Я завистливо вздохнул: все-таки засранцу чертовски повезло с родителями! - Ну, пошли, что ли? - бодро вопросил этот счастливчик. - Угу, - сумрачно согласился я. - Если бы еще нашелся добрый человек и сообщил, куда именно следует идти... - Идти следует вперед, это и менкалу понятно! - фыркнул Мелифаро. - Если мы должны найти Гурига, следует учитывать, что подавляющее большинство людей в аналогичных ситуациях идет именно вперед: к счастью, я прогуливал не все лекции, когда учился в Королевской Высокой Школе, так что несколько простых истин о законах человеческого поведения в обычных и необычных обстоятельствах худо-бедно усвоил. - А там вас и этому учили? - изумился я. - Ладно, тогда пошли вперед... Тем более что найти Гурига нам все равно поможет только чудо, а не знание законов человеческого поведения. Ну и ладно, будем надеяться на чудо! "Чудо" не заставило себя долго ждать, правда, на мой взгляд, это было не самое приятное из чудес вселенной. Не успели мы пройти и сотни метров, как оказались на берегу огромного пруда. На темно-зеленом небе откуда-то вдруг появилась ущербная луна, при свете которой темная поверхность воды казалась густой и маслянистой. Над водой стелился дым, словно где-то рядом на берегу угасал костер, но самого костра не было видно. Мы озадаченно переглянулись: теперь предстояло решать, куда сворачивать, - вот уж воистину вечный вопрос, куда уж там Гамлету с его знаменитой дилеммой! Повинуясь внезапному порыву, я присел на корточки и опустил руки в темную воду. Ни холода, ни влаги я так и не ощутил - больше всего это напоминало погружение в чуть теплую кашу, густую, но податливую. - Макс, не надо этого делать! - почти испуганно попросил Мелифаро. - Почему? - равнодушно спросил я. К этому моменту соприкосновение с темной гущей озерной воды начало доставлять мне странное физическое удовольствие: не слишком интенсивное, но изысканное. Во всяком случае, извлекать руки из воды мне уже не хотелось. - Ты как маленький, честное слово! - сердито сказал он. - Откуда я знаю почему? Но я совершенно точно знаю, что этого делать не надо. И ты знаешь. Но почему-то делаешь. - Твоя правда, - неохотно согласился я. Его тон немного меня отрезвил. Я подумал, что парень прав: пока мы не знаем, во что именно влипли, лучше вести себя осторожно. Так осторожно, словно нас тут вообще нет! Я заставил себя вынуть руки из воды, подняться на ноги и растерянно посмотрел на Мелифаро: - Сам не знаю, с чего меня угораздило устраивать ритуальное омовение своих дланей?! - Я старался говорить подчеркнуто иронично, но мой голос звучал как чужой: нюансы интонаций ему почему-то не удавались. Вода в озере тем временем заволновалась, забурлила и внезапно явила нашим изумленным взорам неподражаемо уродливую тварь, которую вряд ли пустили бы даже в самый страшный сон конченого шизофреника. То ли покрытая чешуей жаба, то ли неимоверно обрюзгший бородавчатый дракон - как бы там ни было, но сие дивное творение веселой природы было размером со слона и перло на нас с энтузиазмом любящей бабушки, встречающей малолетних внуков на переполненном перроне. Мы проявили себя безнадежными идиотами: растерялись. Если бы здесь был сэр Джуффин Халли, он бы наверняка похлопотал о нашем немедленном переводе из Тайного Сыска в Городскую Полицию: там нам и место! В течение длинной, драгоценной, как черная жемчужина, секунды мы молча смотрели на кошмарного представителя местной фауны. Потом моя левая рука наконец вспомнила, что следует делать в таких ситуациях, и пальцы судорожно защелкали, выпуская Смертные Шары. Удивительное дело: привычная, как утреннее умывание, ворожба мне не удалась. Чудище, похоже, даже не поняло, что я предпринимаю какие-то враждебные действия. Боковым зрением я заметил, что Мелифаро тоже попытался атаковать гиганта, но к этому моменту защищаться было уже поздно: нас разделяло всего несколько шагов, и мне хотелось кричать от отчаяния, когда я понял, что сейчас эта тварь нас попросту раздавит. Но я не закричал, а плюнул в жабу, моля небо, чтобы моя ядовитая слюна оказалась для нее хорошим "лекарством от жизни". Жаба действительно остановилась как вкопанная, а потом с душераздирающим, неожиданно писклявым стоном рухнула вниз. Чего мы не успели - так это отскочить, за что и были наказаны немедленно и жестоко. "Господи, неужели это все? - мелькнул изумленный вопрос в моем угасающем сознании. - Неужели так просто?!" Возвращение к жизни оказалось долгим и чертовски приятным, как пробуждение в начале свободного дня, когда не нужно никуда торопиться и можно лежать не открывая глаза и вспоминать только что прервавшийся сон или рассказывать себе какую-нибудь уютную дремотную сказку; снова погружаться в дрему, но не глубоко, как ночью, а лишь на краткое мгновение опускать лицо в ее сладкие воды, улыбаться зеленоватым теням, мелькающим на дне, и с удовольствием думать о том, что скоро придет время поднимать веки, уже исцелованные нетерпеливыми солнечными зайчиками... - Макс, ты понимаешь, где мы? - Голос Мелифаро ворвался в мое сознание, как звонок будильника. Сначала я ужасно удивился и даже возмутился: что этот гнусный тип делает возле моего, с позволения сказать, ложа?! Небось приперся, чтобы за шиворот вытащить меня на службу в неурочное время... Потом до меня дошло, что я лежу не в постели, а на весьма жестком полу. Еще через мгновение я вспомнил недавние события, и меня передернуло от запоздалого коктейля, смешанного из равных частей страха и отвращения. - Макс, почему мы живые? - требовательно спросил Мелифаро. - Нас же жаба раздавила... - Если уж жаба, то не "раздавила", а задавила, - машинально поправил его я. И так же машинально добавил: - Вот уж никогда не думал, что это может быть смертельно! - и криво улыбнулся, мысленно адресуя свое абсурдное заявление друзьям юности, среди которых был столь популярен сей дивный фразеологический оборот. - Макс, ты в порядке? - озабоченно спросил Мелифаро. - Мелешь невесть что... Слушай, я совершенно уверен, что эта дрянь нас расплющила! Она же упала прямо на нас, а весу в ней... - Он осекся, очевидно прикидывая, сколько именно могло весить чудовище. - Весу в ней до хрена, - согласился я. - Но у меня, хвала Магистрам, ничего не болит. Руки и ноги действуют, все пальцы шевелятся, голова крутится, я уже проверял. Думаю, я даже встать могу... но пока не очень хочу, если честно. Чувствую себя так, словно только что проснулся. - Я тоже, - согласился он. - Но я уже заметил, что мы находимся не на берегу того грешного водоема. Мы в каком-то закрытом помещении, только я никак не могу понять, что оно из себя представляет: вроде просто комната, но без мебели... - Сейчас разберемся, - неохотно пообещал я. С трудом поборол несвоевременный приступ лени, сел и огляделся по сторонам. Мы действительно оказались в закрытом помещении, объективно говоря - довольно просторном (хотя по сравнению с моей гостиной в Мохнатом Доме оно казалось почти клетушкой!). На стенах определенно висели какие-то картины, но я все еще не мог сфокусировать зрение, чтобы как следует разглядеть содержимое окружающей нас темноты. - Макс, мне это все не нравится! - гнул свое Мелифаро. - Мне тоже, - согласился я. - Причем с самого начала... С другой стороны, было бы гораздо хуже, если бы мы оказались не живыми, а мертвыми, правда? - Ох, Макс, что-то здесь не так, - упрямо вздохнул он. - Ладно, давай отсюда выбираться... или, если выбираться некуда, хоть осмотримся и попробуем понять, куда попали. К этому времени мои глаза наконец-то соизволили открыться как следует и даже успели привыкнуть к темноте. Поэтому ответ уже был готов сорваться с моего языка, но я решил сначала проверить свою версию. Встал, подошел к стене и щелкнул выключателем. Помещение залил ровный рассеянный свет. Мелифаро растерянно заморгал, озираясь по сторонам. А я подошел к