- Уходи, Леонид. Уходи навсегда, ладно? - Нет. - Какого дьявола ты ко мне привязался? - кричит Вика, поворачиваясь. - Зачем тебе подруга-проститутка? Проваливай! Мне это все нравится, ясно? Трахаться по сто раз в день, менять тела, командовать девчонками и делать вид, что я одна из них! Ясно? Ясно тебе? Я просто стою и жду, когда она выкричится. Потом подхожу и становлюсь рядом у окна. Говорить сейчас нельзя, и касаться Вики тоже не стоит, а молчать опасно, но выхода нет, и я жду. Сам не зная, чего. Горы вздрагивают, и пол под ногами начинает трястись. Вика вскрикивает, хватаясь за подоконник, я хватаю ее за плечо и упираюсь свободной рукой в стену. Земля трясется. Снежные шапки оплывают белым дымком, вытягивают вниз щупальца лавин. Мимо окна с грохотом проносится огромный валун. - Мамочка... - шепчет Вика, садясь на пол. Она скорее возбуждена, чем напугана. - Пригнись, Леня! Я падаю рядом с ней, и вовремя - в окно бьет хороший заряд каменной шрапнели. - Баллов пять! - кричит Вика. - Семь! - Восемь! - поддерживаю я. Вряд ли она видела настоящие землетрясения, иначе бы не веселилась. Пол хижины еще трясется, но уже слабее, мелкой конвульсивной дрожью. - Круто, - шепчет Вика, вытягиваясь на полу. Ловлю ее взгляд, касаюсь рукой щеки. - Не сердись на меня, Леня. - Я не сержусь. - Клиенты порой... заводят. - Кепочка? - вспоминаю я. - Он самый. - Кто он такой? Вика дергает плечами. - Не знаю. Он в разных телах ходит и ничего про себя не говорит. Только... - она усмехается, - всегда появляется в кепочке. Отсюда и прозвище. - Он - садист? - Да, наверное. Только особого плана. Ее губы беззвучно шепчут короткое ругательство. - Вы что, принимаете любых клиентов? Даже таких, от которых на стенку лезете? Вика молчит. - Я думал, что самых больших идиотов вы отсеиваете. Если Кепочку можно заранее опознать... - Мы - не отсеиваем никого. - Это что, честь фирмы? "Любая причуда"? - Можешь считать и так. Землетрясение, вроде бы, кончилось. Поднимаюсь, выглядываю в окно. По склонам еще сходят лавины, речушка внизу перегорожена оползнем и медленно разливается, отыскивая новое русло. - Стихло... - шепчу я, невольно понижая голос. Будто мои слова могут вновь пробудить стихию. - Вика, зачем ты сделала землетрясение? - При чем тут я? Этот мир живет сам по себе. У меня больше нет возможности им управлять. - Совсем? Вика бросает на меня короткий взгляд, встает, разглядывает изменившийся пейзаж. - Абсолютно. Мир становится настоящим, только когда обретает свободу. - Как человек. - Конечно. - Ты так веришь в свободу? - А в свободу не надо верить. Когда она есть, ты сам это чувствуешь. Наверное, я знал, что она скажет эти слова. - Вика, если человеку - хорошему человеку, грозит беда... Если он навсегда может потерять свободу... ты согласилась бы ему помочь? - Согласилась бы, - отвечает она спокойно. - Даже если он не очень хороший человек. Это такая позиция, если хочешь. - Мне надо спрятать человека. Вика смешно машет головой, так что волосы рассыпаются по плечам. - Леня, ты о чем? Где спрятать? - В виртуальности. - Зачем? - Он не может выйти. - Ты об этом, который в "Лабиринте? - Да. - Леня... - Вика берет меня за руку. - Ты давно был в реальном мире? - Полчаса назад. - Точно? Тебе самому помощь не нужна? У меня... - она закусывает губу, - есть знакомый дайвер. Это не выдумки, они и впрямь существуют! Забавно... - Хочешь, я попрошу его встретиться с тобой? - Вика... Она замолкает. Не привык я к такой заботе, честно говоря. Это моя специальность - беспокоиться о людях, потерявшихся в виртуальности. - Я помогу, - говорит Вика. - Но ты не прав... мне кажется. Сейчас мне не до споров. - Спасибо. У вас надежные системы безопасности? - Вполне. Ты что-нибудь понимаешь в этом деле? Киваю. Конечно, написать защитную