"Серый призрак" бережно опустил их возле одного из куполов и скользнул к черной, как вход в ад, громаде. Из купола выглянул человек в прозрачном пленочном скафандре, воздел руки к небу. - Иди к ним, Диего, - сказал Грехов тихо. - Объясни Петру, Торанцу... Сергиенко, если они здесь. А я пройдусь, устал... И он неторопливо зашагал прочь от куполов, в поблескивающую под лучами низкого солнца пустыню. Диего провожал его взглядом до тех пор, пока выбежавший Пинегин не окликнул его по имени. Известие о прибытии на марсианский полигон "серого призрака" облетело всю Солнечную систему за полчаса. От нашествия любопытных полигон спасло только оперативное вмешательство Торанца, перекрывшего ТФ-каналы, связывающие Марс с остальными планетами. На полигон срочно прибыла группа контакта Института внеземных культур. Вместе с обслуживающим полигон персоналом прибывшие составили солидную аудиторию, окружившую сверхоборотня, несмотря на уговоры и угрозы безопасников Пинегина. "Серый призрак", очевидно, проник внутрь черного исполина-оборотня и не показывался, но люди стояли у подножия гиганта, обсуждали случившееся, спорили и не расходились. Грехов тоже стоял в общей толпе и молчал. На него посматривали с недоверием и уважением, а Диего и Пинегин - с тревогой, оба знали, что нервные потрясения и нагрузки Грехову вредны как никому. У Пинегина душа была не на месте. Он отвечал не только за осуществление официального контакта - как с "призраком", так и со сверхоборотнем, - но и за безопасность участников контакта, поэтому он с тревогой посматривал на угрюмое марсианское небо, предвещавшее бурю, на кольцо окруживших сверхоборотня десантных коггов, на установки всеобщего видеовещания - всю процедуру контакта решено было показать по системе всесолнечного информационного оповещения. Диего разделял тревогу руководителя отдела и потихоньку отдал приказ сотрудникам группы обеспечения безопасности понемногу теснить людей к защитным куполам, подальше от сверхоборотня. "Серый призрак" появился через три часа. И хотя он не был сейчас ни серым, ни полупрозрачным - идеальный серебристый шар диаметром около двадцати метров, - все сразу поняли, что это за шар. Он скатился по горбу никак не реагирующего сверхоборотня, опустился на оплавленный песок и снова предстал перед людской толпой в облике гуманоида, но уже не человеком, не землянином: четырехметровый рост этого существа говорил сам за себя. Разговоры все стихли, операторы видеокамер раздвинули толпу и направили стволы своей аппаратуры на Сеятеля; ученые выжидающе смотрели на представителя древней цивилизации "серых призраков", ожидая, какой сюрприз он преподнесет им на этот раз. Сеятель не торопился, он тоже думал, каким образом внушить людям ту мысль, которая владела им, убедить людей в правоте этой мысли. Наконец он сказал: - Я знаю, что такое сверхоборотень. Но единственное мое преимущество перед ним, равно как и ваше, - то, что мы с вами в данный момент сильнее его, диктуем ему свою волю. Однако в любой последующий момент он может стать неизмеримо сильнее всей вашей технически развитой цивилизации! Ситуация настолько неопределенна и тревожна, что я не берусь судить о последствиях дальнейшего контакта со сверхоборотнем. Во-первых: все ваши гипотезы о сущности оборотня несостоятельны, он не является ни автоматом-сборщиком информации, ни управляемым разумными существами межзвездным кораблем, ни живым существом-хищником. Во-вторых, для того, чтобы объяснить вам, что такое сверхоборотень, требуется сделать небольшое отступление, экскурс в прошлое. Итак, около двенадцати миллиардов лет назад взрыв сингулярности. Большой Взрыв, как вы называете, породил нашу Вселенную. Уже через сто миллионов лет после этого момента в одном из образовавшихся после эры раздувания доменов, континуум которого нельзя назвать ни пространством-временем, ни космосом, появился первый разум. Праразум! Он совершенствовался не сто, не тысячу, не миллион - миллиарды лет! Мы не можем представить, какие задачи поставил перед собой этот разум, какие цели стояли перед ним, но результаты его деятельности видны всем. Метагалактика, являющаяся одним из мириад родившихся во взрыве доменов, существующий космос - это всего лишь его полигон! А галактики, звезды, возможно, и пространство - все это результаты его экспериментов! Вы и мы тоже в таком случае - разум второго поколения, вторичные, еще слабые ростки всесильного в будущем разума, под силу которому будет другая перестройка части, а то и всей Вселенной, уже по другим меркам и законам. Сеятель замолчал. Люди стояли не шевелясь. Низкое солнце гнало по оплавленной равнине голубые блики, небо наливалось чернотой, проступили звезды. Четырехметровый гигант смотрел на людей странно, с сожалением, словно ждал их реакции. Но молчания так никто и не нарушил. Не потому, что все сказанное Сеятелем было слишком удивительным, многое люди знали и сами, - они просто ждали продолжения. - Извините, если я повторил известные вам истины. Это было необходимо. Теперь вернемся из дали времен. Сверхоборотень - это спора, зародыш, почка - называйте как угодно - того великого Конструктора и Строителя, кто строил наши звездные дома - галактики в нашей части Вселенной! Но самое главное - эта спора опасна! Она дрейфует в пространстве миллиарды лет, генетическая программа, наследственные структуры ее нарушены излучениями и полями. Претерпел изменения весь геном, отсюда и попытки "тихой охоты" за человеком, и теперь, если спора вдруг оживет, в чем я, правда, сомневаюсь, может произойти катастрофа! Я лишь в самых общих чертах могу предсказать, во что выльется рождение разумного существа той невообразимо далекой эпохи. Не думаю, что вместо великого созидателя родится великий разрушитель, но не исключено и это! Да, вы многое можете почерпнуть, изучая оборотня, он достаточно ценен для вашей цивилизации в информационном отношении. Но даже мы, ваши старшие братья, не в состоянии оценить и понять всю эту информацию полностью, и поэтому, возможно, действительность более грандиозна, чем я нарисовал. Мое мнение - сверхоборотня необходимо уничтожить! Снова короткое молчание. Сожалеющая усмешка на лице Сеятеля. - Понимаю, коллективная оценка вырабатывается у вас медленно, все-таки звуковая связь значительно беднее мыслесвязи. Что ж, решайте, и если уничтожение оборотня покажется вам слишком жестокой мерой - отпустите его. Остальные споры почти прошли Галактику, и я буду очень рад, если все они навсегда покинут этот мирный район. И "серого призрака" не стало. Только слабенький воздушный смерч коснулся людей теплым дыханием. - Я догадывался, - тихо сказал Грехов. - Но не счел возможным поверить в столь сумасшедшую идею... Зародыш Звездного Конструктора! Значит, "серые призраки" знали о сверхоборотнях и, наверное, встречались в прошлом... и нет больше тайны... - Разве это плохо? - буркнул Диего, исподлобья глядя на гору сверхоборотня, словно прицеливаясь, как половчее выпихнуть ее за пределы марсианской атмосферы. - Плохо тем, что не мы сами нашли решение задачи, - сухо проговорил Пинегин. Грехов быстро взглянул на него и болезненно усмехнулся. - К сожалению, я не мог поступить иначе. Мной вдруг овладело какое-то безумие - действовать, действовать, пока не поздно... - Безумие - это избыток надежды, как выразился когда-то старик Дюма, - сказал сосредоточенный Диего. - Тебе не в чем себя упрекнуть, не для себя же старался. Мне почему-то кажется, что нам предстоят такие испытания, перед которыми прошлые беды - искры перед костром... ИГРА С ОГНЕМ Ажурные стрелы силовых антенн цепью уходили влево и вправо, теряясь в желтой дымке несущего пыль ветра. Небо позеленело, потеряло глубину; звезды, видимые на Марсе даже днем, несмотря на искусственно повышенную плотность атмосферы, исчезли, словно их поглотил надвигающийся песчаный ураган. Диего подсоединил к разъему круглую коробку анализатора, посмотрел, как в боковом окошечке прибора в привычном порядке загораются цифры, и крикнул вверх: - Порядок, можешь включать. Через минуту с вершины антенны спустился на песок инженер полигона Мансуров. - Ну что, выдержит? Имею в виду не ураган. - Выдержит, - уверенно сказал Мансуров, кривя в полуулыбке загорелое лицо. - Даже если сверхоборотень вздумает взорваться по-настоящему. - Это хорошо, - пробормотал Диего, погружаясь в свои мысли. После разговора с "серым призраком", когда тот ошеломил ученых короткой, в несколько минут, речью, всю Солнечную систему всколыхнул бум дискуссий и споров - что делать со сверхоборотнем? И можно ли относиться к сообщению неведомого облакообразного мыслящего пришельца с Тартара серьезно? Всесолнечный научный совет положил конец почти двухмесячным спорам, и хотя решение совета было далеко не единодушным, резюме звучало кратко и однозначно: информацию "серого призрака" принять к сведению, исследования оборотня