дальней стене и демонстративно уставился на висящую там картину - совсем небольшую, в скромной раме, на первый взгляд напоминающую детский рисунок - в том случае, если ваша юность не прошла в комнате, стены которой обклеены репродукциями Алексиса фон Явленского. - Знаменитая "Принцесса с белым цветком", - сентиментально вздохнул я. - Вот уж не гадал, что когда-нибудь увижу ее в оригинале! Наверное, мы все-таки умерли и попали в рай... вот только я не понимаю: почему ты попал в мой рай, а не в свой собственный? - Макс, прекрати ломать комедию! - потребовал Мелифаро. - Если ты хоть что-то понимаешь - объясни, если нет - так и скажи! Мы что, попали в тот Мир, где ты родился? - Похоже на то, - я пожал плечами. - В тот Мир или в его искусную имитацию... Во всяком случае, фон Явленский - мой, с позволения сказать, земляк, а на этой стене висит его картина, и пусть разразит меня гром, если это не подлинник! Гром меня не разразил, из чего можно было сделать вывод, что я имею полное право претендовать на гордое звание искусствоведа. - Ну-ну! - обреченно вздохнул Мелифаро. Поднялся и подошел ко мне. - Ну да, ничего картинка, - вежливо сказал он, не слишком обременяя себя созерцанием "принцессы". - Ну, если этот Мир как минимум очень похож на твою родину, может быть, ты скажешь, где мы сейчас находимся? - Скорее всего, в музее, - ответил я. - И я, кажется, даже знаю, в каком именно: я в свое время интересовался, где хранится фон Явленский, чтобы посмотреть при случае... Но не думаю, что это имеет значение: та кошмарная жаба явно была из какого-то совсем иного Мира, да и Джуффин говорил, что Лабиринт Мнина соткан из обрывков разных Миров, так что вряд ли мы здесь задержимся, хотя... заранее, конечно, никогда не скажешь! - Вот именно! - веско согласился Мелифаро. И сочувственно заметил: - Знаешь, Макс, кажется, смерть не пошла тебе на пользу: ты скверно выглядишь. Ты уверен, что с тобой все в порядке? Имей в виду: я в свое время немного учился знахарству, к тому же ни за что не упущу возможность вдоволь поизмываться над твоими телесами... - Спасибо, дружище, - улыбнулся я. - Но я в порядке, а рожа у меня всегда со сна припухшая, как с похмелья. Ничего удивительного, что после смерти она тоже выглядит не лучшим образом! - Нет, не припухшая, - серьезно возразил мой друг. - Но что-то с ней явно не так, только я не могу понять, что именно... - Зато тебе следует умирать почаще, особенно перед свиданиями с красивыми девушками, - усмехнулся я, разглядывая его озабоченную, но излучающую полное физическое благополучие физиономию. - Ты даже помолодел вроде... Или это освещение здесь такое удачное? - Вот! - торжествующе и в то же время почти испуганно выпалил он. - Я понял, что именно с тобой не так. Ты выглядишь старше, чем обычно, только и всего. - Ничего хорошего, конечно, - равнодушно заметил я. - Но если учесть, что я не собираюсь на тебе жениться, все в порядке! - Ох, Макс, в порядке ли? - недоверчиво протянул Мелифаро. Куда только подевалось его обычное счастливое настроение, ради которого я с таким удовольствием терпел этого, в сущности, невыносимого парня?! Но тогда я не обратил на его замешательство никакого внимания: все происходящее было настолько необычно, что в кои-то веки нахмурившиеся брови моего спутника казались мне слишком незначительным происшествием. - Ладно, - вздохнул я. - Фон Явленский тебе не по вкусу, по лицу вижу. Но от культурологического диспута, переходящего в дружеский мордобой, пожалуй, воздержимся. Идем, не век же тут топтаться... - Вот эта картинка вроде ничего - забавная, - нерешительно заметил Мелифаро, указывая на знаменитый автопортрет Отто Дикса с гротескной грудастой музой. - Только женщина какая-то... слишком уж страшненькая, хотя сиськи у нее очень даже ничего! - откровенно добавил он. - Это ее для смеху так нарисовали? - Считай, что для смеху, горе мое! - вздохнул я. - Пошли уж! По правде сказать, меня одолевали прескверные предчувствия - откровенно говоря, столь омерзительных предчувствий мне еще никогда не доводилось испытывать, - но я старался казаться бодрым и жизнерадостным. Интересно, насколько достоверно у меня это получалось? Только распахнув дверь, которая, по идее, должна была вести в следующий зал, я начал постепенно понимать законы странного места, где нам предстояло странствовать: кажется, оно действительно представляло собой своего рода лоскутное одеяло, сшитое из кусочков разных Миров, и кусочки эти были слишком малы, чтобы позволить путешественнику подолгу оставаться в одном Мире. С моим опытом путешествий между Мирами было нетрудно догадаться, что для перемещения из одного "тупика" Лабиринта в другой следовало открыть дверь: уж больно знакомая технология. Там, за дверью, нас ждал полумрак влажной ночи, разбавленный добрым десятком маленьких тусклых лун, бледных, как непропеченные оладьи. Земля была укрыта неким подобием снега: белая масса под нашими ногами казалась столь же хрусткой и податливой, но температура воздуха явно превышала нулевую отметку, да и сам "снег", как ни странно, был теплым - любопытство заставило меня присесть на корточки и погрузить в него пальцы. - Опять ты все вокруг щупаешь, чудище! - буркнул Мелифаро. - А если бы оно обожгло тебе руки? - И настороженно спросил: - Или это тоже кусочек того Мира, где ты родился? - Вряд ли, - вздохнул я. - В моем Мире всего одна луна, да и снег у нас холодный, а тут... какая-то манная каша, честное слово! - Что за каша такая? - без особого любопытства поинтересовался Мелифаро. - Лучше тебе этого не знать! - усмехнулся я. Посмотрел на его сердитую рожу и великодушно расстался с очередной маленькой тайной: - Это довольно сытно, но не слишком вкусно. - А-а... - разочарованно протянул он. - Ну что, пойдем понемногу? Только я тебя умоляю: веди себя осторожнее, ладно? Все-таки я не Джуффин и даже не Лонки-Ломки с его всемогущими ручками: если случится какая-нибудь пакость, вся надежда на тебя! - Угу, - многообещающе хмыкнул я. Признаться, я полагал, что теперь-то уж научен горьким опытом и готов к любым неожиданностям. К чему я не был готов, так это к полному отсутствию событий. Мы с Мелифаро брели по пустынной местности, оставляя глубокие следы на мягкой поверхности теплого снега. Впереди, до самого горизонта, не было ничего, кроме пространства, заполненного все той же "манной кашей". Мы понемногу привыкли к мысли, что никто не собирается нападать на нас из-за угла (благо никаких углов здесь не было), и расслабились. Первые полчаса мы вспоминали свежие анекдоты и веселились от души. Еще час мы старательно делали вид, что продолжаем веселиться. Потом - натужно пытались делать вид. Потом махнули на все рукой и честно признались друг другу, что смертельно устали мерить шагами эту бессмысленную бесконечность. Больше всего на свете мы оба хотели прилечь или хотя бы с комфортом посидеть, вытянув ноги, расслабив спины. Перекусить, в конце концов. - Попробуем разгрести это белое дерьмо? - нерешительно предложил Мелифаро. - Не садиться же прямо в него... И мы попробовали. За четверть часа нам удалось расчистить довольно большой участок: вполне достаточно, чтобы растянуться во весь рост. Земля под "манной кашей" оказалась скользкой и прохладной, как глина. - Хорошо дружить с великими колдунами вроде тебя, чудовище! - бодро заявил Мелифаро. - Сейчас ты сунешь свою загребущую лапу в Щель между Мирами и извлечешь оттуда кучу теплых одеял и вкусной еды. И возможно, после этого жизнь перестанет казаться мне неудавшейся шуткой необразованного идиота! - Сначала обратись к своему сердцу и спроси его: достоин ли ты получать блага из рук человека, которого то и дело обзываешь чудовищем? - добродушно проворчал я. - Оно говорит, что достоин! - торжественно сообщил Мелифаро после секундной паузы. - Экое глупое у тебя сердце, о юноша! - усмехнулся