программу я не смогу. Но вот ломать их приходилось столько раз, что впору считать себя экспертом. - Можешь порасспрашивать Мага. - А он мне скажет? - Тебе - нет. И мне тоже, а вот Мадам... Вика мешкает, бросает на меня такой взгляд, словно просит выйти. Я иду к двери, но она окликает: - Леня... Не надо. Хочу, чтобы ты видел. Она подходит к стене, проводит по ней рукой. И доски расходятся, открывая узкую дверь. Там, за дверью, свет. Холодный синеватый свет, неживой. Силуэт Вики секунду стоит в проеме, потом исчезает внутри. И я иду вслед, хоть мне этого и не хочется. Как загипнотизированный. Сарай. Или морг. Или музей Синей Бороды. Из стен - блестящие никелированные крюки, на них висят, чуть-чуть не доставая ногами до пола, человеческие тела. В основном - девушки, блондинки и брюнетки, несколько рыженьких, одна абсолютно лысая. Но попадаются и женщины средних лет, и пара старушек, несколько девочек и мальчиков. Глаза у всех открыты, и в них - пустота. - Это моя костюмерная, - говорит Вика. Я молчу. Я и так это понимаю. Вика идет вдоль покачивающихся тел, заглядывая в мертвые лица, что-то нашептывая - словно здороваясь с ними. Мадам висит в конце первого десятка. Вика оглядывается на меня, убеждаясь, что я смотрю - и прижимается к пышному телу владелицы заведения, обнимает его - словно в пароксизме извращенной страсти. Мгновение ничего не происходит. Потом - я не успеваю заметить миг перехода, Вика и Мадам меняются местами. Уже не Вика - Мадам отступает от бессильно повисшего тела. - Вот и все, - говорит Мадам своим низким, грудным голосом. - Зачем... так гнусно? - спрашиваю я. - Эти крюки... этот морг... зачем? Вика? Мадам смотрит на Вику, грустно кивает: - Вика, девочка, зачем? Объясним Лене? Вика, нанизанная затылком на крюк, молчит. - Чтобы не забывать, Леонид. Чтобы ни на секунду не забывать - они не живые. Я смотрю на Мадам, куда более спокойную и мудрую, чем Вика. И если подходить непредвзято - гораздо более красивую. - Ты должен был увидеть, - говорит Мадам. - Я увидел. Мы выходим из склада человечины через другую дверь - ведущую в комнату Мадам. Это совсем иной мир. Шумный и переполненный пляж за окном, раскаленное солнце в небе, сама комната набита пышной старой мебелью, повсюду разбросаны книжки, открытые коробочки со сладостями, одежда, дешевая бижутерия и браслеты дутого золота, полупустые флакончики духов, игральные карты. Огромная кровать под бархатным балдахином не заправлена, под ней валяется тапочек. В буфете - галерея початых бутылок, на стене - пыльная гитара, персидский ковер на полу проеден молью и заляпан винными пятнами. - Теперь можешь гадать, какая я - настоящая, - говорит Мадам. Не собираюсь гадать. В мире все равно нет иной правды, кроме той, в которую нам хочется верить. Мы не задерживаемся в комнате Мадам, чему я безмерно рад. Здесь слишком душно. - Леня, мне порой кажется, что ты еще совсем мальчик, - говорит Мадам. - Нельзя же быть таким наивным. - Почему? - Жить трудно. - А мне никто не обещал, что будет легко. Я иду рядом с Мадам, гадая, как мы смотримся со стороны. Бледный и высокий Стрелок годится Мадам в сыновья по возрасту, но сходства в них нет. Наверное, это выглядит как визит переодетого аристократа в дешевый бордель. - Ступеньки крутые, - предупреждает Мадам. - Помню. Мы выходим в рекреационную зону, и девочки под зонтами приветствуют Мадам одобрительным визгом. Гей, бултыхающийся в воде у самого берега, торопливо встает и машет рукой. Из-под стойки бара высовывается всклокоченная голова Компьютерного Мага и торопливо ныряет обратно. - Видишь, Вики нет, - громко говорит мне Мадам. Покровительственно кладет руку на плечо: - Девочки, Стрелок подождет свою подружку! Не обижайте его! Общий смысл ответов сводится к тому, что меня непременно