наслаждался пиршеством, внимательно отслеживая все тревожные мысли, которые пытались испортить мне настроение. Они подлежали немедленному уничтожению, и я их благополучно придушил - все до единой! "Сок пыльной полыни" немало способствовал этому мероприятию: после пятой, кажется, порции тревожные мысли капитулировали окончательно. Мелифаро вовсю ухлестывал за нашей хозяйкой, а я созерцал это дикое (по моему глубокому убеждению) зрелище с флегматичной улыбкой любителя комедийных сериалов. - Ты была абсолютно права, хозяюшка. От этого зелья действительно кружится голова и молодеет сердце, - торжественно заявил я, в очередной раз, отставляя в сторону опустевшую рюмку. - А как насчет крови юных роз и семени дракона? Если хочешь, чтобы я их оценил по достоинству, - сейчас самое время. Еще пара рюмок - и я окончательно утрачу интерес к эксперименту. - Рада, что тебе понравилось, гость, но послушай моего совета: никогда не называй полынный сок "зельем"! Лучшая в мире баба-яга строго покачала кудлатой седой головой. Встала, неторопливо прошлась по кухне, плавно покачивая бедрами, отворила маленькую белую дверцу и скрылась в благоуханной темноте кладовой. Мелифаро решил воспользоваться ее отсутствием и тут же послал мне зов. На его физиономии, надо отметить, было написано неподдельное смущение. "Макс, если уж ты не претендуешь на сердце нашей хозяйки, будь добр, спроси у нее, каким образом мы могли бы справить нужду, не покидая кухню? А то я сейчас опозорюсь, а выходить за дверь пока не хочется. Не раньше, чем я попробую ее хваленое Дсемя дракона"!" "Ну да, и Дкровь юных роз", - ехидно напомнил я. - Спорю на что угодно: твои представления о том, какими способами следует Двеселить тело", не ограничиваются дегустацией всевозможных настоек..." "Признайся уж честно, что завидно! - гордо ответствовал этот новоиспеченный геронтофил. - Так ты спросишь?" "Спрошу, спрошу, - пообещал я. - Между прочим, это и в моих интересах, коллега!" "Могу себе представить! - развеселился он. - Ты же больше меня выпил. Не ожидал от тебя такой прыти! Думал, ты у нас единственный трезвенник в Соединенном Королевстве. Удивляешь ты меня, парень!" "Я тебя еще и не так удивлю", - грозно пообещал я. И, не откладывая столь важное дело в долгий ящик, обратился к нашей гостеприимной хозяйке, благо она как раз вернулась к столу, на сей раз с двумя бутылочками: совсем крошечной, из непрозрачного синего стекла и другой, чуть побольше, разрисованной причудливыми красно-зелеными узорами. Я изложил ей суть нашей смешной, но неразрешимой проблемы. Та равнодушно пожала плечами: - Ну так отвори окно. Подоконники у меня, хвала боббурам, низкие. Земля все примет, спасибо скажет и душистой травой прорастет. А я отвернусь, чтобы тебя не стеснять. Делать было нечего: я воспользовался ее советом, благодаря небо за то, что мои проблемы ограничивались малой нуждой, в противном случае... даже и не знаю, как бы я выкрутился! Мелифаро насупился и даже покраснел, но все-таки последовал моему примеру. Старуха тихо посмеивалась, прикрыв рот ладонью: думаю, наше смущение доставило ей ни с чем не сравнимое удовольствие. - Как дети малые, - с ласковой укоризной сказала она, обращаясь скорее к невидимому собеседнику, чем к кому-то из нас. Убедившись, что с житейскими проблемами на какое-то время покончено и мы наконец обрели счастливую способность заниматься чем-то еще, наша хозяюшка занялась откупориванием синей бутылочки. Пестрая отправилась то ли в карман ее просторного одеяния, то ли за пазуху, - одним словом, с глаз долой. Она взяла мой стакан, нацедила туда на полпальца густой киноварной жидкости, разбавила молоком из кувшина. Эффект получился потрясающий: цвета не смешались, как это обычно бывает, горячая темно-красная глубина многообещающе просвечивала сквозь тусклую белую толщу молока. - Это и есть "тайная кровь роз"? - зачарованно спросил я, любуясь игрой жидкого пламени в собственном стакане. - Нет, что ты! - укоризненно сказала старуха. - Кровь роз нельзя разбавлять молоком, смотри не вздумай, если тебе когда-нибудь случится с ним встретиться! Это семя дракона. - "Веселящее тело"? - машинально уточнил я. - Вот именно. Не болтай, а пей. Не бойся, плохо от моих настоек еще никому не было! Я почему-то и не сомневался. Странно вообще-то: обычно я с известным недоверием отношусь даже к незнакомым блюдам, а уж ко всяким колдовским снадобьям, если они приготовлены не моими руками, - и подавно! Я взял стакан, адресовал хозяйке благодарный взгляд (надеюсь, он был красноречивее любых слов) и сделал глоток. Вкус напитка показался мне трогательным и уютным - будто я пригубил молочный коктейль домашнего приготовления. Потом мне стало тепло и спокойно - так спокойно, что если бы в тот миг за мной явился ангел смерти, я бы дружелюбно предложил ему присоединиться к нашему застолью: дескать, торопиться некуда... Оказалось, что мое тело хотело не столько "веселиться", сколько отдыхать. Во всяком случае, глаза начали закрываться. Поначалу я пытался сопротивляться сну: мне было жаль расставаться с миром бодрствующих людей в тот самый момент, когда там наконец-то стало приятно находиться. - Не гони сон: он добрый друг, - дружелюбно подмигнула мне хозяйка. - Прими его как дар, если уж он пришел за тобой: все равно ведь не отвяжется. Запомни: если сон навязчив, как уличный пес, он будет ласков, если ты его не прогонишь. Я послушно расслабился и заснул - там, где сидел, даже не помыслив о том, чтобы устроиться поудобнее. Мне и без того было так удобно - лучше не бывает. Словно мое тело всю жизнь искало позу, в которой ему было бы хорошо и комфортно, и вот нашло наконец-то. Снилась мне, следует отметить, сплошная порнография... впрочем, весьма умиротворяющая - если только порнография может быть умиротворяющей. Да уж, никогда не знаешь, чего от себя ждать, вот что я вам скажу! Пробудившись от своих "дионисийских" снов, я с удивлением отметил, что физическое и душевное благополучие не только не покинули меня, но, напротив, окутали как некий восхитительный кокон, плотный и почти осязаемый. Казалось, что это и есть мое нормальное состояние и поэтому теперь так будет всегда. Напротив меня восседал Мелифаро: сонный и изрядно потрепанный. Впрочем, его физиономия лучилась столь недвусмысленным благодушием, что мне и в голову не пришло, будто парень нуждается в сочувствии. Скорее уж наоборот: ему можно было позавидовать. Некоторое время мы молча разглядывали друг друга - словно встретились после долгой разлуки. - Нам надо идти дальше, - наконец сказал Мелифаро. - Ну и ну! - Я удивленно покачал головой. - Я-то думал, ты сейчас начнешь ныть, что нам следовало бы задержаться здесь подольше... - А я бы и начал, - честно признался Мелифаро. - Но наша хозяйка сказала, что мы должны уходить, когда ты проснешься. Я пытался возражать, но она была неумолима, как наш шеф накануне Последнего Дня года. Сказала, что ее долг подчиняться какому-то Великому Правилу, причем сформулировать его, хотя бы в общих чертах, наотрез отказалась... Зато она собрала нас в дорогу. Грешные Магистры, как я люблю женщин! Они не склонны считать существенное второстепенным. - Он одобрительно похлопал по туго набитой кожаной сумке. - Куча еды, ягодная настойка для поднятия боевого духа и даже специальное тряпье для прогулок по помойкам. Можешь переодеться - у тебя было такое скорбное лицо, когда ты кутался в занавеску, что я решил: новый костюм - именно то, что тебе требуется. - Ну, смотря какой костюм, - осторожно сказал я. - Для прогулок по помойкам, говоришь? Парень, разумеется, изрядно преувеличивал. Одежда, оставленная для нас старухой, почти в точности соответствовала моде моей исторической родины. Штаны из плотной ткани, просторная куртка, доходящая до колен, башмаки, чья