продолжать, максимально обезопасив исследователей от любых угрожающих их жизни действий реликтовой споры. Но еще задолго до совета пограничная служба Даль-разведки и УАСС начали подготовку к новому этапу исследований, призвав на помощь весь технический гений человечества. Умудренные опытом пограничники и работники аварийно-спасательной службы решили, что во сто крат легче принять профилактические меры, чем ликвидировать последствия катастрофы. Строительство силовых экранов вокруг полигонов, в котором участвовал и Диего Вирт, было звеном в цепи таких мер. - Когда наконец здесь заработают макропогодные установки? - проворчал Мансуров, надвигая на лицо щиток респиратора. Воздух Марса был уже годен для дыхания, но пыль, поднятая с холмов воздушной волной, - предвестницей приближающейся бури, забивала носоглотку, и работающим пришлось надеть респираторы; никто не хотел глотать эту железистую, пахнущую серой газопылевую смесь. - Пошли к следующей? - А успеем? - Диего с профессиональной тревогой посмотрел на запад, где клубилась желтая мгла. Солнце уже влезло в эту мглу, и свет его слабел на глазах. В долинах ложились синие холодные тени. - Успеем, отсюда к лагерю всего пять минут хода. - Рисковые молодцы в полигонной команде, - сказал Диего с восхищением. - Любят играть с огнем. - При чем тут игра с огнем, - обиделся Мансуров. - Работы всего на четверть часа. Или перестраховка - основной принцип работы пограничников? - с сарказмом спросил он. Диего засмеялся, включил антиграв и умчался к соседней ажурной башне. Мансуров, подождав, тоже прыгнул в небо. "Игра с огнем, - повторил про себя Диего, шагая от башни к башне и вслушиваясь в зуммер искателя - ему досталась обязанность проверять волновод, соединяющий этажерки антенн на глубине в пять метров. - Именно так: дальнейшее копание в оборотне - игра с огнем. Доводы ученых на совете понятны: такого шанса исследовать спрессованную в одном кубическом километре Вселенную больше не будет! Но и риск велик. Говорили же об этом Пинегин и Торанц. Пожелание "серого призрака" - не шутка, это очень серьезно. Или ученые мужи почувствовали себя уязвленными? Как же: наука Земли, раскрывшая не одну тайну природы, - и спасует перед каким-то "черным ящиком"? С одной стороны, правильно, если бы людей не влекло неизведанное, человеческой цивилизации просто не существовало бы. С другой стороны, надо же знать, какие задачи в какое время нам по плечу. Неужели год исследований сверхоборотня, год поисков наугад, вслепую, не давший почти ничего, кроме новых вопросов, неужели этот год ничему нас не научил? Что мы можем противопоставить сверхоборотню, не зная, на что он способен еще? Взрыв, стоивший жизни семи изыскателям... кто-нибудь смог его предугадать? Никто! Поведение оборотня не поддается никакому прогнозу, потому что еще не создана теория поведения зародышей сверхразума. А кто может предугадать, какие формы примет рождение Конструктора? Если даже "серый призрак" не знает, что произойдет?" - Готово, - крикнул Мансуров, кончив возиться на вершине многолопастной решетчатой конструкции. - Подключаем и удираем. А то с высоты вид не очень уютный... Диего повернул плоский ключ в соединительной коробке на одной из опор антенны, нажал кнопку пуска защиты и закрыл дверцу. Работа была закончена. - Пошли, - сказал он и первым взлетел в помутневшее зеленое небо. Ураган над пустыней Эллады бушевал вторую неделю. Но невидимые силовые стены, оградившие полигон от возможных катастрофических действий сверхоборотня изнутри, так же надежно защищали полигон и снаружи. Беснующиеся ветры, поднявшие в воздух миллионы тонн песка и пыли, проносились над силовым колпаком без вреда. Над территорией полигона, занимавшей восемьдесят квадратных километров, ограниченной тремя слоями защитных сооружений, воздух был тих и неподвижен. Лишь желто-оранжевая, стремительно несущаяся над ним пелена, рассеивающая ровный сумеречный свет, напоминала людям об урагане. Диего стоял у прозрачной стены наблюдательного пункта и, сцепив руки на груди, рассматривал черную гору сверхоборотня в центре ровного лазурного пустыря. До него было около двух километров, тем не менее выглядел он внушительно и несколько необычно: так и казалось, что сверхоборотень сейчас под собственной тяжестью уйдет в песок, уж очень массивным и тяжелым он казался, не соответствующим своему строго геометрическому телу. "Сколько же он весит?" - подумал Диего, мельком оглянувшись на чей-то возглас. Кроме него, под куполом наблюдательного пункта находилось еще несколько человек: инженеры полигона, устанавливающие пульты дистанционного управления исследовательской техникой, и работники технической бригады отдела безопасности, занятые монтажом спецоборудования, разработанного в лабораториях УАСС. Решение научного совета о продолжении исследований сверхоборотня легло на плечи пограничной и аварийно-спасательной служб тяжким грузом ответственности за безопасность ученых, и все действия спасателей сводились к тому, чтобы всем научным работникам были обеспечены все условия безопасности работы. "Вплоть до индекса Ад-ноль, - повторил про себя Диего, - что соответствует ловле бабочек на земном лугу. - Он усмехнулся. - Все, что можно предусмотреть, мы предусмотрим, но можем ли мы в принципе учесть все, вот вопрос?" У купола опустился ярко-голубой флейт, и через минуту в помещение вошли Пинегин и Нагорин. Один контролировал работу безопасников, другой - своих специалистов. - Тебе привет от Габриэля, - сказал Пинегин, здороваясь со всеми. - Как вы тут? - Кончаем, - сказал Диего, пожимая руку универсалисту. - Интересно, сколько весит оборотень? - Пятьсот миллионов тонн, - ответил Нагорин. - Но это здесь, на Марсе. Масса же его - семьсот миллионов тонн. Что это вдруг пограничников заинтересовал его вес? - Показалось, что он погружен в песок не пропорционально весу. - Вероятно, уперся в скальное основание. Мы проверим. - Нагорин извинился и отошел к группе инженеров. - Что-нибудь заметил? - спросил Пинегин, понижая голос. - Просто неспокойно на душе. Интуитивно чувствую, что сверхоборотень приготовил нам еще немало сюрпризов. И если из него начнет вылупляться... как его назвал "серый призрак"? - Звездный Конструктор... Да-а, не дай бог, как говаривали в старину. Сверхразум, сверхинтеллект, сверхсозидатель... - Что-то раньше ты стоял на другой позиции: мол, сверхоборотень - сверхподарок для науки. Надо-де его исследовать, изучать. Говорил? - Ну, говорил. Это когда было... Язва ты, Диего. Тебе не в погранслужбе работать, а в СЭКОНе. Нет чтобы успокоить... - Да уж какое там спокойствие. А если наоборот - из оборотня получится сверхразрушитель? Правда, если верить прогнозам "серого призрака", спора не прорастет. - Ученые тоже сделали вывод, что спора мертва. В том плане, что уже не способна прорасти. За миллиарды лет скитаний в космосе механизм воспроизведения наверняка стал нежизнеспособным. Да и для рождения Конструктора нужны специфические условия - это уже не гипотезы, а научно обоснованные выводы. - Ничего не имею против, - усмехнулся Диего. - Один из ученых деятелей, молодой парень, с которым я недавно имел честь вести спор, ответил мне английской пословицей, когда я сослался на "серого призрака": "Черт знакомый лучше черта незнакомого". В том смысле, что оборотень уже знаком, "серого призрака" знают единицы, а как к нему относиться - не знает никто. Значит, относиться следует критически. - Максимализм и скептицизм молодости общеизвестны, - задумчиво сказал Пинегин. - Меня в этом деле успокаивает лишь то, что мы в данный момент, как говорил Сеятель, сильнее оборотня. Конечно, ученым очень хочется, чтобы он вдруг начал расти, но... Ладно, Диего, эмоции - ничто против научно установленного факта. Надо делать свое дело, от этого нас никто не освобождал. Планомерное наступление на тайны - не это ли вывело человека в космос? Отними у человека возможность рисковать - и, я уверен, он затоскует и вымрет со скуки. - Тяга к знаниям равнозначна тяге к риску? - Диего невольно посмотрел на оживленную группу ученых, обступивших Нагорина. - Именно, - сказал Пинегин и перевел разговор на другую тему. - К концу дня с Земли прибудет последний груз - новейшая аппаратура для медиков и биологов. Тебе нужно взять троих и сопровождать груз от Марсопорта до полигона. Ураган не ослабевает, и на автоматы полностью полагаться нельзя. - Это я знаю, - вздохнул Диего. Танк медленно подкатил к исполинскому, нависающему над песком боку сверхоборотня и остановился. Казалось, машина въехала под козырек каменной глыбы в теле горы: сразу стемнело, горизонт отодвинулся и засверкал желтым блеском. - Интуиция тебя не подвела, - повернулся к Диего Нагорин. - Масса оборотня растет. Медленно, конечно, но растет. - Это значит, что растет его энергопотенциал, - сказал Сергиенко. - Опасная тенденция. Что еще заметили автоматы? - Сверхоборотень