обидят, но мне это понравится. Мадам грозит девушкам пальцем, потом идет к стойке бара. Маг, словно почувствовав ее приближение, появляется на свет. - Поговори со Стрелком, - ласково просит его Мадам. - У него есть вопросы... ответь на все. - На все-все? - вопрошает Маг. - Абсолютно. - Ну, Мадам, я вас за язык не тянул! - заявляет Маг. - Если бы в этом была необходимость... - вздыхает Мадам. Я дожидаюсь Мага за столиком, стоящим чуть в отдалении от других. Ни к чему девочкам слушать наш разговор. - Шампанское! - заявляет Маг, подходя ко мне. - Привет, Стрелок! Ты ведь шампанское пьешь, верно? Я не пью, там пузырьков много, потом в животе бурчит! Он как-то странно двигается. Очень ровно, словно по асфальту. Смотрю на его ноги - они не касаются песка. На босых ногах Мага стоптанные тапочки, из которых растут крошечные, молотящие по воздуху крылышки. - А я только с девушками шампанское пью, - отказываюсь я. - Там водка есть? - Там все есть! - Маг шлепает на стол бутылку ликера ядовито-фиолетового цвета, и убегает с невостребованным "Абрау-Дюрсо". Через минуту, все так же паря над пляжем, он возвращается с водкой "Урсус", хрустальным кувшином, полным воды и пакетиком "Зуко". - На, мешай! "Урсус" я никогда не пробовал, но по слухам, водка хорошая. С надеждой, что подсознание додумает вкус за меня, наливаю стопку. Маг хватает кувшин и сам смешивает в нем напиток, пользуясь рукой в качестве миксера. В конце-концов, мы в виртуальности... микробов тут нет. Залпом выпиваю и отхлебываю прямо из кувшина. Интересуюсь: - Где такую обувку раздобыл? - Тапочки? А, сегодня сделал... запарило в песке вязнуть. Нравится? Понимаешь, ходить в Диптауне можно только по полу. Вот, пришлось к подметкам кусок пола приклеить. И теперь никаких проблем - гуляй по воздуху, пока не устанешь! Маг хохочет и начинает мелко перебирать ногами, поднимаясь почти до уровня стола. Потом поджимает ноги, падает в кресло и откупоривает свой ликер. С чмоканьем припадает к бутылке. - Шикарная штучка! - заявляет он. - Сладкий-сладкий! Настоящий кюрасао! - Ты весь день тут проводишь? - интересуюсь я. - День? Ха! Я отсюда выхожу поесть, и, пардон, в туалет сбегать! - Мадам говорит, вся защита на тебе держится... - Не то слово! Тут все на мне держится. - Посторонний может сюда пройти? - А как бы мы на жизнь зарабатывали, если их не пускать? - Я о другом. Возможно проникнуть в служебные помещения борделя? - Заведения! Это не бордель, а Заведение! Нет, нельзя. - Абсолютно? Маг вздыхает и становится более серьезным: - Ты хакер или ламер? Вопрос риторический, но все же отвечаю: - Чайник я. - Понятненько... Абсолютных защит не существует. Чем больше приближаешься к абсолютной надежности, тем неудобнее твое пребывание в виртуальности. Тут квадратичная зависимость - с увеличением защиты падает твоя способность воспринимать и передавать информацию. Самое главное - найти оптимальное соотношение защиты и удобства. Наша охранная система создана с элементами искусственного интеллекта. При обнаружении попыток взлома дается оповещение, вводятся дополнительные пароли, включаются болванчики... - Болванчики? - Автономные мобильные охранные программы, фагоциты. Я их болванчиками зову, они все тупые. Ты чего не пьешь? Наливаю себе еще. - Если идет интенсивная атака, - продолжает Маг, - то степень защиты растет неограниченно, вплоть до полной капсуляции Заведения. Разумеется, на практике такого не случалось, но все должно работать именно так... - Ты хочешь сказать - защита все-таки идеальна? Маг мнется. Тщеславие, которого он явно не лишен, борется в нем с объективностью. - Нет... Если проникновение спланирует большая группа профессионалов, они успеют войти, прежде чем охрана заработает на всю катушку. Только кому это надо, а? Я понимаю, что иного ответа