молодость наверняка миновала пару дюжин лет назад, зато разношенные и удобные - именно то, что требуется путешественнику. Мелифаро брезгливо морщился, разглядывая свой комплект, но здравый смысл победил: парень скрепя сердце расстался с импровизированным цветастым лоохи и быстро переоделся. Я глазам своим не поверил: как, оказывается, одежда меняет внешность! Куда только подавался мой старинный друг, сэр Мелифаро, единственный в своем роде, надежда Тайного Сыска, предмет обожания всех окрестных трактирщиц?! Вместо него рядом со мной топтался довольно сердитый юноша - смутно знакомый, но и только. Меня не покидало дурацкое ощущение, что мы вместе учились... оставалось вспомнить, где и когда, а потом возвращаться домой и смело отправляться в ближайший Приют Безумных, благо наши столичные знахари - большие доки по части ложных воспоминаний. - Я чувствую себя каким-то бродягой иррашийцем! - сердито сказал мой друг и сразу превратился в старого доброго сэра Мелифаро. - Хорошо хоть не изамонцем![16] - фыркнул я. - Да уж, хвала Магистрам! - добродушно проворчал Мелифаро. Легко подхватил сумку и перекинул ее через плечо. - Продукты я тебе не доверю, чудовище! - весело сообщил он. - Свою жизнь - возможно, но запас продовольствия на полдюжины дней?! Никогда! - Правильно, - невозмутимо кивнул я. - Таскать за мной всякую поклажу - твоя непосредственная обязанность. Как ты думаешь, зачем я тебя вообще с собой брал? Он легонько толкнул меня локтем в бок - дескать, не зарывайся! - я ответил столь же дружественным символическим тычком коленкой под зад, тут же получил второй пинок, на сей раз более чувствительный. Вот так, пихаясь локтями и коленями, будто школьники, мы и ввалились в таинственный новый Мир, поджидавший нас за дверью. Следует отметить, что в столь радужном настроении мы по Лабиринту Мнина еще не бродили. Поэтому когда нам в глаза ударил ослепительный свет разноцветных огней, а уши мгновенно заложило от сумбурной симфонии человеческих голосов, громкого смеха и нескольких танцевальных мелодий, вразнобой доносившихся отовсюду, мы ни на мгновение не удивились, словно заранее знали, что в таком настроении можно попасть только на праздник. - Макс, - весело спросил Мелифаро, - может быть, задержимся здесь немного, если уж так повезло? Это здорово похоже на ярмарку в Нумбане - отец пару раз возил меня туда, когда я был маленьким... Только здесь, по-моему, не торгуют всякой скучной сельскохозяйственной дрянью. Просто веселятся. И правильно делают. - И еще это похоже на Луна-парк, - улыбнулся я. Поймал его вопросительный взгляд и объяснил: - Тоже что-то вроде ярмарки. Качели, карусели, музыка, всякие вредные для желудка вкусности на каждом углу - словом, все, что нужно для счастья, если тебе девять лет... ну, я имею в виду - около сорока, по вашим меркам. - Мне и сейчас нравится, - восторженно объявил он. - Давай немного здесь погуляем. - Давай, - великодушно согласился я. - Единственное, что меня удручает... - А тебя все еще что-то удручает? - укоризненно спросил Мелифаро. - Угу. У нас нет денег - по крайней мере, местных. А бесплатно нам вряд ли кто-то даст покататься. - Деньги - это пустяки, - жизнерадостно возразил он. - Сейчас быстренько вытянем кошелек из ближайшего кармана... - Тебе не стыдно, сэр Тайный Сыщик? - Я укоризненно покачал головой. - С какой стати?! - возмущенно фыркнул Мелифаро. - Ты сам все время твердишь, что Лабиринт Мнина - сплошное наваждение. Мое наваждение - что хочу, то и делаю! А в настоящий момент у меня есть только одно желание: покататься на карусели. Если мое желание не осуществится, я умру, и делай что хочешь! - Ты был прав, когда говорил, что впадаешь в детство, - ехидно сказал я. - Счастье, что твой спутник я, а не сэр Лонли-Локли, а то стоять бы тебе в углу до завтрашнего утра! Ладно уж, считай, что все кошельки этого Мира - твои... по крайней мере, те, которые ты сумеешь незаметно извлечь из чужих карманов. - Обижаешь! - хмыкнул Мелифаро. - Меня сэр Кофа пару лет этому учил: ремесло карманника - азы нашей работы. Это только ты у нас такой гений, что Миры создавать научился прежде, чем стрелять из бабума, а рыться в Щели между Мирами тебе проще, чем в чужих карманах... - Да, я у нас гений, - скромно подтвердил я. - Ладно, валяй. Кидай к моим ногам чужие кошельки, я не рассержусь! Но согрешить нам так и не привелось. Судьба решила во что бы то ни стало оберегать нашу нравственность, и без того сомнительную, от разлагающего влияния насущной необходимости. Мое внимание привлекла яркая надпись над кассой ближайшего аттракциона (тот факт, что и язык, и алфавит оказались знакомыми, меня обрадовал, но совершенно не удивил): "Купите себе пять минут удовольствия. Для женщин - 8 фриков, для детей - 3 фрика, мужчины сегодня и всегда - БЕСПЛАТНО". - Смотри-ка! - восхищенно сказал я Мелифаро. - Кажется, мы с тобой попали в славное местечко. Нас здесь любят! - Ну хоть где-то нас любят, - рассеянно отозвался он (очевидно, уже сосредоточился на выборе "жертвы"), потом прочитал объявление, и рот его приоткрылся, как у деревенского дурачка на экскурсии по химической лаборатории. - Во дела, Макс! - восхищенно сказал он. - Что же это за Мир такой замечательный?! - Иди покатайся на карусельке, радость моя, - весело посоветовал я ему. - Разбираться потом будешь. - Или не буду вовсе, - легкомысленно согласился он. - А ты? Составишь мне компанию? - Не сейчас, - улыбнулся я. - Очень хочу полюбоваться на это зрелище со стороны: когда еще доведется увидеть грозного сэра Мелифаро верхом на зеленой лошадке! - Никаких лошадок! - горделиво возразил он. - Сколько себя помню, всегда катался на драконах. А здесь они тоже есть. Дождавшись, пока карусель остановится, Мелифаро беспрепятственно поднялся на помост (объявление над кассой не было шуткой, чего я в глубине души слегка опасался), оседлал дракона, розовые бока которого были украшены аляповатыми разноцветными ромашками, и с блаженным лицом кружился под незатейливую, но очаровательную мелодию - так мог бы играть деревенский музыкант, которому в детстве довелось послушать Вивальди. Я не столько любовался этим незабываемым зрелищем, сколько осматривался. Мне было чертовски интересно: куда нас на сей раз занесло? Некоторые догадки уже зародились в моей голове (иногда оный предмет не столь бесполезен, как может показаться), дальнейшие наблюдения подтвердили мою правоту. Хозяева аттракционов, обещавшие мужчинам бесплатное катание, не рисковали разориться: мужчин здесь было мало, гораздо меньше, чем женщин и детей. Что касается детей, мальчики среди них тоже встречались не так часто, как девочки, - хотя с детьми бывает непросто разобраться, особенно если почти все они коротко острижены и одеты в разноцветные шорты и футболки. А вот мужчину от женщины можно было отличить на любом расстоянии: наш брат мужик в этом жизнерадостном Мире явно отличался пристрастием к пышным прическам, нарядным рубахам, пижонским узким брюкам, немилосердно подчеркивающим их, с позволения сказать, первичные половые признаки, и, что потрясло меня больше всего, - декоративной косметике. Справедливости ради следует отметить, что тем представителям мужского пола, которых я успел разглядеть, это было к лицу: ребята отнюдь не напоминали расфуфыренных трансвеститов, скорее уж - хорошо загримированных актеров, подобранных на главные роли в каком-нибудь телесериале о большой и страстной любви. Мне, конечно, довольно трудно судить о мужской красоте, но я был готов спорить на что угодно: именно такие физиономии и сводят с ума истосковавшихся по пылким отношениям домохозяек! На их фоне мы с Мелифаро в своих походных костюмах и растоптанных ботинках явно здорово проигрывали. А вот местные женщины выглядели более чем скромно: с короткими мальчишескими