я. Спрятал руку под полой Мантии Смерти и приступил к обычной процедуре проникновения в Щель между Мирами, которая уже давно стала для меня самым надежным источником всяческих жизненных благ. Грешные Магистры! У меня ничего не получилось, ни-че-го-шень-ки! Можно было подумать, что всемогущий сэр Маба Калох никогда не обучал меня этому в высшей степени полезному фокусу[15], так что тысячи сигарет, сотни чашек с кофе, десятки теплых одеял и несколько тонн провизии, извлеченные мною из небытия за последние годы, были чистой воды наваждением. Холодок паники медленно поднимался по позвоночнику. Я спрятал руку понадежнее, пытаясь уговорить себя, что ничего страшного не случилось, просто я обнаглел, обленился и стал проделывать эту процедуру слишком уж небрежно, так что теперь надо собраться, сосредоточиться, и все пойдет как по маслу. Разумеется, в глубине души я уже знал, что ничего не выйдет, но предпринял не меньше дюжины героических попыток, прежде чем окончательно сдался на милость этого прискорбного знания. Мелифаро с тревогой наблюдал за моими мучениями. - Ничего не получается? - наконец деловито осведомился он. - Плохи наши дела! Вообще-то, мы должны были предвидеть, что именно так все и будет. А мы, болваны, отправились в Лабиринт Мнина, как на загородную прогулку, даже водой не запаслись! И Джуффин хорош: уж он-то мог бы догадаться! - Ну, не знаю... - Я сердито пожал плечами. - Вообще-то, нелегко было предусмотреть такую пакость: до сих пор мне было по фигу, где ворожить - хоть в Доме у Моста, хоть в заколоченной уборной на окраине иного Мира! - Боюсь, в этом проклятом местечке имеет значение только одно: капризы Его Величества Мнина! - зло сказал Мелифаро. - Теперь я понимаю, что наш легендарный король с детства был склонен к пакостным шуткам. Интересно, а хвосты кошкам он тоже любил отрывать? - Какая разница? - устало вздохнул я. - Чего-чего, а хвостов у нас с тобой, хвала Магистрам, нет. Хуже другое: еды, одеял и прочих благ цивилизации у нас тоже нет. Только эта грешная белая каша, будь она неладна! Вряд ли она съедобная... Зато ее много: до самого горизонта. Что делать будем? - Терпеть, - с нехарактерным для него спокойствием прирожденного философа ответствовал мой замечательный друг. - И надеяться, что этот неуютный лоскут вселенной скоро уступит место иному, где будет можно хоть черствую булку украсть, в случае чего. Поэтому рассиживаться, пожалуй, не стоит. Надо идти дальше. - Как скажешь, - вздохнул я. - Все равно - какой, к черту, отдых без хорошего одеяла?! - И без жареной индюшачьей ножки! - мечтательно добавил Мелифаро. - Подумать только: я не стал ее есть перед уходом, потому что этот неугомонный тип, наш шеф, требовал, чтобы я сломя голову мчался в Дом у Моста. Ну я и подорвался, как укушенный, - будто первый год его знаю... - Голову-то хоть не "сломил"? - сочувственно спросил я. - Не дождешься! - гордо заявил он. И мы пошли дальше. Теперь путешествие протекало в полном молчании: особых поводов для оптимизма у нас пока не было, а натужно скалиться и делать вид, что все в полном порядке, не хотелось. Еще часа через два мы оба окончательно осознали кошмарную нелепость ситуации: белая пустыня не собиралась баловать наши взоры переменчивостью ландшафта, а ничего, напоминающего дверь в иной Мир, в окрестностях не обнаруживалось. Мы здорово смахивали на идиотов, отправившихся штурмовать Северный Полюс без снаряжения и провизии. Хорошо хоть, что холодно здесь не было, скорее уж наоборот: жарковато. В конце концов, я даже изрядно вспотел, хотя наша прогулка была не ахти каким спортивным подвигом. - Что-то жарко становится. - Мелифаро замедлил шаг и внимательно посмотрел на меня. - Ты заметил, Макс? - Да, - вздохнул я. - И хуже всего, что теперь хочется не есть, а пить. Голод можно терпеть сколько угодно, у меня в этой области богатейший опыт, но вот жажду... - Хуже всего даже не это, - каким-то незнакомым, чужим голосом перебил меня он. - Близится рассвет. - Правда? - Только сейчас я увидел, что полоса неба над самым горизонтом стала немного светлее. - И что? Какая разница? - Хорошо все-таки быть полным кретином! - завистливо сказал Мелифаро. - Ты еще не понял? Становится жарко потому, что близится рассвет. А теперь представь себе, какой ад здесь будет, когда наступит утро! - Думаешь? - недоверчиво переспросил я. - Уверен, - печально подтвердил Мелифаро. - Не забывай: все-таки я сын знаменитого путешественника, и отец не поленился заблаговременно набить мою голову всякими полезными знаниями о законах природы! - Ну, это ничего не значит: между Мирами-то сэр Манга отродясь не путешествовал, - неуверенно возразил я. - Не будем спорить, - пожал плечами Мелифаро. - Мне бы очень хотелось, чтобы твой дурацкий оптимизм оказался высшей мудростью, а я - последним идиотом. Но... Ладно, чего гадать! Увидим. К сожалению, в его правоте нам пришлось убедиться еще до рассвета. Когда полоса над горизонтом окончательно побелела, мы обливались потом и волокли за собой свои лоохи только потому, что вовремя поняли: нет никаких гарантий, что следующий мир, в который мы попадем, не окажется царством вечного холода. А первые лучи голубовато-белого солнца обожгли наши лица, как пчелиные укусы. - Грешные Магистры! - с отчаянием простонал Мелифаро. - Ну и влипли мы с тобой, дружище! - Это правда, - тихо ответил я и удивился собственному равнодушию: почему-то мне не было страшно, мне даже не было жаль себя. Наверное, я просто не мог поверить, что все это происходит на самом деле. Даже человек, увлекшийся компьютерной игрой, на моем месте сейчас нервно ерзал бы на стуле, а я оставался спокойным, как труп на пороге крематория. - Мы изжаримся заживо, Макс! - Мелифаро схватил меня за плечи и встряхнул. Моя голова дернулась, словно принадлежала не мне, а тряпичной кукле. - Ну, изжаримся, наверное, - вяло подтвердил я. - И что? Ответом на этот сакраментальный вопрос оказалась хорошая плюха. Сбылась многолетняя мечта сэра Мелифаро дать мне по морде: достойный предлог нашелся наконец-то! Но я не рассердился и не обиделся, я понял: парень решил, будто я нахожусь в глубоком шоке, и решил привести меня в чувство. Теперь он смотрел на меня с надеждой. Уверен: если бы я закатил хорошую истерику, мой друг был бы счастлив. Но я не мог доставить ему такого удовольствия, по крайней мере, пока. - Не надо драться, дружище,- мягко сказал я, внутренне (где-то далеко "за кулисами" сознания) ужасаясь собственному противоестественному спокойствию. - Это ничего не изменит. А если ты считаешь своим долгом привести меня в порядок, имей в виду: я и так в порядке. Вообще-то, если кто-то из нас двоих и нуждался в спасительной оплеухе, так это сам Мелифаро. Он был бледен как смерть, несмотря на жару. Даже багровые пятна первых солнечных ожогов не могли скрыть опасную алебастровую белизну его напряженных скул. - Сядь, - тихо, но жестко потребовал я. Удивительное дело, но парень послушно последовал моему указанию и опустился прямо в горячую белую гущу, покрывавшую эту неуютную землю. Впрочем, я сам себя не узнавал: ни одна из многочисленных ипостасей более-менее знакомого мне Макса не принимала участия в происходящем. Можно сказать, что я действовал и говорил на автопилоте, причем даже "автопилот" был новый, какой-то незнакомой мне системы... - Не нужно бояться, - все так же спокойно и отстраненно сказал я ему. - Возможно, мы действительно изжаримся в течение ближайшего получаса. Скорее всего, к тому идет. Но здесь, в Лабиринте Мнина, смерть не имеет такого большого значения, как в обычной жизни. Думаешь, мы остались живы после того, как на нас рухнула та кошмарная жаба? - Вряд ли, - едва слышно ответил он, судорожно облизывая губы пересохшим языком. Я и сам страдал от ядовитой соленой горечи, переполнившей мой рот, но отрешенно думал: "И это пройдет", - словно без