и ожидать было смешно. На любой щит находится свой меч. - Спасибо, Маг. - Да ладно, мелочи! - машет он рукой. - Хочешь свою охранную систему наладить? Притаскивай, помогу. Или нет, пошли к тебе! - загорается Маг. - Сам все сделаю. Скучно тут сидеть! Качаю головой - не угадал. - Просто интересуюсь постановкой дела. - А, так ты из проверяющих? - вскидывается Маг. - Т-с! Все понял, тихо... Чего Мадам сразу не сказала? Интересно, кто может проверять виртуальный публичный дом? И зачем? Очень интересно... но расспрашивать Мага не решаюсь. - Пойду, может уже и Вика освободилась, - говорю я. Маг сразу становится торжественным и важным: - Ты смотри, Вику не обижай! - предупреждает он. - А то... она девчонка славная, я за нее любому морду набью. Маг вздыхает, мечтательно смотрит на море. - Хотел было за ней приударить, да ты меня опередил... - признается он. - Вика ведь в меня влюблена была по уши. И сейчас еще, наверное... но ты не переживай. Я у друзей подруг не отбиваю. Когда-то я думал, что компьютерщики из телесериалов - это придуманные характеры. Если бы! В жизни они тоже есть. - Но вот к той, беленькой, лучше и не подходи! - добавляет он. - Она в меня втюрилась, уже с полгода сохнет. Бедная девушка, не подозревая о своей тяжелой судьбе, хохочет, обнимаясь с подружкой. - Или, может, за Наташкой приударить... - размышляет Маг. - Они тут все такие влюбчивые! Он подхватывает свой ликер и приплясывающей походкой движется к веселящейся блондинке. А я пользуюсь моментом, чтобы смыться. 101 Видимо, я делаю пару лишних кругов на винтовой лестнице, и поэтому спускаюсь в холл. Давешних посетителей нет. Наверное, уже вкушают радости жизни. Только какой-то парень стоит у стола, листая черный альбом. Невысокий, сутулый, с лицом изголодавшегося сурка, длинными прядями волос, выбивающимися из-под надвинутой на глаза кепки. Я прохожу мимо, к двери в служебные помещения, когда до меня доходит. А парень уже откинул альбом и неторопливо двигается к выходу. - Кепочка! - окликаю я его. Он останавливается и медленно оборачивается. Глаза пустые, жизнерадостные как у вареной рыбы. - Ты - Кепочка, - повторяю я. Ни малейшей реакции. Парень лупится на меня пустым взглядом. - Ты мне не нравишься! - с нежданной радостью говорю я. - Слышишь? Ты мне очень не нравишься. - Три раза "ха-ха", - отводя блеклый взгляд, отвечает Кепочка. И вновь поворачивается к двери. Любопытства в нем нет в принципе. Но, по крайней мере, земляк. - Стой! - кричу вслед, и он останавливается. Равнодушно ждет. - Тебе не следует больше приходить сюда, - говорю я. Кепочка ухмыляется. Первая эмоция на его лице - но она такая механическая, словно я общаюсь с программой, а не с человеком. - Чего ты здесь добиваешься? Кажется, это тот вопрос, на который он готов ответить. - Некоторые исследования групповой психологии. - Проводи их в другом месте. Белесые глаза обшаривают меня с ног до головы. - Ты здесь работаешь? - Нет. - Значит - мутант. Я теряюсь от этой странной характеристики, и Кепочка поясняет: - Утрата социальной и этической ориентации. Распад личности. Какая неизбежная и отвратительная метаморфоза. Уже открывая дверь он добавляет: - Неинтересно... ...Голос Вики догоняет меня на выходе: - Подожди, Леонид. Не надо! Прийти в себя - довольно трудная задача. Оказывается, моя правая рука вцепилась в пояс, а левая сжата в кулак. Смотрю на Вику, ощущая, как медленно спадает ярость. - Это был Кепочка? - уточняю на всякий случай. - Да. - Кажется, я начинаю понимать вашу реакцию... - Остыл? - интересуется Вика. - Молодец. Пойдем. Мне уже не по себе от недавней вспышки. Странно, не ожидал, что меня можно так легко завести - ничего, в общем-то, не значащими словами. - Кто он такой, Вика? Она чувствует, что на этот вопрос придется дать ответ. - Ничего