начал излучать в длинноволновом диапазоне, - сообщил один из физиков; в кабинете их было двое, кроме Нагорина и Сергиенко. - И что интересно - день ото дня частота излучения растет. - Все это, очевидно, разные стороны одного процесса. - Нагорин встал и нагнулся над пультом. - Возрастание массы, запаса энергии, излучения... Только какого? - Следовало бы с этого дня все походы к оборотню запретить, - вступил в разговор Пинегин. - Пора полностью переходить на дистанционные исследования. Мне кажется, прогнозы ученых и ваши, кстати, прогнозы насчет нежизнеспособности споры ошибочны. Когда на совете вы докладывали об этом, ваш вывод был обоснован, оборотень действительно был больше мертв, чем жив. Но теперь-то иное дело, не пора ли пересмотреть теории? Пинегин махнул рукой водителю, и тот повел танк вокруг неправдоподобного яйца сверхоборотня. - Может быть, стоит добиться постройки на полигоне стационарного ТФ-эмиттера? - добавил начальник отдела как бы про себя. - Ну, а это еще зачем? - угрюмо полюбопытствовал Нагорин. Пинегин поднял спокойные глаза. - Я думаю, что мгновенного изменения метрики пространства в скалярном ТФ-поле сверхоборотень не выдержит. - И ты надеешься, что под угрозой уничтожения оборотень сразу пойдет на контакт? Каким же он мыслится, этот контакт? - Нет. - Пинегин подал знак Диего, подождал, пока тот вылезет из кабины, и продолжал: - Просто вероятна ситуация, когда, кроме как уничтожить его, нам не останется выбора. У меня нет причин сомневаться в информации "серого призрака"... то есть Сеятеля. Если сверхоборотень действительно представляет собой спору или зародыш какого-то необычайного существа... - Ага, так ты все же сомневаешься в этом! Петр пожал плечами. - Не ловите меня на слове. Я привык мыслить категориями спасателя-безопасника, по мне лучше перестраховаться, чем недооценить противника. С некоторых пор я уверен, что мы недооцениваем сверхоборотня, его возможности и потенциал. А все эти явления, которые улавливают приборы: рост массы, энергии, плотности излучений и так далее - суть явления одного порядка - спора пробуждается от спячки. В молчании танк объехал глыбу сверхоборотня, минуя скопления универсальных роботов, и направился ко входу в подземное убежище основного центра управления полигоном. - Еще раз убеждаюсь, что безопасники проницательнее, чем можно подумать, - грустно пошутил Нагорин, заворочавшись в кресле. - Мы пришли к такому же мнению - спора Конструктора оживает. Просто у нас еще мало четких доказательств, поэтому и не доводим имеющуюся информацию до всеобщего сведения. Но, Петр, ведь это должно быть грандиозное явление! Сколько нового может почерпнуть земная наука в результате рождения суперинтеллекта на наших глазах? И, кстати, под нашим контролем. - Не заблуждайтесь, - пробурчал Пинегин. - Еще неизвестно, кто находится под контролем - мы или сверхоборотень. Вас интересует только, что мы можем найти, и совсем не заботит, что можем потерять. А вы представляете себе - какая нужна мощь, чтобы экспериментировать в масштабе Галактики?! Да ведь Конструктор, родившись, раздавит не только Марс, но и всю Солнечную систему, и даже не заметит! Что для него планеты? Он же Звездный Конструктор! - Ну, это ты хватил, Петр, дружище, - укоризненно проговорил Сергиенко. - Я бы не стал оперировать такими масштабами, выбивая у Земплана средства на строительство ТФ-эмиттера. Все засмеялись, только Пинегин молчал, прищуренными глазами вглядываясь в исполинское черное яйцо сверхоборотня, заслонившее половину небосклона. ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. ДУРМАН НЕИЗВЕСТНОСТИ ПЕЙЗАЖ Грехов сел в предложенное кресло и бегло огляделся. Зал Центра управления полигоном, заполненный тонким пением приборов и шелестом переговоров, ничем не отличался от прочих залов управления любого исследовательского или производственного комплекса. Только пейзаж, отраженный громадным виомом, был необычен: мерцающее в свете Фобоса поле и жуткая, черная - чернее неба - гора сверхоборотня. - Удивлен? - спросил Грехов, перехватывая взгляд Диего Вирта. Лицо пограничника было непроницаемо, но Габриэль безошибочно читал во взгляде друга интерес и надежду. Надежду на его возвращение в отряд спасателей. Что ж, не надо будет ни оправдываться, ни произносить высоких слов: призвание, долг, любовь, - которые живут в душе у каждого, но повергают в смущение, стоит их только произнести. Труднее всего бывает понять поступки близкого человека, но Полина поняла, поймет и Диего. Хотя он-то, наверное, не только понимал - знал, что Габриэль Грехов вернется. - Нет, - помедлив, сказал Диего. - Хотя не ждал так скоро. Грехов улыбнулся. - Полгода - это скоро? А ведь сначала я действительно отдыхал, чувствовал себя заново родившимся. Исходил все Брянские леса, удил рыбу, охотился... с фоторужьем. Как-нибудь покажу тебе великолепные снимки... Но потом был твой визит, и Тартар, и "серый призрак"... Встряска была такой, что Полина созвала консилиум невропатологов. Неприятная, скажу я тебе, штука - гипнолечение, не верь рекламе. Однако я вытерпел все. - Понятно. - Диего остался бесстрастным и спокойным, таким, каким его знали всегда. Но в душе... Нет, он не задумывался над своими чувствами, характер уверенного в себе человека не приучил его к этому, но в душе он сознавал, как дорог ему Габриэль. Заместитель начальника отдела безопасности был частицей сознания, частицей собственного "я", и не будь этой частицы, Диего знал, - жизнь его была бы неполноценной. Точно так же, как стала она неполноценной после гибели Сташевского. Правда, тут они были равны: Сташевского в равной мере недоставало обоим. Да, встречи их редки, но так ли уж они важны? Память - вот главное, память и тонкий мостик биосвязи, позволявший чувствовать друг друга на громадных расстояниях, то, что когда-то люди назвали экстрасенсорной координацией или телепатией. - Понятно, - повторил Диего. - А у нас тут закручивается пружина странных событий. С одной стороны, до сути многих загадочных явлений в сверхоборотне мы докопались, например: научились проникать внутрь него, вводить телезонды, нашли центры его памяти, определили механизм информационного накопления. Кстати, ты знаешь, из какого материала сделана оболочка оборотня? Гравихимики уже полгода воют от восторга. Это одна громадная молекула воды! - Не воды, - поправил Диего Грехов мягко, - а гомополимера воды, а это совсем другое вещество, хотя и обладает некоторыми свойствами аш-два-о в определенных условиях. - Все равно не могу представить, что оборотень на девяносто процентов состоит из воды! Ну, а с другой стороны - глобальные процессы, идущие внутри него, в необъятных его недрах, остаются нам неведомы. Тот же загадочный серый человек... кто он? Проглоченный оборотнем сапиенс или же симбиот споры, выполняющий какие-то определенные функции? Впрочем, если хочешь знать обо всем подробнее, я дам тебе копию отчета в ВКС, каждый месяц мы посылаем туда отчеты о ходе исследований. Будут вопросы - поговорим. Через полчаса у меня дежурство, не хочешь пойти со мной? - Мог бы и не спрашивать, - сказал Грехов. - Патрулирование? - Не совсем, но смысл тот же, увидишь. - Я гляжу, работа у вас не прекращается и ночью. - Грехов кивнул на пульты, возле которых царило оживление. - Нет, отбой в десять, вот и торопятся. Ночью все спят, кроме сверхоборотня. Ну что, пошли? Сверхоборотень медленно вырастал в размерах - исполинский черный монолит, чудом сохраняющий свою форму эллипсоида вращения под давлением сотен миллионов тонн массы. Лишь вблизи становилось видно, что оболочка его изрыта ямками, бороздами, складками и буграми, словно сморщенная шкура древнего ящера. Да он и был ящером, древним, невообразимо древним реликтом эпох звездообразования. - Впечатляет! - пробормотал Грехов, когда танк оказался накрытым ощутимо тяжелой тенью. - Или я отвык от него за полгода? - Ну нет, - сказал Диего, поворачивая "Мастифф". - Привыкнуть к нему невозможно. И дело даже не в масштабах, подумаешь - гора высотой в километр, мы сами строим сооружения в десятки раз большие! Нет, проблема глубже, мы подсознательно догадываемся о мощи самого Конструктора; мы знаем, что она должна быть колоссальной, но какой? Какой! Не потому ли стынет в жилах кровь, когда остаешься с ним один на один? И не потому ли нас тянет к нему, тянет не профессионально, как исследователей, вернее, не только профессионально, но и эмоционально - хочется потягаться с ним, сравниться, доказать, что и мы не пигмеи, не разумная протоплазма, мы - гиганты по духу! - Может быть, - тихо проговорил Грехов. - Гиганты по духу и тем равны... Может быть, ты и прав, хотя я, честно говоря, просто не задумывался над этим. Но твоя концепция и уязвима: кто может знать, какие задачи волновали Конструкторов в те времена, и какие цели появятся у нашего, когда он родится? Возвышенное и земное - удел человека, и оторваться от Земли, от антропоцентристского взгляда на вещи, от опыта человеческой культуры ты не сможешь, как бы ни хотел. И мысль, которая движет тобой, - это мысль идти вперед во имя всего человечества и во имя каждого человека в отдельности. А у него? Во имя чего жили Конструкторы? Во имя чего будет жить один из них, родившись в эпоху, в которой он будет одинок? "Мастифф" медленно пересек границу тени и остановился у странной машины, напоминающей тяжелый старинный танк, только вместо пушки у него выдавалась вперед ферма с конструкцией, издали очень похожей на хищную морду. Машина достигала двадцати метров в высоту и метров пятьдесят в длину, и все же выглядела ничтожной рядом с километровым "орехом" сверхоборотня. От нее веяло угрозой и мощью. Диего долго молчал, сосредоточенно работая с пультом. Грехов не мешал ему, со смешанным чувством сожаления и восхищения рассматривая "танк". Он уже догадался, что это такое, - ТФ-эмиттер, превращенный жесткими обстоятельствами и умом человека в оружие, равного которому не было в мире ничего. Даже аннигилятор не шел ни в какое сравнение с излучателем скалярного ТФ-поля, преобразующего любое вещество и физические поля в кварко-глюонные облака. "Но справится ли ТФ-эмиттер с ним? - Грехов оглянулся на угрюмую выпуклую стену сверхоборотня. - С тем, кому когда-то подчинялись звезды? Ведь Конструктор был почти всемогущим. Смешная мысль... страшная мысль!" Диего сидел откинувшись в кресле, долго смотрел на медленно отступающую к горизонту тень сверхоборотня, потом повернул голову к Грехову: - Я боюсь его. Ли, Иной раз хочется включить ТФ-эмиттер и - пафф! - Диего резко взмахнул рукой. - Может, ты и прав, у меня начинают сдавать нервы. Да и кто сможет остаться спокойным в ответ на это грозное молчание?! Холодное тяжелое молчание готового к прыжку чудовища! Да, я боюсь оборотня, не за себя лично, и даже не за сто моих товарищей, терпеливо, шаг за шагом изучающих его. Понимаешь, я боюсь, что Земля слишком близко от Марса, Ли... Внезапно часть черного бока сверхоборотня прямо перед танком посветлела, на глазах превратилась в полупрозрачную глыбу стекла, в глубине которого поплыли хороводы искр. Одновременно с появлением искр Грехов ощутил давление на виски, возбуждающее покалывание в затылке, странное чувство невидимого, немо кричащего собеседника... Это чувство было знакомо ему по Тартару - отзвук излучения, действующего на нервную систему человека. Вероятно, и сверх оборотень излучал нечто такое, что влияло на мозг, вызывая странные и непривычные ощущения. Габриэль заметил, что Диего не столько разглядывает феномен, сколько следит за его реакцией, за лицом, спросил: - Что, не в первый раз? Почему не записываешь? - Количество записей перевалило за сотню. Пробовали и расшифровывать, но однозначных результатов нет. Нагорин в ВЦ Академии пришел, например, к выводу, что этот звездный узор не что иное, как психологический тест. Грехов хмыкнул, оценивающе разглядывая хрустальное окно. Искры в его глубине собрались в шары, шары в свою очередь стали сближаться, и вся эта система превратилась в красивый ажурный пояс, медленно вращающийся вокруг черного, как дыра в преисподнюю, пятна. Изменилось и внушаемое людям чувство. Теперь Грехову казалось, что за полупрозрачной стеной стоит человек и смотрит на них, упершись руками в "стекло" с той стороны и приблизив к нему заплаканное лицо... Грехов мотнул головой, освобождаясь от навязчивого видения. Почти сразу же "окно" разгорелось алым сиянием и погасло. - Все, - вздохнул Диего. - Представление окончено. Поехали по периметру, посмотрим хозяйство. Я, собственно, не только из-за этого повез тебя сюда, хотя и явление "окон" само по себе интересно: просто хочется знать, как ты оценишь нашу подготовку. Они объехали полигон кругом, не встретив ни одного человека. Люди были надежно укрыты под толщей базальта от всех неожиданностей, но Грехов вдруг засомневался в этой надежности. Он знал Диего так давно, что не верить ему не мог, к тому же не только одному Грехову было известно об интуиции Диего: еще в студенческие времена будущий пограничник удивлял преподавателей прогностики точностью прогнозов, а став работником погранслужбы, не раз доказывал, что он интуитив высшего класса. И сейчас, слушая его, видя, как взволнован "каменный" Диего, Грехов понял, что тот подсознательно уловил опасность, исходящую от сверхоборотня, и реакция его была реакцией спасателя. - Экстрасенсорная система, - пробормотал он, когда Диего закончил. - У тебя очень хорошо развита экстрасенсорная система, Диего, именно поэтому ты так часто выходил целым и невредимым из самых опасных ситуаций. Но людям еще далеко до психосвязи, твои слова мало убедят ученых. Ну, а меня убеждать не надо, я ведь чувствую то же самое. Диего виновато опустил голову. - Извини, сорвался. Приму тонизирующий душ - и все пройдет. Но мне тебя не хватало. Ли. Некому было поплакаться в жилетку. - Он улыбнулся. - Я это понял, - невозмутимо ответил Грехов. Зонд походил на сверкающую каплю воды, сползающую по крутому горбу сверхоборотня. Внутренние его передатчики еще не работали, и поэтому второй виом справа от пульта, который должен был принимать передачу с зонда, создавал впечатление серой облачной стены. Изображение в первом виоме передавалось с телезонда, подвешенного над сверхоборотнем на высоте полукилометра. "Капля" наконец перестала сползать, остановилась: - Есть "окно"! - отозвался один из операторов, следивших у пульта за зондом. - Укол! - скомандовал Сергиенко. Зонд на мгновение вспыхнул ярким голубым светом, в оболочке оборотня, в так называемом "бродячем слепом пятне", появилось отверстие, и зонд провалился в его недра, исчез. Вспыхнул правый виом - автомат включил видеопередатчик. Серый складчатый тоннель, кажущийся бесконечным. Детали затушеваны, видны словно сквозь туман. - Инфракрасный диапазон, - пояснил Диего Грехову; оба стояли за рабочей зоной центра управления, возле зрительного амфитеатра. - Мы стараемся как можно меньше привносить "загрязнений" внутрь оборотня. Прожекторы у зонда, конечно, есть, но мы их не включаем. Иногда в некоторых помещениях есть свет, чаще - нет, тогда переключаются диапазоны видения. Тоннель в виоме посветлел, сузился. Зонд замедлил движение. - Тупик, - сказал кто-то из руководителей эксперимента. - Быстрее назад! Зонд дернулся, в следующее мгновение тоннель погас. Виом снова превратился в туманное облачко. - Так всегда, - вздохнул Диего. - Стоит зонду попасть в тупик - и конец! Сверхоборотень его уничтожает. Исследователи в это время посылали второй автомат. Снова блестящая капля поползла по черной спине исполина. Через минуту приборы отметили резкое убывание магнитного поля - зонд набрел на "слепое пятно". Световой укол и - автомат-разведчик падает в серый тоннель, ничем не отличающийся от первого. Но скоро выясняется, что на этот раз его информационный путь богаче. Сначала виом отразил обширную пещеру, всю обросшую колышущимися занавесками вуалей. Из-за этих занавесей выплыл серый человек, как торпеда ринулся на земной аппарат, раздался глухой удар. Зонд содрогнулся, изображение покрылось цветными пятнами. Диего присвистнул. - Таран! Ну и ну!.. Зонд поплыл дальше. Одна из видеокамер отыскала безвольное тело серого человека и передала увеличенное изображение. Серый урод не двигался, до жути человеческим жестом раскинув длинные руки. - Может, это его жилище? - сказал Грехов. - Может быть. Гадание не поможет. Короткий, теперь уже заполненный синим светом коридор вывел зонд в бесформенный синий зал. Стены зала поросли сотнями плоских перепонок, пересекающихся самым причудливым образом. Все это напомнило Грехову плантации, и он поделился мыслью с Диего. - Грибы? - развеселился тот. - То, что ты видишь - кладовая памяти оборотня. Каждый раз, когда зонд проникает в такую "грибницу", оборотень выдает нам каскад картин. О, видишь, зашевелились? Внизу у пультов среди ученых началось оживление. Зонд осторожно двинулся вперед, приблизился к стене, густо усеянной перепонками, - теперь Грехов увидел, что среда, в которой двигался аппарат, является какой-то прозрачной жидкостью. Из тела зонда выдвинулась лапа манипулятора, коснулась одной из перепонок, и в следующий миг произошла быстрая смена изображений в виомах: правый погас, сигнализируя, что зонд прекратил существование, а левый, на котором только что был виден купол сверхоборотня, взорвался фейерверком красок. Верчение ярких радуг скоро замедлилось, буйство цветных вспышек прекратилось, и людям предстала удивительная картина! Кошмарные существа над жутким ландшафтом - вот что увидел Грехов, жадно разглядывая пейзаж. На переднем плане созданной сверхоборотнем панорамы возносились в небо пушистые полупрозрачные стрелы, поддерживаемые гнутыми серебристыми перепонками. Тонкие золотые "канаты" во всех направлениях