужденные крики солдат. Наташа вновь нахмурила брови, а потом неожиданно встряхнула меня, взявшись за лацканы пиджака: - Сережка, ты же у меня колдун - прочти что-нибудь! - Точно! - поддержал Фармазон. - А ну-ка, братан, колдани им промеж ушей так, чтоб одуванчики из глаз посыпались. Давай-давай хотя бы в порядке эксперимента... - Ну же, милый мой, прочти какое-нибудь подходящее стихотворение, иначе они действительно нас растопчут. - Любимая, сколько раз можно повторять - я не колдун! - Укушу за ухо, - честно предупредила она. Я вздохнул и мельком взглянул на Анцифера, ангел невнятно пожал плечами, кивком головы выражая молчаливое согласие. - Ладно, если вы все настаиваете. Только я не знаю, что бы такое выбрать... Все стихи в основном о любви. - Маэстро, не кокетничайте, - поторопил черт. - Читайте первое, что взбредет в голову, или нам тут всем обеспечат бесплатный проезд с красивой музыкой... до ближайшего кладбища! Я откашлялся и с выражением начал: Для графини травили волка. Его поступь была легка... Полированная двустволка - Как восторженная строка! Он был вольный и одинокий. На виду или на слуху. Стрекотали про смерть сороки Беспардонную чепуху. Упоенно рычала свора, Егеря поднимали плеть - Все искали, где тот, который Призван выйти и умереть? Нет, любимая... Даже в мыслях Я не буду ничей холоп. Я уже не подам под выстрел Свой упрямый звериный лоб. И моя негустая шкура Не украсит ничей камин. Пуля - дура? Конечно, дура... Только в поле и я - один... Все бело, и борзые стелют Над равниной беззвучный бег. Эх, дожить бы хоть до апреля - Поглядеть, как растает снег, Как по небу скользят беспечно Облака до краев земли... И влюбиться в тебя навечно, За секунду до крика: "Пли!" На последней строфе буквально из-под земли вырвался огромный серый волк и, перепугав половину лошадей, ушел влево. Всадники, как по команде, развернулись в погоню, совершенно не обращая на нас никакого внимания. Наташа прижалась к моей груди, задумчиво мурлыкнув: - Это даже еще эффектнее, чем я предполагала. Любимый, ты уверен, что не хочешь заняться магией профессионально? Я познакомлю тебя кое с кем в Городе. Фармазон и Анцифер снова пустились выяснять, в чье ведомство отнести совершенный мною поступок. Вроде бы на первый взгляд колдовство - великий грех, и значит, победил черт. Но ведь никто не пострадал, и вообще я сам отношусь к себе как к поэту, а не как к чародею. Опять же, спасти Богом данную жену - явно хороший поступок. Я махнул на них рукой. Пока мою голову забивала лишь одна мысль о том, что с этим волком мы уже где-то встречались... * * * Я опомнился, лишь ощутив себя в новом мире. Видимо, пока я считал ворон, моя жена успела втолкнуть меня в проем. Вокруг была ночь. Неизвестный город переливался разноцветными огнями неоновых реклам. Мы находились на широкой улице перед старинным русским кремлем. Несмотря на позднее время, в воротах топтались лоточники, вовсю торговали сластями и мороженым, везде сновали празднично одетые люди. Созвездия над головой были совершенно незнакомыми, но невероятно яркими, а воздух дышал теплом и запахом акаций. Не знаю, уж что там напридумал Анцифер, лично мне сразу стало так легко и уютно... Казалось, я жил здесь много лет назад, знаю каждую улочку, каждый дом, каждое дерево и город тоже помнит меня. Наташа ласково потерлась щекой о мое плечо: - Мы пришли. Тебе здесь нравится? - Да. Такое впечатление, что я вернулся домой. Если верить в теорию множественности жизней, то наверняка это и есть мой родной город. - Я так счастлива, любимый... - Она смотрела на меня самыми влюбленными глазами. - Пойдем, наш дом совсем рядом, через две улицы. Мы шли по тротуару, неспешно разговаривая о чем-то не слишком важном, мимо проносились автомобили, в соседнем парке прогуливались мамы с колясками, фонари светили вовсю, и я уже почти забыл, что попал сюда из несуразного средневековья. Боже мой, да ведь меня там чуть-чуть не затоптали религиозные фанатики, едва не загрыз зверь-оборотень, а потом еще и сжечь собирались... Ну хорошо хоть это все кончилось без эксцессов. Мы с супругой нашли друг друга, я жив-здоров и не намерен больше лезть в экстремальные ситуации, а значит, мы тут немного отдохнем - и назад в Петербург. Можно вздохнуть поспокойнее. - Хотелось бы погулять подольше, но, честно говоря, я уже столько набегалась за сегодня. Да и ты, бродяга, когда брился в последний раз? Я провел пальцами по трехдневной щетине, невольно перевел взгляд на жену и ахнул. Крестьянское платье и накидка с капюшоном бесследно исчезли, Наташа красовалась в короткой черной юбке, черном пиджачке с резными пуговичками, черных же туфельках на каблуке, да еще очки на