особенного. Просто человек, считающий себя вправе судить окружающих. - Например - виртуальных проституток? - Не только. Я знаю еще пару мест, где Кепочка ставит свои эксперименты. - Он что-то говорил о психологии... Непонятно почему, но эти слова Вику смешат: - Личность, неспособная к созиданию, обязательно ищет оправдания деструктивному поведению. Очень часто они принимают форму отстраненного наблюдения за несовершенствами мира. Особенно за такими, как наш бордель... Мы входим в дверь, с которой улыбается черный котенок, и Вика продолжает: - Психология, в общепринятом понимании, крайне простая наука. Люди, неспособные самостоятельно вбить гвоздь или срифмовать пару строчек, ни капли не сомневаются в своей способности понимать - и судить других. В крайних проявлениях это становится смыслом жизни и источником самоутверждения. - Кто ты, Вика? - Психолог. Кандидат наук, если тебе интересно. Она садится, стряхнув со стула каменную крошку. Комната после землетрясения явно нуждается в уборке. Поскольку второго стула все равно нет, я опускаюсь на корточки. - А тема твоей диссертации? - "Сублимация аномальных поведенческих реакций в условиях виртуального пространства". Словно извиняясь, она добавляет: - Принято формулировать таким языком. Вот оно что... - Ты изучаешь таких, как Кепочка? - спрашиваю я. - Настоящий охотник за охотниками липовыми? - Нет. Уже давно нет, Леня. Изучать было интересно полгода, год. А сейчас - все они на одно лицо. И Кепочка, и остальные подобные ему. Все патологии едины, и если ты знаешь одного психопата, то можешь предсказать поведение тысячи. - Тогда зачем... - Потому что они есть. Здесь деструкция, прущая из них, может причинить боль одному, нескольким людям. В реальной жизни они оставят за собой след из сломанных судеб, отравленной любви, осмеянной дружбы. Может быть, даже из крови. А здесь они безвредны. Весь их гонор, звериные реакции, интриги и самомнение - пыль. Пыль на ветру. - Но ведь тебе тяжело - здесь! - И что с того? Больно не мне настоящей. Больно мне нарисованной. - Вика... - Я тебя прошу - не вмешивайся в дела заведения. А то Мадам снимет твой доступ. Она улыбается, и я теряюсь. - Ладно. В заведении я в ваши дела не вмешиваюсь. - А за его пределами? - Это уже вопрос личной свободы. Вика разводит руками. - Леонид, тебе сколько лет? - Меняемся? - быстро спрашиваю я. - Информация на информацию? В виртуальности никто не афиширует свои биографические данные. Но Вика даже не подозревает, насколько их не привык афишировать я. - Хорошо. Мне двадцать девять, Леонид. Прежде чем ответить, я еще успеваю обрадоваться. - Тридцать четыре. - Никогда бы не подумала. Я тебе давала двадцать с небольшим. Не стоит говорить, что мои опасения были прямо противоположными. - Виртуальность лжива. - Нет. Виртуальность - как лед. Мы вмерзаем в нее раз и навсегда. Нашу первую маску невозможно снять. Потом можно придумать сотни тел, но то, первое, всегда будет заметно. - Твоей первой маской была Мадам? Вика берет со стола сумочку, достает сигареты, закуривает: - Да, Леня. Мы получили грант на исследование сексуального поведения людей в виртуальном пространстве. Западники были немножко на этом повернуты... как-никак треть информации в сети касалась секса. Вот я и придумала такой образ - уверенная, тертая жизнью, все повидавшая хозяйка борделя. - Он получился, - признаю я. Вика выдыхает дым и спрашивает с легкой иронией: - Может быть, я такая и есть? В глубине души? - А мне плевать. Вру я, вру. Но Вика не спорит. - Зуко тебя успокоил? - Почти. - Он хороший специалист. Ты можешь спокойно приводить своего приятеля. Смотрю на часы. Время еще есть. - Это не так просто, Вика. Тут важно угадать, и прийти за ним вовремя. - Смешной вы народ, хакеры, - бросает Вика. Мне тоже