пересекали пространство между перепонками, пронизывали "стрелы", сплетались в узлы, веера и у самой "земли" создавали впечатление непроходимой чащи. За "стрелами" шел пологий склон холма, на котором вспыхивали разноцветными языками пламени облачка какой-то меняющей густоту субстанции. На самом холме громоздились угрюмые черные кубы, пирамиды, конусы, и оттуда время от времени проглядывали жуткие, выразительные морды с блюдцеобразными светящимися глазами. А над всем этим неземным кошмаром торчали на длинных суставчатых лапах брюхастые паучьи тела! Многометровые черные мешки на длиннейших ногах, похожие на пауков, - других земных аналогий Грехов не нашел. Лишь спустя несколько минут он начал различать детали: странного вида кусты синего цвета, плавающие шапки белого, как кипень, пуха, изогнутые коричневые конструкции, похожие на засохшие ветви мертвого леса или ржавые поваленные фермы. Главным во всей картине были безусловно "пауки" и высверкивающие из геометрического мрака блюдцеобразные глаза. Серебристые "стрелы" и "канаты" явно относились к растительному миру. И все, на что ни обращал бы взгляд Грехов, все четко укладывалось в рамки какой-то неслыханной гармонии, опирающейся на логику и мироощущение чуждые тому, с чем приходилось сталкиваться людям прежде. Снова Грехов и Диего почувствовали знакомый тяжелый взгляд, возбуждающий ощущение чьего-то незримого, но грозного присутствия. Картина чужого мира была вызывающе яркой и зловещей, все в ней было чуждо человеческому восприятию: формы, пропорции, движение; все, казалось, имело скрытый и ужасный смысл. И когда люди пресытились феерическим зрелищем - сверхоборотень крутнул свой обычный калейдоскоп. Пронеслись один за другим в немыслимом темпе пейзажи иных миров, звездных систем, галактик, непонятные сооружения, невиданные существа, и снова черный эллипсоид одиноко высился в центре полигона, угрюмый и неподвижный, словно не он только что претерпел удивительную множественную трансформацию, последовательно превращаясь в то, чему был свидетелем миллионы лет назад. - Полнейший уход от всего человеческого! - пробормотал Диего, покосившись на Грехова. - Смело могу сказать, что такой картины мы еще не наблюдали. Что-то невероятное... интересно, как оценят ее ученые мужи? - Уж не обиталище ли Конструктора показал нам сверхоборотень? А "пауки" - не его ли предки? - Ты думаешь, оборотень показал палеопейзаж своей родины? Любопытно. Поделись своей догадкой с Сергиенко. Кстати, ты заметил? - изменился цвет оболочки оборотня. Теперь он темно-серый, а не черный, и оброс снизу каким-то белым пухом. - Ну и что? Это еще раз доказывает, что внутри оборотня идет скрытая от нас перестройка организма. Спора Конструктора пробуждается от спячки. Интересно, когда она созреет? - По расчетам, с теперешними темпами изменений Конструктор вылупится лет через двадцать. А по моим... - Диего кинул последний взгляд на виом и направился к выходу из зала, - по моим гораздо раньше. И будем ли мы готовы к этому - не знаю. НАД СПЯЩИМ ВУЛКАНОМ Тихое ночное небо Марса казалось бездонной пропастью, в которой навеки умер солнечный свет, раздробившись на мириады осколков-звезд. Грехов стоял на вершине крутого вулканического конуса, запрокинув голову, и мог бы простоять так еще долго, впитывая всем телом непреходящую красоту звездного города, если бы не раздавшийся в наушниках голос Диего: - Ау, Габриэль, где ты? - Здесь, - с опозданием ответил Грехов, с трудом отрываясь от влекущей бездны. "Становлюсь сентиментальным, - с досадой подумал он. - Не хватало, чтобы Диего поймал меня за столь бессмысленным, с его точки зрения, занятием". - Я над кратером, - добавил он. - Надень инфраоптику и увидишь. Надвинув очки. Грехов окунулся в призрачный мир алых, багровых, вишневых красок, сотен оттенков коричневого цвета. Теперь было заметно, что дно неглубокого кратера разогрето больше, чем остальной конус вулкана, об этом говорило пурпурное озерцо света в его центре. Через несколько минут рядом возникла багрово светящаяся фигура пограничника. - Еле нашел... Мне сказали, что ты совершаешь вечерний моцион, и я удивился. Раньше за тобой любви к одиноким прогулкам не замечалось. - Все течет, все изменяется, - меланхолически сказал Грехов. - Да, конечно, мысль интересная, свежая. Кстати, ты так и не удосужился сообщить, в качестве кого явился на полигон. Как рядовой спец или... - Как рядовой, - спокойно ответил Грехов. - Руководить отделом я уже не гожусь, укатали сивку крутые горки. Ты же знаешь, какие у нас требования... - Безопасники... конечно! - с невольной обидой заметил Диего. - Безопасники, - тихо сказал Грехов. - Есть такое обширное понятие - безопасность цивилизации. Не государства, заметь, даже не союза республик и народов - всей цивилизации! Жестокая работа, работа, требующая полной самоотдачи, самообладания, призвания и всего остального, без чего человек не был бы человеком. Уж ты поверь. Многие не выдерживают... не выдержал и я... - Ты - иное дело, не каждому перепадает на долю столько испытаний. - И все же... Решив пойти к Тартару, я думал, что компенсирую свою прогрессирующую нерешительность... Не удалось. Понимаешь, я вдруг понял, насколько далеко право рисковать собой от права рисковать другими. И у меня родился страх, страх рисковать чужими жизнями, а это в нашей работе зачастую необходимо. И этот страх убил во мне руководителя. Диего некоторое время молчал. Плыло мимо не нарушаемое ни одним звуком безмолвие марсианской ночи, плыли в вышине вереницы созвездий, мчался, качаясь, по двухлетней орбите вокруг Солнца каменный шар Марса. - Я подал рапорт о переводе в отдел безопасности. Или специалистов моего класса у вас хватает? Грехов шевельнулся, зашуршали, скатываясь в кратер, камни. - Ты тоже работаешь на переднем крае, иначе наши дороги не пересекались бы. Что касается перехода... Торанц рапорт подпишет. Ну, а я отговаривать не стану. Другое дело - поймет ли тебя Анна? Диего благодарно пожал плечо Габриэля, и снова они постояли молча, касаясь друг друга локтями. - Я тебе зачем-то был нужен? - спросил Грехов. Диего нагнулся, поднял камешек. - Мне оборотень уже снится. Понимаешь, ученые сошлись во мнениях, что тот пейзаж, что мы с тобой видели позавчера, это пейзаж родины Конструктора, а черные "пауки" - его далекие предки. Твоя догадка оказалась верной. Представляешь эволюцию? - Нет. У тебя в связи с этим есть причины искать меня ночью? - А с кем еще могу я поделиться тревогой, не рискуя быть непонятым? С одной стороны, мы убедились, что спора Конструктора созревает медленно, и энергетически мы сильнее ее, если только она не умеет черпать энергию из неведомых нам источников. А с другой - уж если "серый призрак", стоящий на лестнице эволюции гораздо ближе к нам, чем к сверхоборотням, то есть Конструкторам, не идет с нами на обоюдовыгодный контакт, то почему все уверены, что пойдет Конструктор? Откуда такая уверенность? - А ее и нет, - буркнул Грехов. - Всех загипнотизировало обладание такой чудовищной игрушкой, как оборотень. Но должны же мы, люди, шагать вперед? Сами? И кто, как не исследователи, делают этот шаг первыми? Изучение оборотня, которое уже много принесло нашей науке, - тот же шаг. Рискованный, согласен. Но тут-то и выходим на сцену мы, пограничники и безопасники, и я должен спросить у тебя - все ли ты сделал для того, чтобы свести риск к минимуму? Если гибнут люди - это беда, но беда вдвойне, если они гибнут по нашей вине. - Ты что. Ли? - опешил Диего. - Укор твой суров, но не обоснован. Ты же знаешь, как мы... - Знаю, извини. Сердит я по другой причине. Ведь ты нашел меня не для того, чтобы делиться гипотезами об эволюции Конструкторов? - Да, - признался Диего. - Я хотел сказать тебе, что вблизи оборотня со мной начинают происходить... мерещится всякая чертовщина! Иногда накатывает такая тоска - просто жуть берет! И мысль при этом - один! Один на весь космос! - Я так и думал, - кивнул Грехов. - Нечто подобное испытывал и я. Снова наш тяжкий крест - экстрасенсорная система. Излучение оборотня воспринимается нами в гораздо большей степени, чем остальными. Не мерещилось ли тебе нечто вроде гигантской растущей трещины? Или взметнувшейся на километры ввысь каменной волны? Или жерла вулкана, извергающего тучу раскаленного пепла? Диего шумно выдохнул. - Я даже слышу при этом гул и грохот... - Не только ты. Забара, Нагорин, Танич... я опросил всех спасателей, многие испытывают то же самое. Торанц называет это явление сверхчутьем, а Нагорин погружением дискурсивного мышления в подсознание. Когда-нибудь медики назовут это шестым чувством, например, диегозрением. Или виртосязанием. Диего повертел в руке камешек и забросил его в кратер. - А цунами... вулкан... что означают наши видения? Грехов прошелся по кромке кратерного вала, остановился. - Это значит, что сверхоборотень или кто-то внутри него