стрижками, в просторных брюках и не менее просторных рубахах, отчего их фигуры поначалу казались бесформенными, в туфлях на низком каблуке, на лицах - ни капли макияжа. И все же было в них нечто необъяснимо привлекательное, почти завораживающее. Уже позже, задним числом, я понял: в них ощущалась сила и неописуемая уверенность в себе - амазонки какие-то, честное слово! "Наверняка тут у них матриархат, - резюмировал я про себя. - Что ж, будем надеяться, что нас не примут за... мальчиков легкого поведения!" Когда Мелифаро покинул декоративное седло на спине розового дракона, я уже приблизительно сформировал стратегию нашего поведения: тихонько наслаждаться жизнью, благо денег с нас за это вроде как не собираются требовать, и не выпендриваться. Авось сойдет! - Пошли еще где-нибудь покатаемся! - потребовал он. Я кивнул, поскольку понял, что здорово соскучился по простым, но восхитительным радостям бытия, испытать которые может только беззаботный посетитель Луна-парка или ярмарки - как бы ни называлось это воистину волшебное место! Неприятностей нам вроде как не светило, скорее наоборот: женщины, проверяющие билеты у аттракционов, смотрели на нас с дружелюбной симпатией; женщины, с которыми мы оказывались соседями во время катания, проявляли к нам не слишком ярко выраженный, но все же ощутимый интерес; женщины, с которыми мы сталкивались в толпе, окидывали нас оценивающими взглядами, но никаких грубых замечаний, хвала Магистрам, не отпускали. Что касается мужчин, они вовсе не обращали на нас внимания. Насколько я успел заметить, ребята с полной самоотдачей посвятили себя служению прекрасным дамам: стреляли глазками, призывно улыбались, что-то шептали, уткнувшись губами в нежную мочку уха собеседницы, а порой демонстрировали совершенно непристойные жесты - впрочем, не без известного изящества. Дамам все это наверняка нравилось, но бросаться в объятия искусителей они, кажется, не слишком торопились. Впрочем, все эти наблюдения я сделал пользуясь исключительно боковым зрением: не до того было. Мы с Мелифаро кружились, кружились и кружились всеми возможными и невозможными способами, словно подрядились испытать все аттракционы в этом царстве развлечений. Оттянулись на полную катушку! Наконец мы ощутили приближение первого приступа морской болезни и сочли за благо взять тайм-аут. Не сговариваясь, мы начали оглядываться в поисках какого-нибудь уличного кафе: такого, чтобы попасть туда можно было не пересекая роковую черту дверного проема. Очень уж нам не хотелось покидать это замечательное местечко - в глубине души я подозревал, что на весь бесконечный Лабиринт Мнина другое такое не отыщется: мало того, что нас здесь никто не хотел убить, так еще и на каруселях бесплатно катали! Летних кафе здесь оказалось полным-полно, просто они располагались на некотором расстоянии от аттракционов, как бы очерчивая периметр этой страны незамысловатых чудес. В каждом нас встречало традиционное объявление: "Для мужчин - бесплатно!" - везде звучала простая, но мелодичная музыка - мы даже какое-то время побродили между разноцветными столиками, выбирая музыкальный фон, который удовлетворил бы наши не столь уж схожие вкусы. Наконец мы опустились в удобные мини-шезлонги заведения, каковое гордо именовалось "Королевский приют", поскольку великодушно решили: что подходит королям, то и нас худо-бедно устроит. К нам тут же подошла хозяйка заведения, на удивление привлекательная дама средних лет. Ее очарование совершенно не портила бесформенная одежда, даже легкий пепел седины, припорошивший темные волосы, был ей к лицу. - Нечасто к нам заходят женатые мужчины! - одобрительно заметила она. - Ваши жены сущие ангелы, мальчики, если позволили вам развлекаться без них! Уж не удрали ли вы из дома, проказники? Мелифаро открыл было рот, чтобы высказать все, что он думает по этому поводу (одна только мысль о том, что кто-то может "позволить" или "не позволить" ему делать все, что он сочтет нужным, способна довести парня до бешенства), но я предусмотрительно наступил ему на ногу под столом: дескать, молчи, я сам разберусь. К счастью, он чертовски понятлив... иногда. - Мы хорошо себя вели, - скромно сказал я этой приветливой леди. Она, к моему величайшему восторгу, понимающе кивнула. Воодушевленный столь теплым приемом, я осторожно спросил: - А как вы догадались, что мы женаты? - Вот глупенький! - рассмеялась она. - Были бы вы такими скромниками, если бы жены за вами не присматривали, как же! Знаю я вашего брата: мой муженек до сих пор норовит глаза подкрасить, а ведь как я за ним слежу... Да и одежда на вас домашняя. Сразу видно хорошо устроившихся в жизни мальчиков! - Да, я как-то не подумал, что у нас все на лице написано, - опустив очи долу, пролепетал я. - Какой же я недогадливый, право! На самом деле меня распирало от смеха, но я дал себе слово сдерживаться: очень уж не хотелось подниматься из-за стола и искать себе место для отдыха на противоположном конце парка аттракционов. Мелифаро, кажется, пребывал в глубочайшем шоке. Я-то, признаться, полагал, что его способность наблюдать и анализировать все еще при нем, и парень сделал примерно те же выводы о здешнем общественном устройстве, что и я, но, кажется, я недооценил его способность самозабвенно отдаваться развлечениям. Мой друг не заметил ничего, кроме огней, музыки и прочих атрибутов праздника, гостями которого мы столь неожиданно оказались. - Что вам принести, милые? - радушно спросила хозяйка кафе. - Подумать только, женатые мужчины у меня в гостях! Вот уж мои конкурентки обзавидуются!.. Заказывайте, не стесняйтесь, для вас мне ничего не жалко. - Если ничего не жалко, принесите нам что-нибудь на ваш вкус, - решительно сказал я. Меньше всего на свете меня сейчас прельщал интеллектуальный труд над местным меню. - Немножко выпивки, немножко закуски - все, что требуется, чтобы скоротать время за приятной беседой. - Ах ты мой золотой, как же ты доверяешь моему вкусу! - восхитилась она. Подмигнула Мелифаро и нежно спросила: - А ты согласен со своим приятелем, господин молчун? Надо отдать должное парню: он не взорвался, хотя, судя по его покрасневшей физиономии, дело к тому шло. Но он молча кивнул, изо всех сил изображая смущение. - Такой молоденький и уже женат, - ласково бормотала женщина, отправляясь на кухню. - Каких только шуток любовь с людьми не шутит! Мы остались одни, и Мелифаро уставился на меня дикими глазами. Все его существо сейчас истекало одним немым вопросом: "Что здесь происходит?!?!" - Где же твоя хваленая наблюдательность? - укоризненно спросил я. - Неужели ты еще не понял: здесь матриархат, причем очень ярко выраженный. А ты думал, почему нас бесплатно кормят и развлекают? На моей родине, например, существуют ночные клубы, где мужчины платят за вход, а женщины - нет. Думаю, здесь тоже начиналось с чего-то в таком роде... - Как ты сказал? "Матохерат"? А что это такое? - ошеломленно спросил мой друг. Я попытался объяснить, он удивленно качал головой и вообще производил впечатление человека, изрядно сбитого с толку. До меня с некоторым запозданием дошло: чтобы понять, что такое матриархат, следует быть знакомым хотя бы с патриархальным устройством общества. В Соединенном Королевстве уклад какой-то другой, какой именно - не берусь сформулировать. Что касается политики, мужчины у нас - фигуры более заметные, а женщины, как я постепенно выяснил, - более влиятельные. В семейной жизни существует своего рода равноправие, основанное на прочном фундаменте непонимания: а с какой стати кто-то должен быть "главным"? Фамилии берут и материнские, и отцовские, руководствуясь, скорее, их благозвучностью, чем каким-то принципом. В других государствах Мира все еще более запутано: например, в Куманском Халифате существуют гаремы, но в то же время