смешно. Надо же! Меня посчитали крутым программистом. - Ты позволишь у тебя поспать? - Что? - Поспать. Я почти сутки в глубине, а работать лучше со свежей головой. Вика - вот чудо - подходит к вопросу по-деловому. - Тебя разбудить? - Да, через два часа. - Спи. Будь как дома. Я сама тебя разбужу. Она треплет меня по голове - жест скорее подошел бы Мадам, но мне все равно приятно. Кивает на постель и выходит в ту дверь, что ведет в костюмерную. Через минуту Мадам выйдет из своей комнаты и отправится командовать девочками. А я делаю не совсем корректный поступок. Достаю из кармана куртки катушку с тонкой нитью. На конце нити - грузик. Ветер за окном не утихает ни на минуту, нитку раскачивает, но я все-таки вытравливаю ее до конца. Когда грузик касается склона, смотрю на нить: каждый метр ее отмечен полоской красной краски. Семь с половиной метров. Простыни тут не помогут. Ну ничего, в борделе наверняка есть веревки, хотя бы в тех комнатах, что предназначены для садомазохистов. Выкидываю катушку за окно. Мне чуть-чуть неловко, но я утешаюсь тем, что Вика наверняка разрешила бы этот маленький эксперимент. Она ведь сказала - "будь как дома"... Я плюхаюсь на узкую кровать, прямо на покрывало. Закрываю глаза. Но перед тем, как позволить себе уснуть, все-таки выхожу из виртуальности и приказываю "Виндоус-Хоум" разбудить меня через два часа. Сон приходит почти мгновенно. Я почему-то надеюсь, что снова увижу что-то сюжетное и пророческое - как в прошлый раз, когда Алекс расстрелял Неудачника. Но мне снится полный сумбур. Радуга, сияющая над Диптауном. Ослепительные всполохи, похожие на дип-программу. Только эта радуга сложена из уступов, это библейская лестница, уходящая в небо. Я иду по ней, словно Компьютерный Маг в своих крылатых шлепанцах. Цвета, оказывается, имеют разную плотность - я проваливаюсь в фиолетовых и синих слоях, слегка опираюсь на зеленые и твердо ступаю по желтым. Город подо мной ярок и наряден, я вижу его сквозь цветной туман. Во сне я даже знаю, почему иду в небо. Где-то там, наверху, хрустальный купол глубины, разделивший мир пополам. Я должен разбить его - или оружием Маньяка, или голыми руками, как получится. Хрусталь треснет и прольется на город - ослепительным звездным дождем. Ведь звезды - они из хрусталя, это не подлежит сомнению. Из колкого хрусталя, отражающего свет наших глаз. И что-то случится. Может быть звезды сожгут нас. Может быть - успеют остыть, и упадут в подставленные ладони. Не знаю, чего именно я хочу. Главное - не ошибиться и ударить вовремя. Оно уже определено, то время, когда я смогу превратить барьер в миллионы хрустальных звезд. Оно почти пришло, время... - Время... Леонид, время... Открываю глаза под шепот "Виндоус-Хоум". Проходит пара секунд, прежде чем я осознаю, где нахожусь. А еще через мгновение входит Вика. - Ты проснулся? Киваю, сажусь на смятой постели, тру лоб. Голова тяжелая. Надо было или дольше спать, или вообще не ложиться. - Я сварю кофе, - говорит Вика. Привалившись к деревянной стене, наблюдаю за Викой. Она достает из черного, не от грязи - от старости, буфета полотняный мешочек с кофе. Мелет зерна на маленькой ручной кофемолке из надраенной до блеска меди. Умело разжигает очаг. Пахнет сухими сосновыми дровами, закипающим кофе и какой-то абстрактной, немедицинской чистотой... то ли воды в горном ручье, то ли горячего песка под солнцем. Хорошо. Я могу прошептать свою считалочку и выйти в реальность. Сварить настоящий кофе и даже сдобрить его остатками коньяка. Умыться холодной водой. Будь я проклят, если так поступлю. Это здесь все настоящее - чистый воздух, живая вода, кофейная гуща на дне чашки, заботливый взгляд Вики. Снаружи - заброшенная пыльная комната, сырость, гнилая вода из крана. ...