предупреждает нас о последствиях пробуждения споры Конструктора. - Серый человек? - Не знаю, может быть. Одно знаю точно: испытание нашей готовности встретить опасность во всеоружии - еще впереди. Назад они летели на высоте двухсот метров. На востоке уже засветилась серебристая полоса рассвета, на западе росло зарево полигона, и между двумя этими светлыми дугами прятал свою угрюмую ночную усмешку искалеченный древними извержениями великий лик бога войны Марса. Зал был тих и темен. Панорамный виом был выключен, пульты и аппараты связи и контроля не работали. У малого виома сидел дежурный наблюдатель, изредка переключая каналы приема с одной видеокамеры на другую, цепочкой расположившихся вокруг сверхоборотня. Изображение при этом не менялось: черное яйцо почти не выделялось на фоне ночного неба и мрака пустыни. Диего подошел к своему пульту, эхо шагов заметалось между стен. Пограничник успокаивающе кивнул обернувшемуся наблюдателю и включил видеосистемы центра. Ночь Марса придвинулась вплотную, словно зал из-под километрового слоя базальта вынырнул вдруг на поверхность полигона. Диего коснулся пластины сенсора, и ожерелье прожекторов высветило четкую фигуру сверхоборотня. - Влечет? - спросил напарник, молодой светловолосый парень, одетый в модную черную куртку с короткими рукавами и такие же черные с искрой брюки. - Только с точки зрения борьбы с опасностью, - ответил Диего, подумал и добавил: - Хотя неправда, конечно, влечет. Как-никак, загадка века. Он погасил прожекторы и со вздохом сел в кресло. Уже два месяца, как Управление ввело обязательные двойные дежурства по ночам: наблюдатель-ученый и наблюдатель-пограничник. По мнению Диего, эти дежурства ничего не давали, один из наблюдателей был лишним, а именно - ученый. Потому что в случае непредвиденного поворота событий право решения принадлежало отвечающему за безопасность. Диего перевел задумчивый взгляд на пульт. Спокойная россыпь зеленых и белых огней на панели говорила, что дежурный монитор защиты включен и работает нормально. Ни одно движение сверхоборотня не могло пройти незамеченным, и в случае необходимости автоматы сами смогли бы экстренно подключить дополнительные системы защиты - реактивные экраны, гравиконденсаторы и индукторы поля. Но заменить человека полностью компьютеры не могли. Диего покосился на приставку управления ТФ-эмиттером, усмехнулся. "Успеть бы! - подумал он. - Вся жизнь спасателя в этом "успеть бы!" Успеешь - и одной бедой меньше, и кто-то останется жить... И долго потом вспоминается молчаливый укор в глазах совершенно незнакомых людей - если не успеешь, если не сможешь победить время и обстоятельства..." - О чем задумался? - напомнил о себе дежурный, вставая. - Как ты думаешь, если мы сгоняем партию-другую в шахматы, это не будет нарушением режима? - Не будет, - подумав, ответил Диего. - Я играю черными. Несколько раз звонки с пультов заставляли Диего и его напарника по имени Зигмунд бросаться к аппаратуре, но в первый раз оборотень просто усилил радиосвечение, во второй - изменил положение тела, пошевелился, и потом каждый час "вздыхал" - объем его то увеличивался, то спадал. - Что-то новое, - задумчиво сказал Зигмунд. - Такое впечатление, будто ему что-то мешает. Молодой ученый-экзобиолог некоторое время наблюдал за черным колоссом, потом сел за пульт многофункционального исследовательского комплекса и надел эмкан. Диего не мешал ему, зная столько же, сколько и Зигмунд. Недоброе предчувствие сжимало сердце, в такие минуты начинало казаться, что тьма готова хлынуть из всех виомов и затопить зал, пустыню, всю Вселенную! Диего напрягался, с трудом собирал волю в кулак и раз даже с ужасом подумал: уж не болен ли он?! Такого с ним не было никогда! За все двадцать два года работы он никогда не чувствовал такого страха, как теперь, особенно последние полгода на полигоне Марса... Так, может быть, все дело в том, что его нервная система пошла вразнос?.. Нервная... Нервы... Никогда не жаловался на нервы, и на тебе! А может, это первые признаки обыкновенной усталости и ничего более? Пришла пора искать другую работу?.. - Вот так новость! - сказал Зигмунд, сбрасывая эмкан и торопливо приглаживая взъерошенные волосы. - Оборотень пророс! - Что?! - спросил Диего, возвращаясь к действительности. - Оборотень пророс! То есть, иными словами, пустил корень! Несколько суток центр лихорадило. Известие о том, что сверхоборотень "пустил корень", всколыхнуло научные круги, и на полигон снова налетели десятки специалистов из многих институтов Земли. Размещать их было негде, да и пользы от нашествия не предвиделось, поэтому Пинегин и его безопасники здорово потрудились, прежде чем последние теоретики и жаждущие "громких" экспериментов практики покинули полигон. Снова в подземном хозяйстве Пинегина установилась рабочая тишина, пронизанная эмоционально давящим соседством споры Конструктора. Ничего особенного со сверхоборотнем не происходило. Корень, если можно было его так назвать, был едва заметен в лучах интравизоров - маленькая трехметровая опухоль в дне километрового эллипсоида, но опухоль эта постепенно прогрессировала, росла и спустя месяц достигла шестидесяти метров, привлекая к себе пристальное внимание ученых. И спасателей. И тут случилось происшествие, сломавшее привычный ритм работы центра. Во время одного из ночных дежурств погиб Шебранн. Случилось это на глазах Диего и Грехова, которых вызвал растерявшийся дежурный, напарник Шебранна, Мансуров. Когда Грехов прибежал в зал, там уже находился Диего. Видеосистемы работали, показывая белое от прожекторного света поле и мрачный выпуклый бок сверхоборотня. - Назад! - кричал Диего. - Вильям, назад! Слышишь? Только теперь Грехов заметил зависший над горбом оборотня маленький оранжевый пинасс. - Кто это? - быстро спросил он побледневшего парня. - Зачем его туда понесло? - Это Шебранн, - заторопился тот. - Понимаете, сам собой ожил один из виомов... тот, который служит для связи с зондами... Вчера мы запустили в оборотня два аппарата, они попали в тупики, замолчали... а сейчас один из них стал передавать изображение... Они играли в шахматы, - универсальный способ времяпровождения на любом дежурстве, - как вдруг ни с того ни с сего заработал метровый виом оперативной связи с телезондами. Возникшее объемное изображение могло свести с ума кого угодно: комната, полная людей! Длинное прямоугольное помещение, залитое желтым мигающим светом, и люди! Внутри сверхоборотня - люди! Двое в знакомых комбинезонах спасателей. - Смотри. - Один из них обернулся. - Телезонд. Откуда он здесь? Ребята, где мы? Кто-нибудь может объяснить? - Люди! - хрипло произнес Шебранн. - Это же Эрнест Гиро... Батиевский... Черт побери! Эрнест, ты меня слышишь? Гиро? - Не слышит, - неуверенно произнес Мансуров. - Рация зонда работает только на передачу. - Координаты! Можешь дать мне координаты зонда? Возьми пеленг, быстро! - Попробую. - Мансуров метнулся к панели управления зондами. - Сейчас подключу машину... Через минуту он определил примерное направление передачи, и Шебранн выскочил из зала, крикнув на ходу: - Разбуди смену и Диего Вирта! - Вильям, что ты собираешься делать? - продолжал звать Диего. - Да объяснись ты наконец! - Там люди, внутри, - донесся голос Шебранна. - Попытаюсь пробиться. Пустите за мной телезонд и пустой куттер, всех на одной своей лошади я не увезу. Следите по видео, я пошел. На горбу сверхоборотня сверкнула синяя вспышка, и пинасс провалился в черноту. Диего действовал быстро. Мгновение спустя зонд ушел к сверхоборотню, отыскал не успевшее зарасти "слепое пятно" и нырнул в недра исполина. За ним ушел и ведомый киберпилотом пустой куттер. Снова зажегся виом, погасший, по словам Мансурова, как только, Шебранн выскочил из зала. Поплыли по нему серые стены тоннеля, вывели в освещенную красным светом пещеру с бахромой черной паутины - ничего похожего на прямоугольную комнату с людьми. Пинасс Шебранна, накренившись, стоял на дне пещеры, порванные полотнища паутин, медленно колыхаясь, создавали видимость снегопада. - Готовь когг. Ли, - сказал Диего, не оборачиваясь. - Может быть, успеем... Но они не успели. Последнее, что увидели люди, - разверзлась бездна, поглотила пинасс, и виом погас. Вбежавшие в зал поднятые по тревоге спасатели молча остановились у пульта, освещенные белым сиянием главного виома. Сверхоборотень невозмутимо выпирал из тьмы черно-серой громадой, порождение стихии и мрака, волей случая столкнувшееся с человеком. Трагедии хомо сапиенс его абсолютно не волновали. Запущенные Диего зонды и автоматический спасательный модуль не вернулись. - С идеей вызволения похищенных оборотнем людей придется расстаться, - сказал хмурый Сергиенко. Обычное жизнерадостное выражение лица покинуло его, сейчас он казался постаревшим и усталым, словно после длительной вахты на потерпевшем аварию корабле. - Решение Шебранна было