конца перечитывал надпись на знаменитом перстне царя Соломона... нет, даже не так: словно я сам был этой надписью! - Вспомни: мы умерли в одном Мире, а очнулись в другом. А потом открыли дверь и снова оказались в каком-то ином месте. - Я сел на корточки рядом со стонущим Мелифаро и положил руку ему на плечо. - Смерть здесь - всего лишь еще одна дверь. Просто переход из одного коридора в другой, только и всего. - Смотри, второе солнце восходит, - хрипло сказал Мелифаро, указывая на ослепительное зарево над горизонтом. - Если их тут столько же, сколько лун... Впрочем, какая разница: вряд ли мы доживем хотя бы до третьего! И не надо: слишком уж все это больно... Слушай, Макс, если все обстоит так, как ты говоришь, - зачем мучиться? Просто убей меня. Ну, я имею в виду: плюнь в меня своим знаменитым ядом. И себя как-нибудь убей - все лучше, чем жариться заживо! Будем надеяться, что мы оживем в более приятном месте... Я покачал головой: - Этого нельзя делать, дружище. - Почему? - Теперь в его до неузнаваемости изменившемся голосе отчетливо звучали истерические нотки. - Почему мы должны терпеть этот ужас, если единственное, что нам нужно сделать, - умереть, причем как можно скорее?! - Сам подумай: я-то настоящий, - тихо возразил я. - И ты тоже. А Лабиринт, как бы кошмарны ни были его проявления, соткан из паутины иллюзий, поэтому все, что здесь происходит, - не в счет. Смерть невзаправду - ты в детстве никогда не играл в войну? Нет? Ну ладно, все равно ты понимаешь, о чем я говорю, правда? - Он неуверенно кивнул, и я продолжил: - Но если я убью тебя или ты меня... Боюсь, что тогда смерть будет настоящей! - А, мне уже все равно, - едва слышно прошептал Мелифаро. По его обожженным щекам катились слезы, и я здорово подозревал, что и сам выгляжу ничуть не лучше. - Настоящая, не настоящая, лишь бы все кончилось! Этот жар, Макс... Я всегда больше всего на свете боялся ожогов, а теперь все мое тело - один сплошной ожог. И воздух такой горячий, им уже почти невозможно дышать... - Это как раз обнадеживает, - спокойно сказал я. - Будем молить небо, чтобы воздух этого проклятого места как можно скорее оказался непригоден для дыхания: такая разновидность смерти куда менее мучительна. Мелифаро уже ничего не говорил, только стонал, тихо и обреченно, как умирающий ребенок. Я и сам не знал, как мне-то удается нормально функционировать, почти не обращая внимания на жгучую боль: я ощущал ее и в то же время стоял как бы немного в стороне от собственного страдающего тела, наблюдая за его мучениями с хладнокровным сочувствием дальнего родственника. Я как следует встряхнул своего друга; смесь стона и рева, сорвавшаяся с его обожженных губ, не произвела на меня решительно никакого впечатления. - Ты же Страж, парень! - проорал я в его ухо, уже изуродованное волдырями ожогов. - Тебе самой природой даровано находиться между тем и этим. Отойди в сторону! Это не твоя боль! Это вообще не боль - ее нет! Есть только дурацкая игра старого коала Мнина, очень похожая на правду, но всего лишь игра. Все понарошку, понимаешь? - Все, Макс, я понял, не ори, - неожиданно ровным и спокойным голосом ответил он. - Уже все в порядке. Спасибо, что напомнил. А теперь перестань меня трясти, а то я вернусь обратно к тому бедняге Мелифаро, которому все еще больно... - У тебя получилось! - восхищенно сказал я, отползая немного назад. - У тебя все получилось, дружище, ты отошел в сторону от своей боли! - Да, получилось, - все так же отрешенно согласился он. - Только не надо так радоваться. Не повторяй мою ошибку, не поддавайся эмоциям: они уведут тебя обратно к реальности. А к ней лучше не возвращаться, по крайней мере, пока. Я хотел сказать Мелифаро, что он молодец и теперь все будет в порядке, но вдруг понял, что больше не могу говорить, только хрипеть что-то невнятное: мои губы обуглились, а язык распух, да и обезвоженная гортань утратила способность издавать звуки. К счастью, это больше не имело значения: страдать вместе с моим медленно сгорающим телом было некому... Мы еще долго сидели (или лежали? - не помню!) рядом, в мелком океане пузырящейся белой жижи. И наши ослепшие от жара глаза видели восход третьего солнца, больше похожего на неправдоподобно огромную звезду, смертоносные лучи которой переливались всеми оттенками синего цвета. К тому времени мы уже были мертвы, и все же наши глаза видели этот ужасающий рассвет, и мы оба запомнили его навсегда. Порой мне кажется, что он все еще продолжается - и не где-то в далеком пылающем мире, а в темноте под моими закрытыми веками, ультрамариновая звезда медленно, но непреклонно, как упрямая черепаха, ползет и ползет к зениту, пока я ворочаюсь с боку на бок, стараясь заснуть... - Макс, ты уже оклемался? - Мелифаро, веселый и жизнерадостный, даже удивительным образом помолодевший, тряс меня за плечи. Следов от ожогов на его счастливой роже не было и в помине. Я еще не успел определить, как я себя чувствую, а он уже сунул мне под нос кувшин с каким-то прохладным кисловатым напитком. Сделав несколько глотков, я понял, что жизнь продолжается, а отпив еще немного, окончательно решил, что это мне скорее нравится, чем нет. - Выглядишь ты премерзко, чудовище! - сочувственно сообщил Мелифаро. - Но улыбаешься душевно, а это самое главное. - Так-таки "премерзко"! - недоверчиво откликнулся я. И тут же испуганно спросил: - А что, моя физиономия хранит следы адского пламени? Ты-то все еще вполне красавчик! - Как всегда! - гордо ответствовал он. И успокаивающе добавил: - Не переживай, Макс, - никаких следов пламени и прочей дряни. Просто вид у тебя весьма потасканный, словно ты полгода из Квартала Свиданий не вылезал, а так все в порядке... - Ну, это еще куда ни шло, - успокоился я. - Потасканность - явление преходящее, в отличие от боевых шрамов... - Ну это у кого как! - фыркнул мой друг. - А, кстати, куда мы на сей раз попали? - с любопытством спросил я. - Ты уже разобрался? - Ну, как тебе сказать, - он неуверенно пожал плечами. - Помещение какое-то. Вроде кухня. А может, и не кухня. Но здесь есть еда и питье, это точно. Как тебе, кстати, это пойло? По-моему, грандиозно! - Особенно по сравнению с полным отсутствием какой бы то ни было жидкости, - снисходительно согласился я. - А одежды здесь, часом, нет? Потому что нас сейчас даже Коба в свою команду портовых нищих не принял бы: чтобы не позорили его братство в глазах приличных людей... С одеждой у нас действительно было худо. Наши тела вышли из недавней передряги без малейшего ущерба, но вот лоохи были заляпаны проклятой белой кашей. В подсохшем состоянии она напоминала низкокачественный каучук и превращала одежду в неопрятные лохмотья, непригодные даже для мытья пола. - Одежды здесь нет, - вздохнул Мелифаро. - Это было первое, о чем я подумал, когда увидел, во что мы превратились... Зато на окнах есть занавески. Из них можно соорудить что-то вроде лоохи, я уже нашел неплохой нож и прикинул, где надо сделать прорези... Я критически оглядел занавески. В их пользу говорил тот факт, что ткань была плотная и в то же время мягкая. Я сразу понял, что, завернувшись в такую материю, можно чувствовать себя вполне комфортно. Существенным минусом являлась расцветка, которая наверняка сразу пленила сэра Мелифаро: белая ткань была испещрена яркими красными, желтыми и оранжевыми цветами, на мой вкус, чересчур уж жизнеутверждающими. Но выбора не было, и я обреченно кивнул: - Действуй, дружище! Уверен, что мы оба будем похожи на идиотов, но лучше быть одетыми идиотами, чем голыми... Не завидую я хозяевам этого дома, однако! Я бы взбесился, если бы обнаружил на своей кухне двух подозрительных типов, пытающихся превратить мои занавески в парадные костюмы! - Тьфу ты, Макс! Не накличь беду! - в сердцах сказал Мелифаро. - Только объяснений с хозяевами этой кухни нам не хватало! А вдруг они шестирукие