Что-то часто стало накатывать на меня это самоубийственное желание - стать таким, как все... - Коньяк? - спрашивает Вика. Наливает мне маленькую рюмочку "Ахтамара". - У меня есть еще минут пять, - говорю я. - Потом... пора. - Ты вернешься не один? - Надеюсь. - Возьми своего друга за руку, когда будешь входить. Тогда для него тоже сделают привилегированный статус. Я попрошу Мага. - Спасибо. - Мадам поблагодаришь. От нее все зависит. - С Мадам мы друзья, она позволит, - улыбаюсь я. Я успеваю выпить две чашки кофе и две рюмки коньяка, прежде чем мое время и впрямь кончается. Пора. Вика начинает прибирать в комнате, когда я выхожу. Я невольно вспоминаю про суррогат-семьи, которые в последнее время стали появляться все чаще и чаще. Все эти живущие в разных городах парочки, снимающие в Диптауне общие квартиры. Говорят, они очень любят возиться по хозяйству, пылесосить и стирать - словно имитация быта сделает их союз настоящим. "А у вас есть семья?" "Да. Моя подруга проститутка, у нас маленькая горная хижина в борделе. Заходите, она сварит прекрасный кофе. У нас всегда чистенько и уютно, даже после землетрясения!" От того, что такая картина не вызывает ни малейшего раздражения, становится страшно. Ситуацию надо разрешать. Как угодно. Я бреду по улице к входному порталу. Прохожу мимо павильончика какой-то авиакомпании, где скучает оператор. Рядом с павильончиком примостился нищий. Это тоже новое явление - побирушки в виртуальном пространстве, еще месяц назад их не было. Нищий опрятен, но оборван и тощ. Его фигура слегка просвечивает и дергается рывками - таким способом пытаются продемонстрировать низкую скорость модема и слабость программного обеспечения. - Help me... - стонет нищий. - Бог подаст, - сообщаю я. - Господин хакер, хотя бы один доллар... - плачется вслед нищий. Говорят, большинство из этих нищих - русские. Говорят, что никто из них в деньгах не нуждается. Это просто забава "новорусских", редкое развлечение. Поклянчить, побыть в шкуре нищего. Якобы, модная и действенная психотерапия. Маньяк клялся, что навесил одному из таких нищих маркер, и тот оказался директором крупного банка. - Я работал на "Микрософт", - бормочет нищий, плетясь следом. - Однажды я назвал "форточки" сырой программой, и похвалил "Полуось". На следующий день Билл Гейтс лично уволил меня и внес в черный список. А я был крутым хакером... до чего же я опустился... - На каком прерывании висит твой модем? - кричу я, оборачиваясь. - От чего зависит появление надписи "начните работу с нажатия этой кнопки" в "Виндоус-Хоум"? Три лучших способа завесить "форточки"? Кто придумал текстурную графику? Лучший протокол для модемов марки... Нищий обращается в бегство. Наверное, Маньяк не врал. Но, по крайней мере, эти забавы менее опасны, чем уличные гонки, бывшие у нуворишей в моде год назад. Из-за них тогда было запрещено пользование личными машинами, и "Дип-проводник" победоносно занял рынок транспортных услуг. Встреча с нищим развлекает меня, и к порталу "Лабиринта" я подхожу уже совсем в другом настроении. В боевом. Толпа густая, как всегда. "Лабиринт" пока функционирует, значит, я все рассчитал правильно. Но страх опоздать и в последнюю секунду уткнуться в закрытую дверь не отпускает. Протискиваюсь между игроками, спешу. И лишь вводя свой код и выходя на тридцать третий уровень, я успокаиваюсь окончательно. Начали! Я - Стрелок! 