носу в эффектной золоченой оправе. В ответ на мой удивленный взгляд она счастливо рассмеялась. - Глупый мой, как же мало ты знаешь о настоящей магии. Любая ведьма мгновенно меняет свой облик в соответствии со временем и местом. Не веришь? Вот послезавтра я свожу тебя в Древний Китай эпохи Мин. Там у меня такое роскошное зеленое платье!" Ты просто... Неведомая сила страшно толкнула меня в бок. Я покатился по асфальту в обнимку со своей элегантной ведьмой, а на том месте, где мы только что стояли, визгливо взвыли шины пролетающего автомобиля. Серебристо-серый "мерседес" вывернулся из-за поворота на зеленый свет и мгновенно скрылся в ночи. - Мой костюм... - Дорогая, тебе не кажется, что этот псих пытался нас сбить! - возмущенно начал я, морщась от боли в ушибленном колене. - Мой костюм?! - Оперевшись на мою руку, Наташа с закипающей яростью уставилась на порванные колготки и висящий на трех ниточках рукав. Левая туфля, видимо, попала под колесо, а поднятые очки украшала трещина вдоль обоих стекол. - Где этот гад?! Куда он поехал? Я же сейчас... - Любимая, это бесполезно... - Он же теперь только до ближайшего столба и доедет! Он до старости будет мне на итальянские колготки зарабатывать! Я ему такое устрою... - Девочка моя - все! Все... успокойся. - Я - успокойся?! Это ты мне говоришь: успокойся?! Ладно, сейчас я им всем - успокоюсь... Она гневно сузила глаза, и две ближайшие к нам машины почему-то столкнулись друг с другом. Дальше - больше. В образовавшуюся пробку влетел микроавтобус, за ним три рокера на мотоциклах, еще один милицейский с коляской и, венчая все сооружение, - карета "Скорой помощи" с красным... полумесяцем?! Я протер глаза, мы что же, в Турции? - Не обращай внимания... - отмахнулась Наташа. - Мир как мир, город как город, просто не каждая символика обозначает здесь то же, что на Фонтанке. - Это... ты? Ты сделала все... всю... аварию! Там же ни в чем не повинные люди! - Подумаешь... Никто не пострадал, но надеюсь, что до того гада в "мерседесе" я все-таки дотянулась. Действительно, ругающийся и вопящий народ возбужденно замахал руками, выкрикивая нечто, похожее на малопонятные белые стихи. Буквально в ту же минуту покореженный транспорт взвился в воздух и медленно опустился обратно на дорогу, совершенно новенький, без единой царапинки. Возможно, я впал в некоторый столбняк. Этот город был наполнен магией, словно средняя полоса России березовыми пеньками. Все здешние жители владели волшебством так естественно, как петербуржцы определением погоды в другом конце города за неделю вперед. Я впервые обратил внимание, что у большинства прохожих были вертикальные зрачки. Две молодые девчушки прошмыгнули рядом, хохоча во все горло и демонстрируя народу великолепные отточенные клыки. У кого-то проглядывали маленькие рога, кто-то цокал не каблуками, а копытцами, некоторые дамочки вертели хвостом перед своими кавалерами отнюдь не в переносном смысле. Весь город был населен нечистью, или, если хотите, представителями нетрадиционных магических меньшинств. Здесь они были в большинстве. Надеюсь, это хоть как-то подразумевает присутствие отдельных нормальных людей? Очень хочется верить, что я здесь не один... - Сереженька, кажется, вы не очень ушиблись? - раздался виноватый голосок с моего правого плеча. - Простите, Христа ради, но у меня не было иного выхода... Этот пожилой тип за рулем - он же просто сумасшедший! Он намеренно пытался вас сбить... - Так это вы толкнули меня так, что мы оба покатились вверх тормашками? - шепотом ответил я. - Ну, Анцифер... спасибо, конечно, но если моя жена узнает об истинном виновнике ее безнадежно испорченных колготок... - Женщины чудны и многообразны, - философски промурлыкал черт слева. - Ты вот ей жизнь спасаешь, буквально из-под бампера за косички выдергиваешь, а она же на тебя еще и нос морщит. Что легче - ее утащить от машины или машину оттащить от нее? Любому дураку ясно... но попробуйте объяснить это женщине! - Ладно, ребята, сейчас не время для споров. Поговорим позже, когда будет свободное время. - Мне кажется, что несколько минут никак не решат... - Братан, ну откуда им взять эти минуты?! Ты был хоть когда-нибудь влюблен? - Близнецы ударились в долгий спор, используя мои уши на манер телефона. Я старался не обращать на них внимания, Наташа вела меня под руку, но какие-то обрывки фраз все равно долетали. - Циля, если ты будешь лезть к ним под одеяло со своими дурацкими правилами... - Я всего лишь хочу, чтобы они вернулись домой и сходили в церковь. Ему стоит покаяться во многих грехах, да и у нее (несмотря на то что она ведьма) светлая душа, а значит... - Но хоть пару дней ты можешь их не тревожить, моралист