клыкастые великаны? - Великаны - вряд ли, судя по размерам кувшина, - рассудительно возразил я, оглядываясь по сторонам. Помещение было заставлено странными предметами, по большей части совершенно, на мой взгляд, нефункциональными. Человек вроде меня, немного знакомый с авангардными течениями в дизайне интерьеров, вполне мог допустить, что это и есть мебель. Но даже мне пришлось сделать над собой некоторое усилие, чтобы счесть неправильной формы тетраэдры с усеченными вершинами - стульями, а большой вогнутый овал в дальнем углу помещения - столом. Кстати, посуда на этом сооружении стояла вопреки всем известным мне физическим законам: ровно, как на прямой поверхности. - Да, не великаны, - согласился Мелифаро. - Но шестирукие и клыкастые - вполне возможно. - Ты просто мысли мои читаешь! - признал я. - Ну их к Темным Магистрам, - Мелифаро решительно отмахнулся от потенциальной проблемы. - Будем надеяться, что никто не придет. А придут - что ж, все-таки мы с тобой не беспомощные воришки, как-нибудь да отобьемся! Кстати, о воровстве: ты жрать-то хочешь, чудовище? Пока ты валялся без сознания, я нашел здесь продукты питания: с виду странные, но вполне съедобные. Во всяком случае, я пока жив. - И где они, твои хваленые продукты питания? - с энтузиазмом спросил я. - В мисках, установленных на неровной поверхности, каковая, очевидно, является столом, - охотно объяснил он. - Я ел то, что находится в желтой, и еще попробовал какую-то траву из голубой. Полагаю, хозяева этого дома считают ее салатом. Но как раз трава мне не очень понравилась... - Ясно, - кивнул я. - Сейчас выявим мои предпочтения. Содержимое желтой миски на вид и на ощупь напоминало рахат-лукум, по вкусу же походило на тушеное мясо. Гастрономические особенности раскритикованного салата тоже не вызывали особых нареканий - во всяком случае, мой недавно вернувшийся к жизни организм остался им доволен. - Какая прелесть! - умилился Мелифаро, вручая мне изуродованную занавеску, которой, увы, так и не удалось превратиться в нормальное человеческое лоохи - разве что в довольно злую пародию на эту разновидность одежды. - Старый добрый сэр Макс, сытый и довольный, как самый толстый кот с богатой фермы! Впрочем, прежде чем бежать на свидание, тебе все же придется как следует отоспаться, бедняга: вид у тебя что-то... - Дался тебе мой вид! - возмутился я. - А как еще должен выглядеть нормальный живой человек после таких приключений?! - Тоже верно, - сочувственно вздохнул он. Впрочем, сам Мелифаро выглядел просто великолепно: таким красавчиком он на моей памяти не был даже после продолжительного отпуска. Мы нарядились в цветастые "тоги", а потом ржали, как ненормальные, невежливо тыча друг в друга перстами. Вид у нас действительно был такой нелепый - дальше некуда. К тому же нам позарез требовалась разрядка, и мы ее себе устроили, по полной программе! К счастью, хозяева сюрреалистической кухни так и не появились - то ли их просто случайно не было дома, то ли создатель Лабиринта, Король Мнин, предпочитал играть со своими гостями как сытый кот с мышью, и нам полагалась законная передышка после каждой передряги. Так или иначе, но оторжавшись вволю, мы с Мелифаро устроили небольшой военный совет, в ходе которого было принято не слишком оригинальное решение: запастись провизией и упрямо переть дальше, не разбирая дороги. С другой стороны - а что нам еще оставалось?! - Грешные Магистры, лишь бы жарко больше не было! - прочувствованно сказал Мелифаро, когда я взялся за дверную ручку. Жарко там не было. И вообще никакими неприятностями вроде бы не пахло: мы оказались в просторном светлом вестибюле, одна из стен которого была стеклянной, а другая - зеркальной. Из огромного окна открывался замечательный вид на улицу. Вполне обычная, симпатичная улица: густые деревья, щедро забрызганные солнечным светом, тротуар, выложенный аккуратной розовой плиткой. Толстая важная птица, похожая на удачный гибрид голубя и вороны, неторопливо шествовала по каким-то своим птичьим делам. А в зеркале настороженно хмурились мы с Мелифаро, завернутые в нелепые цветастые занавески. Хороши герои, нечего сказать! Я внимательно разглядывал наши отражения: что-то с ними было не так. Странное дело: незнакомый пейзаж за окном взволновал меня куда меньше... И тут до меня наконец-то начало доходить. - Ты тоже заметил? - несчастным голосом сказал Мелифаро. Он уже давно пялился в зеркало, я поначалу даже грешным делом подумал, что он в восторге от нового наряда и собрался было должным образом откомментировать сей прискорбный факт. - До сих пор мы с тобой всегда выглядели ровесниками, правда? - требовательно спросил он. - Меня даже иногда принимали за старшего, а теперь... - А теперь я вполне могу сойти за твоего папашу, - мрачно кивнул я. - За моложавого и бодрого, но вполне папашу... Я здорово постарел, да? - Да, - эхом откликнулся он. - Но не только это. Ты стал старше, а я... Я сейчас выгляжу как в те дни, когда только-только поступил в Королевскую Высокую Школу. И не могу сказать, что меня это радует. Пока-то ничего страшного, но если так будет продолжаться и дальше... Слушай, Макс, по-моему, дело дрянь! Я угрюмо пожал плечами: что уж тут возразишь! Мелифаро тем временем почти испуганно толкнул меня в бок. - Макс, посмотри-ка туда. Со своими рожами потом разберемся! Там та-а-акое! Я послушно обернулся в указанном направлении и подавился собственным удивлением. Дверь, соединявшая вестибюль, в котором мы крутились перед зеркалом, с соседним помещением, приоткрылась от сквозняка, и теперь перед нашими взорами предстало нечто, весьма похожее на парикмахерский салон: зеркальные стены, многочисленные полки с гребнями, щипцами, бигуди и стеклянными флаконами, вот только вместо кресел там стояли топчаны, а фены для сушки волос больше напоминали душевые кабинки. На одном из топчанов лежала женщина, руки, плечи и грудь которой густо поросли темной волнистой, как у овцы, шерстью. Животик, впрочем, был очень даже ничего: плоский и соблазнительно гладкий, а все, что находилось ниже, скрывала длинная цветастая юбка, из-под которой виднелись только острые носки туфель. Возле топчана хлопотал местный цирюльник: обнаженный до пояса мохнатый мужчина - просто снежный человек какой-то! На нем тоже была юбка, белая, с крупными голубыми горошинами, но она едва доходила до колен, открывая нашим взорам крепкие ноги в "гетрах" естественного происхождения и изящных кожаных сандалиях на толстой подошве. Дядя сосредоточенно накручивал на бигуди длинную шерсть, растущую на плечах клиентки. Ее руки уже были покрыты мелкими папильотками, а локоны на груди - щедро смочены каким-то красящим составом. - Пошли отсюда, а? - едва слышным шепотом попросил Мелифаро. Я молча кивнул, и мы устремились к двери, ведущей на улицу. Сейчас у меня было только одно желание: чтобы в том месте, куда мы сейчас попадем, не было никаких обитателей. Все остальное - на усмотрение господина режиссера, будь он неладен! Разумеется, это оказалась совсем не та улица, вид на которую открывался нам из окна. И вообще не улица - пустынное пространство, немного похожее на свалку, которой уже несколько столетий никто не пользуется. Добро пожаловать в новый "тупик" Лабиринта Мнина, дорогие господа туристы! - Грешные Магистры! - в сердцах сказал Мелифаро. - И как тебе понравились эти красавчики? - По большому-то счету, ничего особенного - я пожал плечами. - Мало ли у кого как волосы растут! Когда попадаешь в другой Мир, следует сказать спасибо, если его обитатели хоть немного человекообразны - все не так жутко! - И как они живут, бедняги? - хмыкнул Мелифаро. - Нечего сказать, красавчики! А дамочка эта - просто умора! Мало того, что шерсть на груди растет, так ей еще понадобилось, чтобы по всему телу кудряшки были! - Ну, наверное, у них такая мода, - равнодушно предположил я. - Сам