большинство государственных служащих, в том числе полицейских, - женщины. В Шиншийском Халифате, как мне рассказывали, у мужчины вообще очень мало шансов поступить на службу в армию: там считается, что наш брат мало пригоден для войны. В Изамоне, где высокие государственные должности распределяются исключительно между мужчинами, все мужья поголовно боятся своих жен: больно уж много юридической власти отдает в распоряжение их суровых подруг местное законодательство. В частности, любая женщина может выгнать мужа из дома, не объясняя причину столь жестокого поступка, и, что еще хуже, она не обязана отдавать ему ни гроша из им же заработанного "общего" имущества. Ну и так далее - это я все к тому, что ни патриархальными, ни матриархальными, в традиционном понимании этих терминов, обществами в нашем Мире, кажется, и не пахнет. Поэтому мои попытки объяснить Мелифаро, что такое "матриархат", отняли несколько больше времени, чем я рассчитывал. Кроме всего, он еще то и дело отвлекался от беседы: с новым, обострившимся интересом разглядывал окружающих, очевидно искал в их поведении то ли доказательства, то ли опровержения моих слов. - Кажется, я понял, - наконец вздохнул он. - А я-то еще с самого начала удивился: какая у них мода странная! Мужики нарядные, причесанные, а леди одеты, словно собрались поработать на ферме, а не развлечься. Теперь понятно: если женщины здесь главные, надо стараться им понравиться. Вот ребята и стараются как могут. И вся эта бесплатная кормежка... Они нас кормят, как птиц: потому что это забавно и доставляет удовольствие. И, наверное, еще потому, что мужчина в этом странном месте вряд ли может хоть что-то заработать: его просто никто не возьмет на работу. У них это, наверное, не принято. - Думаю, заработать все-таки можно, - усмехнулся я. - Но исключительно своим прекрасным телом. Гляди! - Я указал ему на нескольких нарядных, искусно причесанных мальчиков, вертевшихся вокруг двух пожилых леди. Молодые люди вели себя с недвусмысленной развязностью - точь-в-точь недорогие проститутки моей родины. Дамы оценивающе оглядывали их с ног до головы, небрежно похлопывали по поджарым ягодицам, понимающе перешучивались между собой - жаль, что вполголоса: я был почти уверен, что с их уст срываются умопомрачительные непристойности. Наконец женщины выбрали двух молодых людей, покровительственно обняли их за плечи - каждая своего - и неторопливо удалились. Отвергнутые "плейбои" немного потоптались на месте, пошептались и наконец отчалили - на поиски новых интересных знакомств, я полагаю. Мелифаро зачарованно смотрел вслед удаляющимся парочкам. Кажется, его проняло. Хозяйка кафе вернулась с огромным, тяжелогруженым подносом. Ее представления о том, что такое "немного", явно не совпадали с моими, но я скорее обрадовался такому недоразумению, чем огорчился. Она некоторое время ласково ворковала с Мелифаро, пытаясь его растормошить, но у нее ничего не вышло: мой любвеобильный друг был явно не в духе. Впрочем, в глазах нашей новой знакомой его замкнутость наверняка выглядела как очаровательная застенчивость, подобающая женатому мужчине. Я же вовсю наслаждался нелепостью ситуации - когда еще доведется! - Если тебе здесь больше не нравится, можем уйти в любую минуту, - напомнил я Мелифаро. - Впрочем, я бы предпочел сначала поужинать. И немного выпить. И покурить - даже если это здесь не принято. И самое главное, обсудить с тобой кое-что... если ты, конечно, не против. - Мне здесь действительно не слишком нравится, - проворчал Мелифаро. - Но выпить я тоже не прочь, да и закуска не помешает... Знаешь, чудовище, я уже довольно долго живу на свете и за это время как-то успел привыкнуть к тому, что... А, ладно, плевать! В конце концов, это не наши проблемы. По сравнению с той раскаленной пустыней здесь все равно райское местечко. Да и шерстью до пояса они не поросли, что вполне удовлетворяет моим эстетическим потребностям. - Вот именно, - кивнул я. - От добра добра не ищут. Когда еще выпадет возможность спокойно поговорить... - А о чем, кстати, ты собираешься трепаться? - с набитым ртом поинтересовался он. - Придумал что-нибудь? - Нет пока. Поэтому трепаться будем о твоей насыщенной личной жизни, за неимением другой темы, - усмехнулся я. - Только не обижайся, Мел. Я бы ни за что не стал совать нос в твои дела, но мне необходимо кое-что выяснить. - Например, спал ли я с нашей гостеприимной хозяйкой, пока ты дрых, сидя на стуле? - насмешливо перебил меня он. - Ну, предположим. И что с того? Тебе интересны подробности? Могу и подробности выложить, если ты убедишь меня, что они имеют фатальное значение для судеб вселенной... - Да иди ты со своими подробностями! - нетерпеливо отмахнулся я. - У меня, хвала Магистрам, богатое воображение... Я хочу, чтобы ты просто описал мне: как она выглядела? - Кто?! - изумленно переспросил Мелифаро. - Кто, кто... Твоя вчерашняя подружка, эта колдунья, опоившая нас благословенным "соком пыльной полыни", наш добрый ангел, одним словом. - Макс, не дури, - строго сказал мой друг. - Ты же видел ее не хуже, чем я... - Он озабоченно нахмурился и сочувственно спросил: - Что, у тебя проблемы с памятью? Начинаешь забывать наше путешествие? Вот напасть! Хвала Магистрам, я пока вроде бы все помню... - Нет, с памятью у меня все в порядке, - успокоил его я. - Не в этом дело. Просто опиши мне, как выглядела наша хозяйка, - так, словно я слепой и не мог ее увидеть. Я тебе потом все объясню. Это не розыгрыш, дружище. Если тебя гложут сомнения, могу принести какую-нибудь страшную клятву. - Ну... ладно, - растерянно согласился он. - Если ты так хочешь... Она невысокая, худенькая, кожа смуглая... или загорелая, она ведь на огороде, наверное, возится целыми днями! Волосы темно-каштановые, причесаны, мягко говоря, небрежно, - он нежно улыбнулся недавнему воспоминанию и уточнил: - То есть такое впечатление, что гребней в ее доме не водится, но ей эта лохматость даже идет. Глаза - вот же, драный Магистр, а ведь не помню точно! Кажется, все-таки зеленые, но тут я могу ошибаться... - Ясно, - кивнул я. - Вполне достаточно. Спасибо. А теперь скажи мне: сколько ей лет - я имею в виду, на сколько лет она выглядит? Если не принимать во внимание, что некоторые люди умеют колдовать и все такое... - Ну... - неуверенно протянул он, - с виду она - наша с тобой ровесница, а то и помладше. Вообще-то, я бы еще меньше лет ей дал, если бы не эти многозначительные рассказы о бывшем муже и намеки на невидимое присутствие какой-то "старой Герды"... Ну да, ты еще ночью мне говорил, что она, наверное, старая ведьма - но какая, к Темным Магистрам, разница! - Я не произносил слова "наверное", - поправил его я. - Просто сказал тебе, что она старая. Не предположил, а констатировал факт. Факт при этом визжал и вырывался, но я его все-таки констатировал... Не догадываешься почему? - Наверное, ты внимательнее прислушивался к ее болтовне, чем я. - Он пожал плечами и, как мне показалось, довольно смущенно признался: - Я-то все больше ее ножки рассматривал: уж больно соблазнительно они выглядывали из-под накидки!.. - А кстати, какого цвета была накидка? - подскочил я. - Красная. Вернее, ярко-алая... А к чему ты, собственно, клонишь, Макс? Какая разница, сколько лет моей случайной подружке? Она была красива, ласкова и заботлива, она помогла мне отвлечься от воспоминаний об этом грешном пекле, так что нынешней ночью я наверняка буду спать спокойно и без кошмаров - если, конечно, мы найдем подходящее для сна место... По-моему, вполне достаточно, чтобы всю жизнь вспоминать ее с благодарностью. - Да вспоминай на здоровье, - вздохнул я. - Просто... Не хочу подмешивать к твоим сладким воспоминаниям свои, чуть менее сладкие, но мне кажется, ты должен это знать, поскольку всю информацию о наваждениях