110 На уровне - ветер. Скрипит, раскачиваясь, железная кабинка "Американских горок", полусползшая с рельсов и нависшая над самой головой Неудачника. Прекрасно, еще один способ смерти нашелся. - Эй! - кричу я, подходя. - Это я! Неудачник поднимает голову. Может быть, это добрый знак. - Скучаешь? Я сажусь рядом с ним, и Неудачник сам стягивает респиратор. Смотрит на меня, устало и безнадежно. - Ты программа или человек? - в лоб спрашиваю я. Неудачник качает головой. Относи отрицание к чему хочешь... - Ты в курсе, что тебя прозвали Неудачником? - говорю я. - Но, знаешь, даже Иову везло больше чем тебе! Твоя невезуха - это что-то уникальное! Он, наконец, отвечает: - Это не только моя... невезуха. - Хочешь сказать, тебя плохо спасали? Я говорлив и оживлен, как после выпивки. Мне надо немножко растормошить Неудачника. И, как ни глупо это звучит, убедиться, что он - не программа. - Меня хорошо спасали. Просто никто не вышел за барьер. - Какой барьер? - Сознания. Неудачник терпелив в своих объяснениях, но что с того? Ясности они не прибавляют. - Давай мы отойдем из-под этой дряни, - глазами указываю на качающуюся кабинку. - Времени у нас мало. - Ты все равно не сможешь... - шепчет Неудачник, но послушно встает и пересаживается в сторону. - Посмотрим, посмотрим... Я жду, сам не зная чего. Обещанной Урманом акции, закрытия уровня? - Неудачник... можно тебя так звать? Ты любишь стихи? Молчание. Программа может имитировать беседу, черпая ответы из моих же слов. Но творить программы не умеют. - Мой дядя, самых честных правил, - декламирую я. - Продолжай! А? Неудачник? Он смотрит на меня с такой иронией, что делается не по себе: - Когда не в шутку занемог... Стрелок, все русские дайверы знают наизусть лишь Пушкина? - Анатоль? - Да. Он вспомнил "чудное мгновенье". Можно засмеяться над своей глупостью. Над теми клише, что вколочены в сознание. Но вместо этого я спрашиваю, и что-то во мне ломается, может быть пресловутый барьер, может быть - здравый смысл: - А что читал Дик? Шекспира? - Кэрролла, - отвечают мне со спины. Дик стоит рядом. Анатоль метрах в пяти, с "BFG" наизготовку. - Я точно так же сел рядом, - говорит Дик. - Сел... Он садится перед безучастным Неудачником и произносит: Twas brillig, and the slithy toves, Did gyre and gimble in the wabe: Я зачарованно жду. И Неудачник продолжает: All mimsy were the borogoves, And the mome raths outgrabe. Из далеко далека "Виндоус-Хоум" издает тревожный писк и шепчет: - Непереводимо! Нет в основном словаре. Непереводимо! Дик поднимает на меня взгляд и спрашивает: - Так, значит, по твоему мнению Неудачник - русский? А ведь Урман задавал тот же вопрос. - Кто ты? - спрашиваю я Неудачника. Тот улыбается, встает. - Кто ты?! - кричу я. Он стал под дерево и ждет, И вдруг граахнул гром... - говорит Неудачник. Анатоль хохочет и подхватывает: Летит ужасный Бармаглот И пылкает огнем! Сумасшедший дом. И я в нем - самый тупой пациент. - Уходи, дайвер, - приказывает Дик. - Игры в спасение кончились. Все куда серьезнее, чем ты думаешь. Словно в подтверждение его слов над уровнем разносится густой, механический рев сирены, такой сильный, что закладывает уши. Потом наступает тишина - только ухают, визжат, свиристят потревоженные монстры. Перекрывая их с неба вещает женский голос: - Attention! Внимание! Всем, находящимся на тридцать третьем уровне "Лабиринта Смерти"! Немедленно покинуть игровую зону! Это официальное предупреждение. Тридцать секунд на выход из игровой зоны! Вы можете воспользоваться своим оружием для совершения самоубийства и вернуться в колонный зал "Лабиринта". Все необходимые объяснения будут даны, компенсации выплачены. Внимание! Всем... - Тебе помочь? - спрашивает Анатоль, наводя на меня "BFG". - Или сам? - Ты заденешь Неудачника, - говорю я. Анатоль кивает, бросает "BFG" и скидывает с плеча гранатомет. Но в это мгновение я рву из-под защитного комбинезона кожаный пояс Стрелка. Это самый обычный пояс - пока он находится на моем теле. В руке полоска кожи с гулом сжимается, удлиняясь, окутываясь синими искрами. "Варлок-9000" сделан Маньяком в форме плети. Взмах - плеть вытягивается, жадно рвясь из рук. Кончик плети бьет
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18