подумай: если бы к нам в Ехо пожаловали чужаки из мира, в котором живут только лысые люди, - какими уродами мы бы им показались! И все эти наши жалкие попытки причесаться, подстричься поприличнее... - Да уж, - хмыкнул он. Немного помолчал и спросил: - Макс, как ты думаешь, куда мы с тобой на этот раз попали? Похоже, заброшенное место. И не очень приветливое... - Приветливых мест здесь, по-моему, просто не бывает! - сердито фыркнул я. - Насколько я могу судить, Его Величество Мнин специализируется исключительно на издевательствах над живыми людьми. Представляю, как были счастливы его подданные, когда он исчез! - Ты бы все-таки не ругал его вслух, - серьезно посоветовал Мелифаро. - А то короли - обидчивый народ, знаешь ли, особенно древние... - Это его проблемы! - буркнул я. - Я тоже обидчивый народ. В глубине души я понимал, что Мелифаро прав, но ничего не мог с собой поделать: я злился. Поскольку у меня не было решительно никакой возможности немедленно свести счеты ни с настоящим виновником наших бед Мнином, ни с Его Величеством Гуригом, которого ни с того ни с сего понесло на поиски приключений, мой гнев постепенно трансформировался в черную меланхолию, тягостную, как затяжная простуда. - Макс, - нерешительно сказал Мелифаро, - а как ты думаешь: мы... ну, то есть наш возраст... - Он будто подавился этим словом и угрюмо умолк, уставившись куда-то вдаль. - Что - наш возраст? - резко спросил я. - Ты имеешь в виду, есть ли от этого лекарство? Стану ли я моложе, а ты - старше, когда мы выберемся отсюда? Не знаю. Сомневаюсь, откровенно говоря. - Вот и я... сомневаюсь, - уныло согласился мой спутник и с неожиданной злостью пнул ногой некий археологический экспонат, очертания которого давным-давно утратили определенность, обычно свойственную предметам любой, пусть даже совершенно чужой, материальной культуры. - И вообще, - неохотно добавил он, - ты еще веришь, что мы сможем вернуться? Я что-то не очень: Лабиринт - он и есть лабиринт. А мы - два идиота. Короля еще искать собирались... - До сих пор я всегда как-то выкручивался, - вздохнул я. - В последнее мгновение великодушная судьба всегда вытаскивала меня из любой передряги, словно моя жизнь - и не жизнь вовсе, а просто увлекательная сказка с непременным благополучным финалом в конце каждой главы... Ладно, поживем - увидим. Что еще я могу тебе сказать, дружище?.. И вообще, уж ты-то точно зря паникуешь: стать старше - дело наживное, это у всех получается, причем без особых усилий. А вот я, кажется, влип. - Понимаешь, - тихо сказал Мелифаро, - у меня такое ощущение, что не только наши лица меняются, вот что паршиво. Не знаю, что с тобой происходит, тебе виднее. Но я чувствую, что становлюсь... как бы это сказать? - глупее, что ли. Я только что понял, что забыл многое, чему успел научиться за годы службы в Тайном Сыске. Совсем забыл, как отрезало. Осталось только смутное воспоминание, что раньше я знал кучу полезных вещей... И еще меня покидает уверенность в себе. И еще... Знаешь, чего мне сейчас хочется больше всего на свете? - Я вопросительно поднял брови, и он смущенно буркнул: - Мне хочется напиться и расколотить все окна в каком-нибудь переулке. И уснуть счастливым. Вот так, Макс. Пока я еще могу держать себя в руках, хотя это очень трудно и неприятно. - Напиться и расколотить пару окон и я не прочь, - подмигнул ему я. - Проблема в том, что я понимаю: это непрактично. Стариковская мудрость, да? - Будем надеяться, что не старческий маразм! - неожиданно звонко хихикнул Мелифаро и тут же виновато на меня покосился: - Только не обижайся, Макс: что-то меня заносит! - Обижаться буду, когда маразм начнется, - спокойно сказал я. - Обижаться - занятие еще более непрактичное, чем битье окон. - Мне почему-то не по себе, когда ты произносишь это слово - "непрактично", - вздохнул Мелифаро. - Нервы шалят... - Еще бы они не шалили, - сочувственно согласился я. - В последнее время мы с тобой слишком часто умираем - какие уж тут, к Темным Магистрам, нервы! - Вот оно! - изумленно сказал Мелифаро. Даже по лбу себя, кажется, стукнул от избытка эмоций. - Вот в чем дело! - И в чем же дело? - снисходительно осведомился я. - Одари сокровищами своей лучезарной мудрости усталого старика. Я хотел его насмешить, но парень аж взвился. - Думаешь, мне в голову уже не может прийти ничего путного?! Ну и ладно! И думай себе что хочешь. Не буду ничего говорить. - Глупости какие, - устало вздохнул я. - Мел, если ты сделал какое-нибудь великое открытие, будь добр, изложи его по-человечески, не становясь в позу непризнанного гения, ладно? И так проблем хватает. - Извини, - смущенно сказал он. - Сам не знаю, что на меня нашло. Говорю же тебе: я глупею на глазах!.. Просто у тебя был такой снисходительный, царственный вид - точь-в-точь мой профессор математики, даже физиономия похожа... А теперь слушай: я почти уверен, что ты становишься старше не постепенно, а рывками. Всякий раз после того, как мы умираем, а потом оживаем. Помнишь, когда мы приходили в себя - сначала в музее, а потом в этом странном месте, которое, к счастью, оказалось кухней, - я все время нудил, что ты отвратительно выглядишь. А ты в ответ отвешивал мне саркастические комплименты. Вернее, я думал, что это комплименты, а на самом деле ты говорил чистую правду... в каком-то смысле. Только я выглядел не "лучше", а моложе, вот и все. - Наверное, ты прав, - задумчиво согласился я. - По этой жуткой манной каше мы часов двадцать брели, и моложе ты не стал, это точно! Да и сейчас вроде как не меняешься... - И ты ни капельки не меняешься, это точно! - с энтузиазмом заверил меня он. И с комичной гордостью юного скаута добавил: - Я, между прочим, очень наблюдательный! - Кто же спорит? - печально усмехнулся я. - Ох, как бы там ни было, но отсюда надо выбираться. - Унылое местечко. Убивать нас, хвала Магистрам, вроде никто не собирается, но обстановка не радует глаз. - Вообще-то, от добра добра не ищут, - буркнул Мелифаро. - Еще попадем снова на какую-нибудь сковородку... Бр-р-р-р! - Готов спорить, что Лабиринт разнообразен, - вздохнул я. - И мы будем наслаждаться его разнообразием... до последней капли крови! От добра добра не ищут, согласен, но здесь, по-моему, нет никого намека на это самое "добро". - Ну-у-у... - нерешительно протянул он, потом отчаянно махнул рукой: - Ладно. Только на этом пустыре нет ничего похожего на дверь. Что будем делать? Ритуальные самоубийства, насколько я понимаю, не наш стиль? - Еще чего не хватало! - возмутился я. - Ладно, есть у меня на сей счет одна идея. Дурацкая, правда... - А у тебя других и не бывает! - оживился Мелифаро. Я скорчил зверскую рожу, выдержал эффектную паузу (Станиславский мог бы мной гордиться) и наконец ехидно спросил: - Можно продолжать? - Валяй, - великодушно согласился мой друг. - Дурацкая идея - это гораздо лучше, чем совсем никакой. - То-то же! - снисходительно сказал я. - Так вот: поскольку дверей здесь нет и не предвидится, мы должны сделать их сами. - Как это? - опешил Мелифаро. - Как, как... Ручками. - Я демонстративно сунул ему под нос собственные верхние конечности, увы, не слишком похожие на мозолистые руки опытного мастерового, каковым я, собственно говоря, никогда и не был. - Лапками своими передними, неумелыми. Тяп, тяп - что-нибудь да натяпаем... Ну, с маникюром у нас, конечно, потом долго будут проблемы, но не станем мелочиться. Однова живем! - Ты с какой радости так развеселился? - опешил Мелифаро. - Ни с какой, - честно ответил я. - Просто понял, что если немедленно не развеселюсь как следует, сойду с ума. И, чего доброго, повешусь на первом попавшемся суку. А это, сам понимаешь, пошло. Вот я и стараюсь. И тебе советую. Все уже так хреново, что хуже быть не может. Следовательно, может быть только лучше. Логично? - Логично, - растерянно подтвердил он. И осторожно уточнил: - А