Лабиринта лучше держать не в одной голове, а в обеих... Понимаешь, какое дело, дружище: ты всю ночь видел перед собой молодую девушку, а я - глубокую старуху. Все остальное вроде бы совпадает: цвет ее одежды, слова, которые она говорила... И теперь я пытаюсь разобраться: почему так вышло? - Ну... - к моему глубокому облегчению, Мелифаро совершенно спокойно отнесся к моим словам, - может быть, все объясняется просто: она сразу положила глаз на меня и напустила на тебя наваждение, чтобы ты не приставал к ней со своими глупостями? Или наоборот, ты видел все как есть, а меня эта плутовка околдовала, о чем я, кстати, совершенно не жалею. Подумаешь - мало ли как это выглядело со стороны! - Может быть, и так, - неохотно согласился я. Его объяснение казалось очевидным и правдоподобным, но что-то в нем меня не устраивало. Слишком уж банально. Мне почему-то казалось, что игра в Лабиринте Мнина ведется по более изящным правилам, и в последнее время меня не оставляла смутная надежда, нашептывающая мне, что эти правила вполне поддаются формулировке... и что тот, кто сумеет постичь их странную логику, может рассчитывать на благоприятный исход путешествия. Скажу больше: в глубине души я уже тогда был уверен, что ответ лежит где-то на поверхности и надо лишь хорошенько пошарить в его поисках. - Не бери в голову, Макс, всякое бывает! - великодушно сказал Мелифаро, поднимая стакан с темно-оранжевой жидкостью, которая вполне могла оказаться наливкой из какого-нибудь местного аналога абрикосов, с некоторыми незначительными аранжировками в области вкуса и аромата. - Эта колдунья положила глаз на меня, а вот нашу леди Меламори я у тебя так и не смог отбить, как ни старался, даже пять лет назад, после того как между вами бешеный индюк пробежал... Никогда заранее не знаешь, кто тебя приголубит, а кто пошлет подальше! - Что? - изумленно переспросил я. Его разглагольствования отвлекли меня от размышлений, так что я не разу понял, о чем речь. А когда понял, тихо рассмеялся. - Парень, если бы все наши проблемы сводились к тому, кто кого приголубил... тебе не кажется, что мы были бы самыми беззаботными существами во вселенной? - Ну не скажи! - серьезно возразил Мелифаро. - Я знаю кучу ребят, у которых других проблем отродясь не было. И что же? Счастливчиками я бы их не назвал! Мои попытки вернуться к серьезным размышлениям так и не увенчались успехом: парень вдруг решил, что его священный долг - немедленно ознакомить меня с невразумительными, но душещипательными сердечными проблемами его бесчисленных родственников, друзей и бывших однокашников. Возможно, он действительно намеревался меня растрогать, но смог только насмешить. Впрочем, ничего иного мне и не требовалось, если честно. Я здорово расслабился - словно мы сидели где-нибудь в одном из летних ресторанчиков Нового Города, а не в одном из тупиков Лабиринта Мнина, из которого надо было как-то выбираться - а вот как?.. Наконец мы решили, что пора бы и честь знать. Разноцветные огни аттракционов гасли один за другим, столики кафе опустели. Наверное, по местным меркам наступила ночь и всем "добропорядочным женатым мужчинам" следовало отправляться по домам, чтобы не нарваться на какие-нибудь неведомые неприятности. Приветливая хозяйка не отказала себе в удовольствии немного нас проводить. Чтобы поддержать разговор, я спросил, почему ее заведение именуется "Королевский приют": на фоне многочисленных "Лакомок", "Сладкоежек", "Сластен" и "Сытых добряков" название действительно выглядело несколько вызывающе. - О, да я его только вчера и переименовала! - Хозяйка явно обрадовалась возможности поговорить на эту тему. - Сестры Тайсон полдня табличку делали, - пожаловалась она, - и еще за срочность двойную цену взяли... А ведь это такая забавная история со мной вышла! Второго дня под вечер заявился ко мне прехорошенький мальчик - а уж какой нарядный, слов нет! Будто на карнавал собрался. И любезный, и приветливый. Я сперва было подумала, он из тех, кто готов предложить свою любовь всякой, лишь бы заплатила побольше, но потом поняла: он не из таких, просто манеры у него на удивление вольные. - Она умолкла, явно пытаясь воспроизвести перед своим внутренним взором портрет "прехорошенького" гостя. - И что? - дрогнувшим голосом спросил я, уже предчувствуя ответ. - Этот мальчик все время говорил, что он король, представляешь, лапушка?! - охотно сообщила она. - Я сначала думала, что он шутит, а потом поняла: бедный мальчик сам верит всему, что говорит. Возможно, он просто помешался от несчастной любви, так бывает. Хотя не понимаю: и как можно такого не любить?! - Я тоже, - деревянным голосом сообщил я. - Думаю, вы рассказываете о моем помешанном соседе. Живет один такой рядом с нами, тоже твердит, что он король... Как вашего гостя звали? Он называл свое имя? - Называл, только я запамятовала. Странное какое-то имя: не то Георг, не то Грег, не то еще как-то... - Гуриг, - подсказал я, чувствуя, что сердце вот-вот выскочит из груди - так гулко оно бухало по ребрам. - Точно, мой сосед... А куда он потом пошел, вы не знаете? - Он ушел с такой красивой дамой, - с явным сожалением вздохнула она. - А мне уже потом, когда он ушел, пришло в голову переименовать мою "Сладенькую булочку" в "Королевский приют". На память об этом прелестном мальчике - коль уж он называл себя королем... Посетителям вроде бы нравится: все хотят отдохнуть в "Королевском приюте"! - Конечно, - заверил ее я. - Отличное название. Просто великолепное. Наконец наша опекунша с явным сожалением отправилась обратно. Мы с Мелифаро понимающе переглянулись. - Итак, здесь отметилось наше заблудшее величество, - ехидно констатировал он. - Чтоб ему пусто было, любителю приключений! - Боюсь, Гуригу сейчас и без наших пожеланий вполне пусто, - в тон ему усмехнулся я. - Задержимся здесь и попробуем его разыскать? - неуверенно предложил Мелифаро. - Думаю, это совершенно бессмысленно, - вздохнул я. - Ну уж, так сразу и бессмысленно! - довольно вяло огрызнулся он. Думаю, за годы нашей дружбы у парня выработалась устойчивая привычка возражать мне по любому поводу. - Скажи: ты видел здесь парочки, занимающиеся любовью на открытом воздухе? - невозмутимо поинтересовался я. Прежде чем ответить, Мелифаро еще раз добросовестно огляделся по сторонам. - Ну, предположим, нет... пока, по крайней мере, - признал он. В его голосе звучало не то разочарование, не то готовность исправить столь досадное положение вещей. - А с чего это ты спрашиваешь? - С того, что если Его Величество действительно ушло с какой-то дамой, она безусловно повела его к себе домой... или еще куда-нибудь, не важно. Главное, что ему наверняка понадобилось войти в какую-нибудь дверь... Ладно, даже если дама была одержима невинным желанием покатать нашего монарха на карусели, и ничего больше, неужели ты думаешь, что за это время ему ни разу не захотелось в уборную? А туалеты в любом цивилизованном обществе находятся за закрытыми дверями, поверь уж крупному специалисту в этом вопросе! - А если наше величество выше этих человеческих слабостей? - фыркнул Мелифаро. И тут же задумчиво признал: - Ты прав, Макс: в любом случае Король вряд ли станет спать на улице, а это значит... - Именно это я и хотел сказать. Он был здесь позавчера. За два дня ни разу не воспользоваться дверью... Практически невозможно! Единственный наш шанс найти Гурига - это столкнуться с ним нос к носу в каком-нибудь очередном "тупике". - А если двери на него не действуют, что тогда? - озабоченно спросил Мелифаро. - Вдруг здесь для каждого свой способ переходить из одного Мира в другой? Признаться, эта мысль уже посетила и мою голову, но я настойчиво гнал ее прочь. - Ты понимаешь, какое дело, - честно сказал я Мелифаро, - я не очень-то хочу сойти с ума. Во всяком случае, я собираюсь