бессмысленным, он никого не спас бы, потому что людей в оборотне нет, лишь информационные копии. - Возможно, гибель Шебранна и была бесполезной, - сказал Пинегин, - но решение его бессмысленным назвать нельзя, он шел на помощь, не зная нынешних ваших выводов. Кстати, выводов запоздалых, так как, если бы он знал о них, трагедии бы не случилось. - Не надо спорить - чья вина, - тихо сказал Нагорин. - Погиб человек, погиб в тот момент, когда мы сделали все, чтобы предотвратить чью бы то ни было гибель. Договориться с оборотнем "на предмет" возвращения им похищенных невозможно: спора сверхразума - не сам разум, сейчас она слепа и глуха. Впрочем, она и прежде была слепа и глуха по нашим меркам. Все ее действия, вроде "сбора информации", только кажутся осмысленными - опять же по нашим, человеческим меркам. Кто знает, следствием каких процессов внутри споры были эти действия? Что касается людей, которых видел Шебранн, по всем данным это информационные копии когда-то существовавших реально личностей. До сегодняшнего дня я думал иначе, был уверен, что мы всегда сумеем укротить сверхоборотня, сможем с ним договориться на любой основе, хотя бы и с помощью силы - это, к сожалению, универсальный аргумент. Я думал, что сила слабого в умении замечать слабость у сильного, то есть, как ни слаб человек, он всегда сможет обнаружить слабые стороны даже у такого противника, как сверхоборотень. Да, мы нашли у него уязвимые места, но я вдруг понял - это все физика, материальный и энергетический перевес. Человек более слаб, чем он привык о себе думать, потому что ему не вырваться из круга антропоцентризма, потому что он мыслит как человек. Как _человек_, понимаете? Теперь ответьте на такой вопрос: всегда ли гуманен разум? По лицам вижу, что быстро ответить не сумеете. Безусловно - говорили мы: разум гуманен, тем более высший разум. Но ведь это наш, _человеческий_ вывод, потому что гуманны мы сами, гуманна вся наша цивилизация, несмотря на эпохи варварства, войн и насилия. Суть, кровь и плоть нашей культуры - гуманизм, ибо в противном случае эволюции просто не под силу было бы поднять в человеке разум до нынешнего состояния. Но вернемся к сверхоборотню, который многому нас научил, но, к сожалению, не научил мыслить по-иному, иными, отличными от человеческих, категориями. Мы инстинктивно видим в этом сверхсуществе разум того же порядка, что и человеческий, и это психологически понятно, но ведь уже "серые призраки" отличаются от нас так же, как мы сами, скажем, от динозавров, а тут существо, возраст которого сравним с возрастом Вселенной! А если разум Конструктора гуманен по _своим_ законам? И эти законы, в нашем понимании, - _законы зла_?! В темном зале связи наступила тишина. Совещание было закрытым, присутствовали только руководители исследований и служб УАСС, работники СЭКОНа и правительства Земли, в том числе Банглин. Они, конечно, находились в настоящий момент не на Марсе: кто на Земле, кто на других планетах Системы, но иллюзия присутствия их в зале была полной - вплоть до осязания - новые приемы объемной видеосвязи позволяли сделать это без труда. - Серьезное заявление, - сказал наконец Банглин, переглядываясь с членами ВКС. - Видимо, придется пересмотреть решение Совета о дальнейшем продолжении исследований. Нужны все данные о сверхоборотне, его эволюции как споры Конструктора. СЭКОНу необходимо провести тщательный анализ информации и дать прогноз возможных осложнений по индексации спасателей. Возражений нет? - Погранслужба и УАСС давно настаивали на пересмотре решения Совета, - сказал Торанц. - К тому же у нас есть сведения, которых нет у научного центра. - То есть? - прищурился Банглин. - Некоторые оперативные работники-пограничники обладают нервной организацией типа "интуитив". Поступающая от них информация достаточно тревожна и может дать многое для анализа ситуации. - Экстрасенсы? - спросил Банглин. - Я забыл, что у нас есть люди с повышенной чувствительностью к излучениям и физическим полям. Хорошо, познакомьте с вашей информацией комиссию. Итак, срок - месяц. Через месяц плановое заседание Совета, будем решать... Зал опустел, все "немарсиане" выключили свои каналы связи, остались только те, на которых лежала прямая ответственность за правильность выбора дальнейшей стратегии и тактики работы, за комплекс проблем под названием сверхоборотень. - Он ничего не сказал о гибели Шебранна, - пробормотал Пинегин. - Потому что на нас нет формальной вины, - глухо сказал Торанц. - Но отвечать нам придется, если не перед Советом, то перед собой, Шебранн не был идеальным работником и, вероятно, для многих был даже просто несимпатичен, но он всегда был готов пожертвовать собой ради других и доказал это, не зная, что бессилен помочь тем... в темнице оборотня. А если бы и знал - наверное, решил бы так же. Долг, понимаете? И я не знаю, плохо это или хорошо. - Я тоже решил бы так же, - сказал молчавший до сих пор Грехов. - Ладно, ладно, - махнул рукой Сергиенко. - Все вы всегда на все готовы, рыцари риска и мгновенной реакции... Но надо же иногда и думать! Думать, что делаешь! Всегда ли вы знаете точно, правильно действуете или нет? Иной раз труднее, рискованнее и вернее остаться, а не кидаться сломя голову в пропасть, зная, что ничем никому не поможешь. - Всякое бывало, - нехотя ответил Пинегин. - Может быть, и, Шебранн был неправ, даже наверняка был неправ, - что это доказывает? Ночные дежурства безопасников я отменить не могу. - А, да не о том я! - Сергиенко поморщился и замолчал. - Не можете ли вы подробнее рассказать об ощущениях интуитивов? - тихо спросил Нагорин. - Их информация может действительно оказаться важной. - Вот он расскажет. - Торанц мотнул головой в сторону Грехова. - Как бывший замначальника отдела безопасности он знает всех спасателей на полигоне. Ну что, закончили? Второй час ночи... - Закончили, - вздохнул Сергиенко. - Да разве сейчас уснешь... - Подожди, Петр, - пробормотал Торанц, задерживая Пинегина, когда в зале остались только они одни. - Вы не пробовали еще раз... пройтись тем путем, что и Шебранн? - Мы потеряли пять зондов... - Я не о зондах. - Без официального разрешения СЭКОНа? Торанц покривил губы, но глаз не отвел. - Пробовали, конечно... на когге. Ничего. То ли "слепое пятно" переместилось, то ли оборотня раздражают наши уколы. Модуль тоже застрял в тупике, и вытащить его не представляется возможным. - Понятно... Кто ходил на когге, Диего? - А кто еще у нас может рискнуть побороться с оборотнем? - Он?.. - В порядке, жив и здоров. - Если бы в верхах об этой твоей инициативе... Пинегин согнал с лица усмешку и совсем тихо спросил: - Что бы это изменило? СЕРЫЙ ЧЕЛОВЕК Утром Диего проснулся от едва заметного толчка: качнулась кровать. Он полежал с закрытыми глазами, ожидая, повторится ли толчок. Решив, что все это является результатом сновидений, повернулся на бок, но тревога не покидала его, вернее, не тревога, а отзвук какой-то не схваченной еще мысли, комариным жужжанием пробудившей сознание в реальность наступившего утра. Он встал, выгоняя из тела остатки сна, и в это время мягко зазвенел интерком. Пограничник шагнул к универсальной стойке домашнего комбайна и включил связь. Угол комнаты "перестал существовать", вместо него появилась вторая такая же комната и стоящий босиком посредине Грехов. - Проснулся? Мне показалось, что дом колыхнулся. - Мне тоже. Но, случись что серьезное, нас подняли бы по тревоге. Подожди, узнаю у дежурного. На этот раз в центральном зале дежурил Нагорин. Он не удивился вопросу Диего. - Был толчок, силой около трех баллов. Мизер, конечно, спите спокойно. - Но насколько я осведомлен, марсотрясения в районе Эллады не случались ни разу - толстая континентальная кора. Не следует ли связать толчок с нашим любезным гостем? - Вы правы, я только что получил данные от автоматической сети сейсмографов: эпицентр толчка в районе полигона с точностью до километра. - Значит, оборотень. Как он сейчас выглядит? - Как обычно, ничего внешне не изменилось. - Может, шевельнулся корень? Все-таки длина его достигла четырех сотен метров. Проверьте. Одевшись, Диего встретил Грехова в коридоре, и они направились в столовую, на ходу делясь впечатлениями утреннего подъема. После завтрака пошли в центр, постепенно заполнявшийся работниками исследовательского комплекса. Вычислители и задатчики программ для киберов уже работали, наполняя зал тихим звоном и писком. - Вот человек, который, по-моему, что-то знает, - пошутил Диего, подходя к Сергиенко, наблюдавшему за одним из виомов. - Это вы о толчке? - спросил тот, оборачиваясь. - Скорость роста корня резко возросла, думаю, это и породило колебание почвы. - Вот как? - нахмурился Грехов. - И как велика скорость роста на данный момент? - Четыре метра в час. А была три сантиметра... Некоторое время все молчали, разглядывая грузный бочонок геологоразведывательного робота. Не