из чего мы будем мастерить эту самую дверь? Как ты себе это представляешь? - Из подручных материалов, - легкомысленно отмахнулся я. - Из хлама, который валяется у нас под ногами. Мне кажется, что качественной работы от нас никто не ждет. Достаточно построить некое подобие дверного проема. Стена, по-моему, не требуется... по крайней мере, я здорово на это надеюсь. Но если в итоге выяснится, что я дурак и стена все-таки нужна - что ж, будем строить стену. Все лучше, чем бродить по этой помойке и ждать, когда какая-нибудь местная пакость нас убьет. - Резонно, - неохотно согласился Мелифаро. "Дверь" мы все-таки построили. Вернее, не дверь, а некое подобие кособокой арки. Работа отняла у нас чуть ли не полдюжины часов и жалкие остатки сил, но в финале, жадно поглощая плоды своего давешнего мародерства на чужой кухне, мы чувствовали себя почти счастливыми: физическая усталость - отличный способ забыть о проблемах. Я ядовито обозвал наше грандиозное сооружение "Золотыми воротами": более омерзительной постройки я в жизни не видел... и более комичной, пожалуй, тоже. На ее вершине распоясавшийся под влиянием благотворного воздействия физического труда Мелифаро водрузил здоровенную фиговину из желтого металла - не потому, что она была необходимым элементом конструкции, а "для красоты". Сие произведение рук нечеловеческих было преисполнено совершенно неземного смысла: оно смутно походило на эскиз унитаза кисти какого-нибудь радикального кубиста, и ни на что больше. Младших братьев фиговины (всевозможный желтый металлический лом, каковой, скорее всего, действительно был золотом) мы с энтузиазмом распределили по всей поверхности конструкции, так что наши "врата в бесконечность" были способны свести с ума целую гвардию Смоков и Малышей. На моей далекой родине наши "Золотые ворота" могли бы обеспечить нам с Мелифаро устойчивую репутацию очень крутых скульпторов-авангардистов - думаю, этим все сказано. Самое удивительное, что это сработало. Если честно, я не слишком доверяю собственным идеям: сколь бы хороши они ни были, в глубине души я всегда опасаюсь, что ничего не получится. А уж что касается нашей постройки - ха! Одного взгляда на нее было достаточно, чтобы окончательно разувериться в успехе мероприятия. Тем не менее стоило нам шагнуть под эту чудовищную арку, и пустынная помойка навсегда стала страницей истории наших скитаний. Не самой худшей страницей, кстати. По крайней мере, на этом участке Лабиринта мы твердо усвоили нехитрое, но очень полезное в данных обстоятельствах правило: если поблизости нет выхода, следует создать его самостоятельно, из подручных материалов. Разумеется, мы шагнули в проем, трогательно держась за руки: больше всего на свете мы с Мелифаро боялись потеряться. Мысль о том, что хитроумный Лабиринт может раскидать нас по разным Мирам, сводила с ума, поэтому пальцы Мелифаро оставили на моей руке настоящие синяки; подозреваю, что и я сам держался за его лапу несколько крепче, чем необходимо. Там, куда мы попали, нас ждал уютный домашний полумрак, пахучая благость свежевымытого деревянного пола и пестрый переполох оконных занавесок. В уютном кресле-качалке сидела необычайно колоритная старушенция: ее всклокоченные седые кудри, ястребиный нос и ярко-алая пародия на кимоно произвели на меня глубочайшее впечатление ("Баба-яга какая-то! - ошалело подумал я. - Ну все, ща она нас жарить будет!"), но ее светлые глаза лучились спокойствием, тонкие губы медленно раздвинулись в снисходительной улыбке, а худые смуглые руки медленно сложились в приветственном жесте. - Некоторые гости бывают подобны ветру: они врываются в дом внезапно и внезапно исчезают, не дав себе труд полюбопытствовать, куда их занесло, и не обременяя себя необходимостью запечатлеться в моей памяти. Вы из таких, ведь верно? - Ее голос оказался на удивление звонким и чистым, такие голоса иногда бывают у старых актрис: с возрастом они становятся все лучше, приобретая силу и глубину. - А иные гости бывают подобны сору, который приносит ветер: они остаются надолго, путаются под ногами, но, подобно прирученным пеу, позволяют себя кормить, а иногда и гладить... О, такой гость может долго проваляться в каком-нибудь дальнем углу вашей судьбы, избавиться от него так же тяжко, как навести порядок в прабабкиной кладовой! - Она неожиданно звонко расхохоталась и указала на неумело, но старательно нарисованный портрет хмурого рыжего мужчины, висящий в проеме между окнами. - Однажды южный ветер даже принес мне мужа, - доверительно сообщила она и тут же озабоченно нахмурилась: - Или то был западный ветер? - Вам виднее, - вежливо сказал я. - Это ведь ваш муж... - Был мой, стал чужой. Был чужой, стал ничей, - нараспев протянула она. И строго добавила: - Когда старой Герде говорят "вы", она начинает думать, что кроме нее в доме есть еще одна Герда, и отправляется на поиски. Больше не делай такой ошибки, гость. Я держу старую Герду на привязи. Но если она сорвется с цепи, некому будет приготовить вам ужин. Старая Герда не дура хлебнуть полынной настойки, но разлить ее по стаканам - это все, на что она способна. Мы с Мелифаро озадаченно переглянулись. Поскольку в помещении не было никого, кроме нашей собеседницы, следовало полагать, что "старая Герда" - это она и есть. "Раздвоение личности, - подумал я. - Доктор Джекил и мистер Хайд местного посола, только и всего. Что ж, ничего страшного... по крайней мере, если эта эксцентричная пожилая леди будет держать себя в руках. Тем более что жениться на ней мы вроде как не собираемся, и вообще, нам, кажется, пора топать дальше..." - Что переполошились, светлячки заблудшие? И теперь хотите уйти без ужина? - рассмеялась старуха. - Не советую: готовлю я хорошо, старая Герда пока на цепи, а самый дорогой гость - тот, который зашел ненадолго, скоро уйдет и никогда не вернется. Значит, сегодня вы мои самые дорогие гости. Оставайтесь, мальчики. У меня найдется для вас не только еда, но и сок пыльной полыни, от которого кружится голова и молодеет сердце, и тайная кровь юных роз, после которой почесать спину приятнее, чем провести ночь с красавицей, и даже, - тут она перешла на доверительный шепот, словно нас кто-то мог подслушать, - веселящее тело семя дракона, который снился моему бывшему мужу каждую ночь. Ха! Ради этого я и спала с ним в одной кровати сорок лет кряду: если спишь с кем-то так долго, сны становятся общими, а уж я-то знаю, как следует поступать с драконами, привидевшимися тебе во сне! Я не стал выяснять пикантные подробности: у меня и так голова кругом шла, даже "сок пыльной полыни" не требовался. Мелифаро вопросительно посмотрел на меня: - Может, и правда задержимся ненадолго? Я бы не прочь развеселить свое тело. Что-то оно у меня в последнее время такое печальное! - Хочешь - значит, задержимся. Кто бы сомневался, что ты не упустишь возможность хлебнуть этой самой "тайной крови юных роз", а потом хорошенько почесать свою спину, - фыркнул я. И галантно поклонился старой ведьме: - Мы будем счастливы воспользоваться твоим гостеприимством. Спасибо. Каким именем тебя называть? - Не надо никакого имени, - печально улыбнулась она. - Говори просто: "Эй, ты!" - я не обижусь. И мне ваших имен лучше не слышать: люди, чьи имена я знаю, приобретают надо мной странную власть... - Все шиворот-навыворот! - растерянно сказал я. - Там, где я родился, некоторые считают, будто знать чье-то имя - значит получить преимущество, а послушать тебя - выходит, все наоборот... Впрочем, как скажешь, так и будет. - Ну, раз ты такой покладистый, помоги мне приготовить ужин, - добродушно рассмеялась наша хозяйка. Я виновато помотал головой: - Если для этого требуется идти на кухню, ничего не выйдет. Любая дверь для нас... - Да знаю я, знаю, - нетерпеливо перебила она. - Стоит вам открыть дверь - только я вас и видела! Сколько уж у меня таких, как