тянуть с этим делом до последнего. Поэтому я предпочитаю думать, что законы Лабиринта одни и те же для всех. Это дает мне хоть какой-то шанс разобраться в происходящем. Или хотя бы верить, будто я когда-нибудь разберусь. - Ладно, - неожиданно легко согласился Мелифаро. - Буду надеяться, что ты прав. В конце концов, ты - мой единственный шанс когда-нибудь отсюда выбраться, так что ты уж разберись, пожалуйста. - Мне сейчас надо бы спокойно подумать, - вздохнул я. - А потом - поспать. Желательно долго. И не на стуле. Королевская кровать с балдахином мне без надобности, но вот от возможности вытянуться во весь рост в каком-нибудь теплом, сухом и закрытом от посторонних помещении я бы не отказался. - И не говори! - с чувством подтвердил мой друг. - Спать! Грешные Магистры, я ведь минувшей ночью, считай, глаз не сомкнул... И вообще мы с тобой ни разу толком не спали с тех пор, как сюда попали. Только умирали время от времени, но это, наверное, не считается. - Да, смерть трудно назвать полноценным здоровым отдыхом, - хмыкнул я. - Ну что, пойдем поищем какую-нибудь дверь? А там поглядим. - А что ее искать, вот она, перед носом! - устало улыбнулся Мелифаро, указывая на ворота в ограде, отделяющей парк аттракционов от будничного пространства нормальной человеческой жизни. Прежде я эту ограду как-то не замечал. - Ты бы хоть раз в жизни возжелал как следует чего-нибудь хорошего, сэр Вершитель, - лукаво сказал мне Мелифаро, когда мы уже приготовились ступить под арку ворот. - Например, попасть в уютную спаленку. Сегодня можно без девочек, чтобы не отвлекали от сновидений. Ну дяденька, ну пожалуйста, что тебе стоит! Я изумленно посмотрел на него: парень явно издевался, но его насмешки пришлись как нельзя более кстати. Удивительное дело: с тех пор как за нами захлопнулась дверь, ведущая в Лабиринт Мнина, я почему-то ни разу не вспомнил о своем странном могуществе. Как отрезало, честное слово! Я решил немедленно воспользоваться его напоминанием, так что когда мы пересекали "границу", отделяющую один коридор Лабиринта от другого, все мои помыслы были сконцентрированы на одном-единственном желании: получить в свое распоряжение отдельную спальню. Когда я обнаружил, что мы оказались в купе размеренно подергивающегося на стыках поезда, освещенном тусклым голубоватым светом ночника, я обессиленно опустился на одну из полок, закрыл лицо руками и начал смеяться. Мое желание было исполнено, но в минимальном объеме. Это походило на тщательно продуманное издевательство: дескать, не раскатывай губу, сэр Вершитель. Захотел спать - ладно, так и быть, получи место в купейном вагоне... и благодари небо, что не в общем! Мелифаро встревоженно прикоснулся к моему плечу: мало того, что обстановка его, скорей всего, обескураживала, так еще и я истерику устроил. В Соединенном Королевстве поездов в помине нет, так что парень решительно не понимал, куда мы попали. Я почувствовал себя ответственным за его душевный покой - раз уж мы оказались на территории, которую я с горем пополам мог считать знакомой. - Я смеюсь не потому, что... а просто потому, что мне смешно! - объяснил я Мелифаро. Начало моей речи нельзя было считать вершиной ораторского искусства, зато мне удалось худо-бедно справиться с приступом веселья. - Мы находимся в очень забавном месте, я правильно понял? - сухо уточнил он. - Можно сказать и так. Это поезд. Нам еще повезло: кажется, мы на холяву попали в вагон первого класса. - И я снова рассмеялся. - Спасибо за исчерпывающее объяснение, - ядовито огрызнулся Мелифаро. - Там, где я родился, поезд - это традиционное средство передвижения на большие расстояния. - Я искренне хотел выдать ему нечто более-менее вразумительное, а посему очень старался. - Представь себе много маленьких длинных одноэтажных домиков, разделенных на крошечные комнаты. И все эти домики едут в заранее выбранном направлении... Понятно? - Звучит как бред собачий, но, в общем-то, понятно, - не столько ехидно, сколько растерянно согласился он. - Ну, хвала Магистрам, хоть что-то тебе понятно, - вздохнул я. - Мое желание, можно сказать, исполнилось: мы с тобой хотели получить в свое распоряжение спальню и получили. Собственно говоря, я не знаю, чем еще здесь можно заниматься, кроме как спать. Разве что пьянствовать или читать, но ни выпивки, ни книг у нас с собой все равно нет... - В таком тесном помещении я не оказывался с тех пор, как старшие братья заперли меня в платяном шкафу, - пожаловался Мелифаро. - Хотя в шкафу все же было немного просторнее... Мне здесь неуютно! Я сочувственно покивал: у человека, вся жизнь которого прошла в Ехо, где самая скромная холостяцкая спальня напоминает скорее спортзал, чем обычное жилое помещение, в купе пассажирского поезда вполне мог начаться тяжелый приступ клаустрофобии. Мне оставалось уповать на железные нервы сэра Мелифаро... и еще на его зверскую усталость. - А ты просто ложись, закрывай глаза и спи, - посоветовал я. - С закрытыми глазами все равно, где находиться: в маленькой комнате или в большой. - Ну, не скажи! - серьезно возразил он. - Я могу зажмуриться хоть дюжину раз кряду, но все равно буду чувствовать, как давит на меня этот грешный низкий потолок. И чем ты собираешься здесь дышать? - Можно открыть окно, - я пожал плечами. - Не знаю, какая погода там снаружи, но с закрытым окном ты, пожалуй, действительно не уснешь. Я-то человек привычный... Мелифаро слегка оживился, деловито осмотрел окно, немного повозился с защелкой, и я стал свидетелем одной из величайших побед человеческого разума: толстое стекло послушно уползло вниз, а мой друг чуть ли не по пояс высунулся наружу. - Там ветер! - восхищенно сообщил он. - Слушай, Макс, мы так быстро едем! Хотел бы я знать куда... - Вот уж это точно не имеет никакого значения, - усмехнулся я. - Стоит нам открыть дверь... - Кстати, меня это радует, - проворчал он. - Впрочем, сначала попробуем поспать, благо есть куда прилечь и никто не мешает. Правда, я наверняка свалюсь с этого узкого ложа, но в нашем положении следует благодарить даже за такую малость, да? - Боюсь, что так, - согласился я. В ту же секунду в нашу дверь довольно бесцеремонно постучали. Мелифаро сжался в комок, как тигр перед прыжком, мои пальцы сами собой сложились в угрожающую щепоть, но хриплый женский голос, донесшийся из коридора, заставил меня снова прыснуть нервным смешком. - Мальчики, вы будете брать постель? - Спасибо, не нужно, - давясь смехом, ответил я. Проводница (а это наверняка была она) мутно выругалась, но, хвала Магистрам, ушла: я слышал, как удаляются ее тяжелые шаги. - Что это было? - тревожно спросил Мелифаро. - Не обращай внимания, - отмахнулся я. - Это был сервис. Не бери в голову: скорее всего мы с тобой находимся в абсолютно безопасном месте - если, конечно, этот пирожок без сюрприза... - Ну, если ты так говоришь... - Он огляделся, безнадежно махнул рукой, еще раз высунулся в окно ("Перед смертью не надышишься", - ехидно подумал я, но озвучивать не стал) и наконец кое-как устроился на полке. Выражение лица у него при этом было неописуемое. Если бы парень был моим заклятым врагом, в этот момент я бы счел себя отмщенным. А так - пришлось преисполниться сочувствия. Впрочем, через минуту он уже спал - в отличие от меня. Я-то, дурак, дал себе задание хорошенько поразмыслить над метаморфозами "старой Герды"... и вообще как следует обдумать наше положение. Нет ничего хуже, чем поставить перед собой подобную цель: она парализует разум, как невинная просьба "расскажи что-нибудь интересное", способная прервать монолог самого завзятого рассказчика. Через несколько минут я понял, что ничего путного в мою голову сегодня уже не придет, благоразумно махнул на все рукой и принялся устраиваться на ночлег. В отличие от Мелифаро я - крупный специалист