занюханный?! Они два молодых, здоровых человека, у них... потребности есть- И право на личную жизнь, в конце концов! - Вот вернутся домой, исповедуются, выстоят службу, получат благословение - и ради Бога! Мы же не дети, все-все понимаем... - Слушай, ты ангел или агент полиции нравов? - Да тебе дай волю, так ты бы его только по борделям и таскал! - А в глаз?! Потом голоса как-то незаметно смолкли. Возможно, ребята и впрямь отправились на ближайший пустырь выяснять отношения. Мы же поднялись на третий этаж высокого особняка. Ничего особенного, если не считать соседки этажом ниже. Она высунулась в дверь, прожигая нас злобным взглядом. Более страшной рожи я не видел... Что ж это за бабу-ягу к нам подселили? Ненароком воду в ванной перельешь или музыку слишком громко включишь - скандалу не оберешься. Интересно, как тут скандалят, если каждый житель способен наслать на другого такую порчу, что и подумать страшно? Надо будет поговорить с Наташей, а то как-то неуютно мне здесь... За хлебом не выскочишь, кругом сплошная нечисть. Если еще и в самом доме будет твориться черт-те что... Так и есть - вместо того чтобы открыть дверь ключом, супруга рявкнула на нее, нетерпеливо притопнув каблучком, та мгновенно открылась. - Сколькикомнатная у тебя квартира? - тихо выдохнул я. - Прихожая, кухня, туалет, ванная, спальня, гостиная, сауна с бассейном, тренажерный зал, солярий, рабочий кабинет, лаборатория, небольшой каминный зал, кладовка и дамская комната, - скромно продекламировала она. Размеры и убранство ошеломляли, мебель всех стилей и направлений только авторской работы, повсюду ковры, вазы, картины, какие-то африканские маски, японские игрушки, диковинные растения, сухие цветы, оружие, шкуры животных и самая современная видеотехника. Моя жена оказалась богатой женщиной... - Ничему не удивляйся, все это наколдовано. Здесь каждый устраивает себе быт по собственному вкусу. Если ни одна из имеющихся комнат тебе не подойдет, я сотворю другую в соответствии с самыми придирчивыми требованиями. Просто скажи, чего тебе хочется, и все. Я молча развел руками, сказать нечего. Наташа многозначительно улыбнулась и потащила меня в ванную. Потом, даже не дав раздеться, просто втолкнула под душ и, встав рядом, прервала все мои протесты таким поцелуем... Что же она со мной делает? Ведьма... ведьмочка... любимая... * * * Я проснулся от настойчивого звонка в дверь. Вставать не хотелось ужасно... Наташа спала, отодвинувшись к стене и с головой завернувшись в шелковое одеяло... - Любимый... - час назад, тяжело дыша у меня на плече, попыталась объяснить она. - Отпусти, пожалуйста. Если я еще хоть раз тебя поцелую, то мы уже до утра не дадим друг другу уснуть. Завтра очень напряженный день, я хочу представить тебя стае, давай хотя бы немного просто поспим... Я кивнул и погладил ее по щеке. Моя жена - самая лучшая женщина, во всех смыслах... Так вот она-то уснула мгновенно, а я, едва задремав, был поднят на ноги этим проклятым трезвоном. Господи ты Боже мой, ну кому там может прийти в голову припереться в гости в три часа ночи?! Нащупав в темноте брюки, я прошлепал по всем комнатам, пока не оказался в прихожей. Дверного глазка не было, поэтому пришлось просто погромче спросить: - Кто там? - Мне нужна Наташа, - глухо донеслось после некоторого молчания. - Она спит, зайдите днем. - А кто это? - Ее муж, - уже поворачиваясь, буркнул я, но не успел сделать и пары шагов, как вновь зазвенел звонок. В крайнем раздражении полусонного человека я повернул ключ в замке и распахнул дверь. Дальше была немая сцена ужаса. На лестничной площадке, оскалив зубы, напружинясь, стоял... волк! Тот самый! Серо-пепельный с сединой, с вздыбленной шерстью, он казался от этого еще огромнее, а желтые глаза излучали такую всепоглощающую ненависть... Я вцепился в ручку двери, глядя на него как парализованный. Этот оборотень преследовал меня. Он хотел меня убить. Я вдруг необычайно ясно понял, что в моей жизни появился самый настоящий враг! Не завистник, не клеветник, не хам трамвайный, а именно - враг. Некто, жаждущий моей смерти и добивающийся своей цели с упорством маньяка. Видимо, на какую-то долю секунды я вздрогнул... В тот же миг зверь молча бросился вперед. Я с не меньшей скоростью рванул назад, под декоративную защиту двери. Волк ударил в нее всей грудью и, встав на задние лапы, начал вжимать меня в квартиру. Я со своей стороны тоже навалился плечом и не уступал. Защелкнуть замок не удавалось, оборотень был сильнее, сквозь медленно увеличивающийся проем меж косяком и дверью доносилось яростное сопение зверя. Мы боролись, как в тот раз, в тюрьме, снова один на один, не выясняя причин, не утруждаясь