вы, перебывало, шестирукий боббур на пальцах не пересчитает... Да только никуда идти не надо. Мы уже на кухне, разве не заметно? - Величественным жестом художника, решившего познакомить гостей со своим новым произведением, она указала куда-то вправо; послушно последовав взглядом за ее рукой, я обнаружил, что в углу помещения стоит самая настоящая плита, кажется даже, не какая-нибудь, а газовая (в других обстоятельствах я бы удивился, но сейчас не придал наличию газовой плиты в доме старой колдуньи никакого значения - подумаешь!). Стыдно признаться, но я не воспрял духом, узнав, что дежурство по кухне не лежит за гранью возможного. Мне явно недоставало трудового энтузиазма: после наших давешних строительных подвигов хотелось одного: лежать и не двигаться. - Я помогу, - решительно заявил Мелифаро, с упреком взирая на мою кислую физиономию. - Этого парня на кухню вообще пускать нельзя, но раз уж он здесь, пусть сидит смирно и не шевелится. А не то он тебе живо всю посуду перебьет, леди. - Ничего, - храбро сказала она, - посуды у меня в доме немало, для дорогого гостя ничего не жалко! А работа для всех найдется. В итоге беднягу Мелифаро припахали чистить какие-то диковинные овощи, похожие на гибрид ежа и картошки. Моя судьба оказалась милосерднее: меня усадили резать всякую экзотическую растительность для салата - весьма, я вам доложу, медитативное занятие! Я так втянулся, что искренне огорчился, когда обнаружил, что уже измельчил все необходимое. Мелифаро тем временем все еще боролся с "картофельными ежами"; впрочем, его победа тоже была не за горами. Через несколько минут он торжествующе взмахнул здоровенным кухонным ножом и с пафосом водрузил свою последнюю жертву на вершину пирамиды, сложенной из круглых серых сердцевинок этого диковинного овоща. - Молодцы, - в улыбке нашей хозяйки было такое неподдельное восхищение, словно мы только что совершили пару-тройку бессмертных подвигов, как и положено сказочным богатырям. - Редко ко мне заглядывают такие трудолюбивые гости. Я бы и сама справилась, - доверительно сообщила она, - но хороший ужин должен быть приготовлен сообща, это единственное правило кулинарной науки, которому я следую слепо, как закону, не полагаясь на вдохновение... А теперь можете отдохнуть, остальное я и сама сделаю. Вот вам пока угощение, чтобы не заскучали без дела. Она проворно вскарабкалась на деревянный табурет, алое одеяние взметнулось, обнажив худые, но мускулистые, как у бывшей балерины, ноги (все еще весьма привлекательные, если называть вещи своими именами). Привстав на цыпочки, старая леди извлекла из многообещающей темноты какого-то кухонного тайника серую керамическую бутылку. Легко спрыгнула на пол, порылась на полках древнего буфета, достала оттуда два маленьких стаканчика из розового стекла, немного помедлила, махнула рукой и присовокупила к ним третий. - Это и есть та самая "кровь молодых роз"? - с нетерпеливым любопытством подростка, впервые в жизни оказавшегося в борделе, спросил Мелифаро. - Э, нет! Не все сразу, гость! - звонко рассмеялась наша хозяйка. - Это всего лишь полынная настойка. Она слегка опьяняет - не более того. Никто еще не мог упрекнуть меня в том, что я перед ужином предлагаю своим гостям зелье, после которого им станет не до еды! - Вообще-то, для того чтобы забыть о еде, достаточно просто посмотреть на тебя, - галантно сообщил ей Мелифаро. Старуха кокетливо погрозила ему когтистым пальцем, наполнила стаканчики зеленоватой жидкостью, одним глотком разделалась со своей порцией и вернулась к плите. Я с упреком посмотрел на Мелифаро: уж больно его комплимент походил на неприкрытое издевательство. Но тот, судя по всему, и не думал издеваться. Он рассеянно крутил в руках свой стаканчик и с блаженной улыбкой пялился на нашу хозяйку, все еще восхищенно покачивая головой. "Ничего себе! - ошалело подумал я. - Кажется, она ему действительно приглянулась. Вот уж не думал, что парень без ума от старушек! Ну, дела..." "Макс, ты не будешь возражать, если я приударю за нашей хозяйкой? - Мелифаро словно прочитал мои мысли и воспользовался Безмолвной речью, чтобы обсудить сию животрепещущую тему. - Или ты сам собираешься? Не то чтобы я готов уступить, но хотелось бы обойтись без дуэлей..." "Да на здоровье! - растерянно отозвался я. - Только... тебя не смущает, что она тебе в прабабки годится? Или это не имеет значения? Еще один нюанс жизни в вашем Мире, которого я пока не понимаю?" "Макс, не говори ерунду, - миролюбиво огрызнулся мой друг. - Какая разница, сколько даме лет? Особенно если она так замечательно выглядит... Почти девчонка! Впрочем, я рад, что ты не положил на нее глаз. Вопрос закрыт". Он наконец пригубил содержимое своей рюмки, на его лице отразилась целая гамма переживаний: опаска, любопытство и, наконец, одобрительное удивление, плавно переходящее в удовольствие. Я же пытался взять себя в руки: после заявления Мелифаро о внешности нашей хозяйки земля ушла из-под моих ног без всяких настоек. Мы с ним видели ее по-разному, теперь я в этом не сомневался. Не знаю, почему меня это так испугало: собственно говоря, я с самого начала знал, что в Лабиринте Мнина нас не ждет ничего, кроме наваждений. Но ведь до сих пор нам с Мелифаро доставались одни и те же наваждения, а тут... - Лучше выпей, гость. Тебе надо отдохнуть. - Я не заметил, когда старуха успела отойти от плиты и приблизиться ко мне. Ее голос звучал ласково, но глаза были яростными и насмешливыми одновременно - точь-в-точь, как у моего незабвенного шефа, сэра Джуффина Халли, в критические моменты нашей с ним общей трудовой биографии. - На все вопросы существуют ответы, но кто сказал, будто все ответы должны быть известны тебе? - мягко добавила она и вернулась к своим кастрюлькам. Странное дело, но я тут же успокоился - с чего бы?! Послушно пригубил зеленоватую жидкость. Вообще-то, в Мире, где я родился, полынная настойка называется абсентом и славится своим горьким вкусом и разрушительным воздействием, но я решил: была не была! Однова живем, умирать - так с музыкой, где наша не пропадала, и все в таком духе. Напиток, который наша загадочная хозяйка называла "соком пыльной полыни", оказался не горьким, а сладковатым и терпким, как неспелая хурма; впрочем, крепость там тоже имела место и, судя по обжигающему хвосту, влачившемуся за кометой глотка, крепость немалая. - Здорово, да? - заговорщически подмигнул мне Мелифаро. - Грешные Магистры, если бы пару часов назад кто-то сказал мне, что жизнь прекрасна, я бы убил эту сволочь на месте. А сейчас... Ты только не кидай в меня тяжелыми предметами, но я склонен полагать, что она действительно прекрасна! - Ага, и удивительна, - ухмыльнулся я. - Впрочем, никаких возражений, дружище. Присоединяюсь к твоему дурацкому мнению. - А вот и ужин, - жизнерадостно сообщила наша хозяйка, водружая на стол блюдо с совершенно сюрреалистическим, но аппетитно пахнущим содержимым, доверчиво взирающим на нас доброй дюжиной широко распахнутых карих глаз (после осторожных расспросов я выяснил, что "глаза" - это просто овощи с ее огорода, а после некоторого насилия над своим консервативным организмом обнаружил, что по вкусу они похожи на тушеные баклажаны). - Мы все славно потрудились, пора и отдохнуть. Будьте как дома, мальчики. Единственное, что от вас сейчас требуется, это доказать мне, что я еще не разучилась готовить, и старая Герда не слишком часто дергала меня за руку. И она отправилась за следующей миской. В ней был салат, который я так самозабвенно резал, и я быстро убедился, что работал не зря. Впрочем, самым потрясающим блюдом оказались "ежи", с которыми пришлось помучиться Мелифаро: если есть их с закрытыми глазами, можно было подумать, что это мясо лобстера, слегка сбрызнутое лимонным соком - не знаю, кому как, а по мне, это одна из самых грандиозных вкуснятин всех Миров! Я откровенно