по спанью в поездах; скажу больше: в поезде я всегда сплю лучше, чем в собственной кровати. Отсутствие постельного белья меня ни капельки не смущало: когда-то я был настоящим аскетом; подушки, по моему глубокому убеждению, нужны для того, чтобы класть их под ноги, а шерстяное одеяло само по себе - отличная штука, и надо быть на редкость избалованным существом, чтобы всерьез сетовать на отсутствие пододеяльника! Под моими опустившимися веками тут же началась настоящая метель, только вместо снежных хлопьев передо мною кружили женские лица. Как ни странно, это были исключительно пожилые лица. Моя бабушка, единственное существо в мире, на чей счет я в первые годы своей жизни был совершенно уверен: она будет любить меня, что бы я ни натворил. Ее многочисленные подружки, такие же седые, хрупкие и трогательные, как она сама, - к любой из них я мог прийти со своими смешными детскими проблемами (разбитой коленкой, поломанной игрушкой, оторвавшейся пуговицей) и получить сочувственную улыбку и практическую помощь вместо равнодушного выговора, который светил мне дома. Кругленькая, маленькая, на удивление быстрая и порывистая библиотекарша, которая всегда придерживала для меня самые интересные книжки. Моя школьная учительница математики, которая почему-то вбила себе в голову, что я очень способный, но ленивый, и возилась со мной после уроков, пытаясь заинтриговать таблицей простых чисел, а однажды мы с ней вместе соорудили ленту Мбиуса, которая чуть не свела меня с ума, когда я понял, ЧТО это такое (мне пришлось старательно делать домашние задания в течение двух лет, пока она не ушла на пенсию, - на отметки-то мне было плевать, но я боялся разбить ее сердце). Моя первая квартирная хозяйка, морщинистая деловитая ворчунья, которая вдруг ни с того ни с сего привезла мне свой старенький радиоприемник, - я только-только поселился один и с удивлением выяснил, что темнота и особенно тишина одиноких ночей взвинчивают мои нервы до предела, но, разумеется, не говорил ей ни слова о своих мучениях, и вдруг такой подарок: под джазовые мелодии и неразборчивые голоса дикторов я засыпал как младенец. И другая квартирная хозяйка, обладавшая колоритной внешностью злой ведьмы и добрым сердцем сказочной феи, раз в неделю привозившая мне баночку, тускло светящуюся изнутри сладким, темно-красным янтарем вишневого варенья, - именно то, что требуется молодому человеку, почти весь месячный заработок, которого уходит на оплату жилья, а остатки прокучиваются с пугающей здравомыслящих людей скоростью! Великолепная леди Сотофа Ханемер, могущественная ведьма с манерами любящей бабушки. Неунывающая и практичная кеттарийская старушка, охотно приютившая нас с сэром Шурфом за не слишком скромную плату. И, наконец, наша гостеприимная хозяйка, которая, по утверждению Мелифаро, была очаровательной юной леди, а мне показалась идеальной кандидатурой на роль симпатичной бабы-яги... Внезапно, как это часто бывает во сне, все кусочки мозаики сложились в цельную картину; открытие подействовало на меня как удар электрического тока, так что я не просто проснулся, но подскочил на своем жестком ложе, как укушенный, умудрившись стукнуться лбом, обоими локтями и коленом в придачу, - впрочем, в поезде это не так уж и сложно! Хорошо хоть, "эврика" не заорал, а то перепугал бы насмерть беднягу Мелифаро - он и так жалобно постанывал во сне, не знаю уж, что за видения его там преследовали... Я почти сразу успокоился, с головой укрылся уютным колючим одеялом и беззвучно рассмеялся от облегчения. Как все просто, оказывается! В глубине души я всегда доверял пожилым женщинам больше, чем молодым. И, конечно, больше, чем мужчинам. Так уж складывалась моя жизнь: какие бы проблемы ни возникали у меня с окружающими, всегда непременно находились какие-нибудь бабушки, которые совершенно бескорыстно брались меня опекать. Ну а счастливчик Мелифаро, очевидно, был стабильно удачлив в любви, так что по-настоящему расслабиться мог только в обществе юной красавицы: он из них всегда веревки вил, я полагаю... Существо, которое показалось мне глубокой старухой, а Мелифаро - юной красоткой, было очередным наваждением и, как всякое наваждение, вряд ли стесняло себя наличием одной-единственной и по-своему неповторимой внешности. Оно выглядело в полном соответствии с нашими тайными, неосознанными ожиданиями. Очевидно, согласно какому-то неведомому расписанию нам полагалась приятная остановка в безопасном месте - вот каждый из нас и получил то, что соответствовало его глубинным представлениям о безопасности: я оказался на "бабушкиной кухне", а Мелифаро - в гостях у миловидной барышни, которая с первого взгляда оценила его привлекательность и не стала пренебрегать возможностью более близкого знакомства... "Ну вот, - мрачно сказал я себе, - теперь все более-менее понятно, правда? Эта реальность пластична... но то же самое можно сказать о любой другой реальности. Здесь пластичность очевиднее, она сразу бросается в глаза - только и всего. Мир будет таким, каким ты намерен его увидеть. И кому от этого легче, дружок? Это великое открытие поможет тебе найти Гурига? Или - подумать страшно! - вернуться домой? Сомневаюсь что-то... Твои дурацкие желания хоть когда-нибудь подчинялись твоей воле? Вот то-то и оно..." Крыть было нечем: слишком уж хорошо я себя знаю, а близкое знакомство с собой любимым мало кого может сделать оптимистом. И все же этой ночью, в темном купе поезда, несущегося неизвестно откуда неизвестно куда, "из пункта А в пункт В", как в школьном задачнике, ко мне вернулась счастливая способность доверять добрым предчувствиям. Я почти знал, что выход из Лабиринта Мнина существует, и даже у молодых и неопытных болванов вроде нас с Мелифаро есть шанс его обнаружить. Остаток ночи я честно проспал, уткнувшись носом в холодный пластик стены. Проснулся я не по вине оранжевых сполохов солнечного света под веками, а от не слишком ласковых прикосновений Мелифаро. Если называть вещи своими именами, он попросту бесцеремонно тряс меня за плечи, сопровождая это грубое насилие нечленораздельным лопотанием и судорожными жестами, указующими в направлении окна. - Радость моя, я тебя ненавижу! - добродушно проворчал я, пытаясь натянуть на голову одеяло и разом избавиться от всех насущных и грядущих проблем. - Какого черта?! Я еще не выспался, а мне нужно быть в хорошем настроении, чтобы... Ох, ну ни фига себе! Моя последняя реплика была адресована не столько злодею Мелифаро, сколько удивительному зрелищу за окном: это чудовище все-таки заставило меня обратить свой мутный взор в данном направлении. Ночью я был уверен, что поезд, как и давешний музейный зал с полотнами фон Явленского, - лоскуток Мира, в котором я родился (сходство деталей интерьера и манеры проводницы не оставляли сомнений). Теперь я не поставил бы на эту гипотезу и жалкой дюжины горстей. Там, за окном, не было ни диковинных растений (редкие деревья за окном смахивали на гигантские чертополохи - невелика экзотика!), ни какой-нибудь неэвклидовой архитектуры, ни летающих чудищ, даже цвет неба можно было считать вполне консервативным: бледненькая такая невнятная высь... Равнина, мимо которой мы ехали, была заполнена людьми. Полуголые человеческие существа со светлой кожей и, кажется, вполне заурядными физиономиями. Просто я еще никогда не видел столько живых людей сразу. Я прильнул к окну и замер, только мои глазные яблоки панически метались в разные стороны, наобум выхватывая то одну деталь, то другую. Некоторые человеческие существа, равнодушно потупившись, топтались на месте, другие сидели на земле, безучастно пялясь куда-то вдаль, третьи лежали на спине, уставившись в небо. Иные что-то жевали, торопливо помогая себе неловкими жестами тощих рук. А некоторые флегматично спаривались (язык не