верилось, что робот свободно проникает под землю на несколько сот метров и движется сквозь горные породы так же легко, как игла сквозь воду. - Долго будет расти корень? - спросил наконец Грехов. - Не знаю, - с неохотой сказал Сергиенко. - Может быть, он решил достичь мантии - для эффективного пополнения энергозапаса, а, может быть, скоро остановится. - А вы представляете, что будет, если корень оборотня в самом деле проткнет кору Марса до мантии? Сергиенко посмотрел на губы Грехова и не ответил. - Я уже сообщил Пинегину, - сказал подошедший Нагорин, более угрюмый, чем всегда. - До заседания ВКС осталось шесть дней... - Он замялся. - Договаривай, - скривился Сергиенко. - Картина остается неясной, вот и все, собственно. Но вывод комиссия сделала однозначный: мы будем требовать удаления сверхоборотня с поверхности Марса в открытый космос. - Тогда лучшее место для нового полигона - девятый сектор Пояса астероидов, - сказал Грехов. - Самый безлюдный уголок Солнечной системы. А базой для полигона может послужить древняя станция болидного патруля. Правда, метеоритная опасность там повыше, чем в других секторах Пояса. - О размещении полигона решит Совет, хотя при веском обосновании подойдет и Пояс астероидов. Что же касается вашего вполне уместного волнения по поводу роста корня оборотня... - Нагорин посмотрел на Сергиенко. - Говори все, - махнул тот рукой. - Все равно ничего изменить нельзя. Все-таки человечество заметно усредняется... В прошлые века гениев, возвышавшихся над средним уровнем науки, умеющих верно оценивать основные направления развития общества, было больше. Здесь я не вижу никого, кто смог бы оценить реальные объемы того богатства, которое заключено в сверхоборотне; даже не в самом Конструкторе - только в его споре! Оценить тот толчок, который даст науке овладение тайнами величайшего экспериментатора и строителя во Вселенной! - Один толчок мы сегодня уже ощущали, - с иронией заметил Диего. - Не согласен с вами, - сказал Грехов. - Я не социолог, но по сравнению с прошлыми веками уровень знаний и задачи человечества существенно изменились, от дифференциации наук мы идем к их интеграции, и любой ученый-универсалист нашего времени способен на то, на что были способны великие умы прошлого. Сегодня не до полемики, но, вероятно, в данной ситуации следует прогнозировать не пользу сверхоборотня для науки, а тот вред, который может принести человечеству рост споры Конструктора. Это гораздо трудней... и ответственней. Давайте вернемся к корню. Сергиенко сжал побелевшие губы в линию, отвернулся. Напряжение разговора стало спадать. Диего понимал ученого, да и как его не понять, когда обстоятельства дают в руки человеку прекрасный материал для исследований, цена которому - рост могущества цивилизации?! Но, с другой стороны, можно так обжечься на этом невидимом огне любопытства! Сколько людей во все века гибло в атаке на неизведанное? Сколько погибло при изучении того же сверхоборотня? Но сколько еще может погибнуть в результате катастрофы, связанной с рождением Конструктора? "Черт возьми, как ты бываешь слеп и недальновиден, человек!" - подумал Диего. - Сегодня стало известно, - виноватым тоном сказал Нагорин, не глядя на спасателей, - что оборотень начал активно поглощать энергию всей поверхностью своего тела. В результате вокруг него температура понизилась на пятьдесят два градуса. Плюс к этому возросло энергопотребление силового пояса. - Это значит, - Грехов переглянулся с Диего, - что полигон фактически остался без защиты? Так вас понимать? - Ну, остаются реактивные экраны, гравиконденсаторы... хотя вполне возможно, что он может поглощать все виды материи от полей до вещества. Растворяет же он породы континента! Единственная мера, с которой ему не справиться, - удар скалярного ТФ-поля. - Веселенькое дело, - пробормотал Диего. - Неужели мы опоздали? В зале вдруг произошло какое-то замешательство. У одного из виомов столпились люди, работа прекратилась. - Что там у них случилось? Грехов первым подошел к мигом собравшейся толпе и замер от изумления. В боку сверхоборотня распахнулись "ворота", часть корпуса опустилась пандусом на песок, и по этому наклонному желобу шествовали серые люди, вереницей вытягиваясь к куполу одного из наблюдательных пунктов! Было их много, около сорока, а они все шли и шли, и наконец остановились толпой у купола и замерли, превратившись в "глиняные" уродливые статуи, ни одним движением не напоминая, что они живые существа. - Сто тридцать три! - подсчитал кто-то у пульта. Дыра в боку оборотня закрылась, и все замерло. Толпа серых монстров не шевелилась, словно в них выключили жизненные центры. Молчание плыло по полигону, омывая зал центра управления волной немого удивления и ожидания. - Роботы они, что ли? - пробормотал кто-то. И снова тишина... Грехов очнулся первым. - Прилипалы, - пробормотал он. - Рыбы-прилипалы на шкуре акулы, очищающие ее от паразитов. Симбиоты. Так? Существо-чистильщик - вот что такое серый человек. И не только чистильщик, а в зависимости от требований хозяина и чистильщик, и охранник, и связной, и существо для контакта, и, возможно, приманка, и, вероятно, множество профессий, которых я не знаю... Оборотень попросту выгнал их, выдворил своих добровольных помощников, потому что больше не нуждается в их заботе. - А это значит, надвигаются кардинальные события. Надо что-то решать, и решать быстро, времени у нас, кажется, нет совсем! - Что же нам с ними делать? - пробормотал Сергиенко. Диего впервые увидел растерянность на его лице. - О них позаботятся экзобиологи, - сказал он, выступая вперед. - Срочно запросите ВКС и СЭКОН. - Он повернулся к Грехову. - Кто возьмет на себя смелость сообщить об этом Банглину? - Я, - пожал плечами Грехов. - Вот только не знаю, успеем ли мы. - Он подошел к пульту монитора, тронул алый сенсор и негромко, но так, что у каждого в зале побежал озноб по спине, сказал: - Тревога по форме А на все базы патруля! Экстренный вызов руководства Управления! Готовность центрам пояса энергостанций Марса и всей зоны к перебросу энергии на полигон Эллады! Повторяю... ВХОД В АД Из-за горизонта доносился глухой рокот, мелко-мелко тряслась почва, иногда вздрагивая более ощутимо. Над северным горизонтом вставало в фиолетовое небо удивительное цветное зарево: шатер, сотканный из радужных нитей, полос и шарфов света, над которым изредка вспыхивали, расплываясь, зонты чистого голубого пламени. - Пора, - сказал Грехов, с трудом отрывая взгляд от феерии. Диего Вирт молча кивнул. Постояв с минуту, он повернулся, быстро прошел к "Мастиффу", помахал рукой и скрылся в куполе башни. Громада танка дрогнула, звенящий гул двигателей тугой волной ударил в уши. Головной "Мастифф" разогнался и скрылся в пелене взвихренного песка. За ним поползли остальные машины, веером расходясь по пустыне. Рев двигателей постепенно стих, вал гонимых танками пыли и песка уползал к световому шатру на горизонте и вскоре скрылся в ночном пространстве, высвечиваемый полосами прожекторного света. Остался лишь далекий, не стихающий рокот, там, где люди вступили в титаническую битву с выползающим из бутылки джинном - прорастающим из споры сверхоборотня Конструктором. - Заградители не помогут, - помолчав, сказал Грехов. - Знаю, - зло сказал Пинегин. - Но если ничего не предпринимать... - Боишься, что обвинят в бездействии? Петр пошевелил губами, черными в сине-зеленом освещении грандиозного пожара, хотел ответить резкостью и сник. - Не боюсь. Я боюсь другого - что мы окажемся бессильными. - Сергиенко сейчас рассчитывает свою зону активного поглощения энергии. Сверхоборотню для роста нужна энергия, и все наши экраны ему ее поставляют. Вот если вокруг него создать вакуум-зону, которая со своей стороны будет отнимать у него самого... Возможно, это и в самом деле остановит его рост. - Ты уверен? Сергиенко в этом уверен? Вот то-то же... - Если не поможет вакуум-зона - не поможет ничто. - ТФ-эмиттер? - пробормотал Пинегин. Грехов некоторое время разглядывал цветное зарево взбунтовавшегося исполина, до которого было около двадцати пяти километров, потом сказал: - А кто нам позволит привести его в действие? Даже не так: кто из нас способен привести его в действие, зная, что этим он убивает величайшее из существ, живших когда-либо на свете? Грехов не ждал ответа. Пинегин не ждал продолжения. Ночь плыла над марсианской Элладой, тряслась почва, далекий глухой рокот рождающегося Конструктора будил отголоски в пустыне; казалось, каменистый шар Марса, раскачиваясь и кренясь, летит в бездну, и ничто не может остановить этот его ужасный, гремящий полет... - Две тысячи квадратных километров! - тихо произнес Пинегин. - За десять суток!.. И расширяется... Кто его остановит? Ведь если он не остановится сам, он сожрет весь Марс! Это же катастрофа, Габриэль! Катастрофа!! Нет, ты неправ, я не буду ждать. Пусть я буду трижды убийцей