поворачивается назвать то, чем они занимались, как-то иначе), не обращая внимания ни на окружающих, ни, кажется, на своих партнеров по этому невеселому действу. Судя по выражению их лиц, они даже не получали удовольствия от процесса. Эта подробность почему-то заставила меня окончательно поверить в реальность происходящего: такая ахинея едва ли могла мне присниться. Поезд тем временем ехал дальше, но пейзаж не менялся. Вяло шевелящийся океан тел был повсюду - по крайней мере, обозримое пространство не предлагало взгляду успокоиться каким-нибудь иным зрелищем. Мелифаро нервничал. Умоляюще косился на меня, словно ждал, что я сейчас выдам пару-тройку подходящих объяснений, после которых все как-то само собой уладится. - Что бы это могло означать, Макс? - наконец спросил он. - Ты хоть что-нибудь понимаешь? - Конечно нет. - Я пожал плечами и снова поглядел в окно. Мне наконец удалось сформулировать, что именно нас так напугало: в этом скоплении человеческих тел было что-то противоестественное. В таком количестве они уже не были людьми. По крайней мере, именно об этом панически вопило мое растревоженное подсознание. Сознание едва сдерживало страстное желание заорать дуэтом. - Я не раз говорил, что единственный существенный недостаток людей - это их количество, - проворчал я. - Но, признаться, никогда не рассчитывал получить столь неаппетитное подтверждение своей правоты. Мне не по себе от этого зрелища, если честно. - Мне тоже, - горячо закивал Мелифаро. - Ты извини, что я тебя разбудил. Просто нервы не выдержали. - У меня бы тоже, пожалуй, не выдержали, - честно признался я. - На самом деле ничего страшного. Они же не пытаются перевернуть поезд. Сидят себе и сидят... Наверное, мы попали в очень перенаселенный мир, только и всего. - Наверное, - вздохнул Мелифаро. - Ну что, будем отсюда сматываться? - Надо бы, - кивнул я. - Но сначала надо немного исправить настроение. - Я, собственно, именно с этой целью и предлагаю тебе делать ноги, - снисходительно объяснил он. - Глядишь, повезет, попадем в какое-нибудь забавное местечко вроде вчерашней ярмарки, настроение само собой исправится. - Надо, чтобы сначала оно исправилось, а уже потом можно совать нос в очередное пекло, - вздохнул я. - Не понимаю я тебя, - раздраженно буркнул Мелифаро. - Это что, очередной заскок? - Внеочередной, - хмыкнул я. - У меня есть теория... - Плохо дело, - саркастически заметил мой друг. - Только твоих теорий мне сейчас не хватало. И без них тошно... - Не ной, - строго сказал я. - Тошно ему, понимаете ли... Всем тошно. - Особенно этим ребятам там, за окном, - подхватил Мелифаро. - Слушай, Макс, если уж ты решил отяготить свой беспомощный разум напряженным мыслительным процессом, скажи мне, будь так добр: у тебя случайно нет теории касательно того, как заказывать музыку в этом поганом местечке? Если уж мы обречены на вечные скитания по Лабиринту Мнина, я бы предпочел почаще попадать к красивым покладистым девушкам... надеюсь, ты не против? - С какой стати я должен быть против? Я же не эльф! - фыркнул я. - Кстати, ты будешь смеяться, но моя теория касается именно... - Подожди-ка, - перебил меня Мелифаро. - Кажется, мы подъезжаем. - Куда? - встревожился я. - Куда надо, туда и подъезжаем, - отрезал он. - Так что давай делать ноги. Потом изложишь свою теорию, ладно? - Сделать ноги всегда успеем, дай посмотреть, что это за место такое, - попросил я. - Обидно, если в памяти не останется ничего, кроме этих... существ. Пейзаж за окном наконец-то радикально переменился. Безумная голая толпа осталась где-то далеко, я едва мог различить ее смутные очертания. Впрочем, вскоре они окончательно скрылись за очередным поворотом. Поезд подъезжал к большому городу. Высотные здания пригорода напоминали пирамиды, возведенные нерешительным зодчим: основания чуть уже, чем требует классический образец, вершины слегка усечены - на радость любителям пентхаусов. Ближе к центру дома становились все ниже; мне понравились причудливые сады на крышах и мелкие белые цветы, нежным снегом припорошившие тротуары. Поезд замедлил ход, нырнул в темноту тоннеля. Не успели мы опомниться, а за окном уже медленно плыл пустой перрон. Еще через минуту поезд остановился, жалобно скрежеща. В дверь нашего купе отчаянно загрохотали кулаками, а из вагонов тем временем начали выходить люди с чемоданами, все как один белокурые и краснокожие - это был сочный кадмиево-алый оттенок. - С этим миром все ясно, - угрюмо резюмировал я. - Небось красненькие - господствующая раса. Живут в этом красивом городе и наслаждаются всеми благами своей уютной цивилизации. А те ребята в степи - какие-нибудь местные "недочеловеки". Не удивлюсь, если их тут едят - неужто столько биомассы да коту под хвост? Не верю... Господи, как же это все скучно! - Да, невесело, - мрачно согласился Мелифаро. - И мне кажется, что ты бредишь... Но это не имеет значения, правда? - Ни малейшего, - подтвердил я. - Вставайте, выходите, приехали! - Проводница вопила так, что архангел Гавриил вполне мог бы уступить ей привилегию поднимать мертвых из могил накануне Страшного Суда и не морочиться со своей легендарной трубой. - Пошли, Макс, - к воплям встревоженной тетки присоединился зануда Мелифаро. - Не такое уж великое удовольствие сидеть в этой конуре, чтобы держать оборону против разгневанной женщины! Мы взялись за руки, он решительно распахнул дверь купе, мелькнули испуганные глаза и брезгливо скривившийся рот краснокожей щекастой блондинки, но мы не стали задерживаться на пороге, чтобы выяснить причины ее недовольства, а шагнули вперед и... чуть не захлебнулись ледяной влагой. -------------------------------- [1] Об этих событиях подробно рассказывается в повести "Болтливый мертвец" - см. одноименный сборник. [2] См. "Болтливый мертвец". [3] См. "Сладкие грезы Гравви", "Наваждения". [4] См. "Гугландские топи", "Власть несбывшегося". [5] О причинах такого страха см. "Наследство для Лонли-Локли", "Болтливый мертвец". [6] - О Мабе Калохе и его заколдованном доме подробно рассказывается в повестях "Чужак", "Болтливый мертвец". [7] Не в моих привычках загромождать книги своими стихотворными опытами, но на сей раз рискну процитировать строчки, которые имеет в виду Магистр Нуфлин, поскольку мне кажется, что они помогут читателю проникнуться странным настроением той, уже давно минувшей, ночи. Я домой не вернусь - решено! Это небо дрожит как вода... Сколько тысяч шагов от болотных низин до холодной как руки луны? Гнутся голые ветви под тяжестью птиц. Разум птицей кричит - не беда. Пусть кричит. У меня есть в запасе последний глоток тишины. Я домой не вернусь никогда, но зато доживу до утра. Темный ветер и вечер холодный, луны поворот на ущерб - ничего! Знаешь, птица, во мне не осталось ни капли раба, и ни капли добра, и ни капли любви, и ни капли меня самого. [8] Об этом см "Зеленые воды Ишмы". [9] История о мече Короля Мёнина подробно рассказывается в повести "Дорот, повелитель Манухов". [10] - Этот случай описан в повести "Магахонские лисы" ("Волонтеры Вечности"). [11] - Эта фраза отсылает к событиям, описанным в повести "Сладкие грезы Гравви" ("Наваждения"). [12] Андэ Пу впервые появляется в повести "Магахонские лисы" и фигурирует во всех последующих, вплоть до его отъезда, описанного в повести "Простые волшебные вещи". [13] О "книжном скандале" см. повесть "Болтливый мертвец" в одноименном сборнике. [14] О Стражах подробно рассказывается в повести "Темные вассалы Гленке Тавала" в сборнике "Вершитель". [15] Об этом рассказывается в повести "Жертвы обстоятельств", "Лабиринт". [16] Об изамонцах довольно подробно рассказывается в повести "Корабль из Арвароха и другие неприятности"; человеку, который ее не читал, довольно сложно объяснить подоплеку этой шутки. --------------------------------