ГЛАВА 2 Я вышел из кабинета и остановился на миг, борясь с искушением вернуться. В любой момент я мог отказаться от предложенного шефом плана. Стоит лишь вернуться, сказать пару слов -и мы с Ольгой возвратимся в свои настоящие тела. Вот только за полчаса разговора мне было сказано достаточно, чтобы я согласился, что смена тел - единственный реальный ответ на провокацию Темных. В конце концов, нелепо ведь отказываться от спасительного лечения на основании болезненности уколов. Ключи от квартиры Ольги лежали у меня в сумочке. Там же - деньги и кредитка в маленьком кошельке, косметичка, платочек, прокладка - зачем только, ведь это мне не должно понадобиться, начатая упаковка конфеток "тик-так", расческа, россыпь мелочи на дне, зеркальце, крошечный мобильный телефон... А вот пустые карманы джинсов вызывали невольное ощущение потери. Я секунду рылся в них, пытаясь найти хотя бы завалявшуюся монетку, но убедился лишь в том, что, подобно большинству женщин, Ольга все носила в сумочке. Казалось бы, пустые карманы - далеко не самая большая моя потеря за сегодняшний день. И все-таки эта деталь вызывала раздражение. Я переложил в карман из сумочки несколько банкнот и почувствовал себя увереннее. Жаль только, что Ольга не носит плеера... - Привет, -ко мне подошел Гарик. - Шеф свободен? - Он... он с Антоном... - ответил я. - Что-то случилось, Оля? - Гарик внимательно смотрел на меня. Не знаю, что он почувствовал: чужие интонации, неуверенные движения, новую ауру. Но если даже оперативник, с которым ни я, ни Ольга особо не общались, ощущает подмену - грош мне цена. Тем временем Гарик неуверенно, робко улыбнулся. Это было совсем неожиданно: я никогда не замечал, чтобы Гарик пытался заигрывать с сотрудницами Дозора. Ему даже с человеческими женщинами трудно знако миться, он потрясающе невезуч в любовных делах. - Ничего. Поспорили немного, - я развернулся, и, не прощаясь, пошел к лестнице. Это была версия для Ночного Дозора, на тот маловероятный случай, если среди нас есть их агент. Насколько я знаю, такое случалось всего раз или два за всю историю Дозора, но мало ли... Пусть все считают, что Борис Игнатьевич повздорил со своей давней подругой. Ведь и повод есть, и повод немалый. Столетнее заточение в его кабинете, невозможность принять человеческий облик, частичная реабилитация, но с потерей большинства магических способностей. Вполне достаточные основания обидеться... По крайней мере, я избавлен от необходимости изображать подругу шефа, что было бы уж совсем чересчур. Размышляя так, я и спустился до третьего этажа. Стоило признать, что Ольга максимально облегчила мне жизнь. Сегодня она надела джинсы, а не обычный юбочный костюм или платье, на ногах были кроссовки, а не туфли на высоком каблуке. Даже легкий запах духов не был одуряющим. Да здравствует мода "унисекс", пусть даже ее изобрели гомосексуалисты... Я знал, что мне сейчас следует делать, знал, как следует себя вести. И все-таки это было трудно. Свернуть не к выходу, а в боковой коридор, неприметный и тихий. И окунуться в прошлое. Говорят, у больниц есть свой, незабываемый запах. Конечно. И это неудивительно, странно было бы не иметь запаха хлорке и боли, автоклавам и ранам, казенному белью и безвкусной пище. Но откуда, скажите на милость, свой запах у школ и институтов? В помещении Дозора обучают лишь части предметов. Кое-что удобнее преподавать в морге, по ночам, там у нас есть свои люди. Кое-чему обучают на местности. Кое-чему - за рубежом, в туристических поездках, которые оплачивает Дозор. Когда я проходил обучение, то побывал и на Гаити, и в Анголе, и в Штатах, и в Испании. Но все-таки для некоторых лекций подходит лишь территория Дозора, здание, от фундамента до крыши закрытое магией и охранными заклятиями. Тридцать лет назад, когда Дозор переехал в это помещение, оборудовали три аудитории, каждая на пятнадцать человек. Я до сих пор не понимаю, чего !.+lh% в этом размахе: оптимизма сотрудников или избытка площади. Даже когда я проходил обучение, а это был очень удачный год, нам хватало одной аудитории, да и та наполовину оставалась пустой. Сейчас Дозор обучал четверых Иных. И лишь в отношении Светланы существовала твердая уверенность, что она войдет в наши ряды, а не предпочтет обычную, человеческую жизнь. Пусто здесь было, пусто и тихо. Я медленно шел по коридору, заглядывая в пустые аудитории, которые могли бы стать предметом зависти для самого обеспеченного и преуспевающего университета. За каждым столом - ноутбук, в каждой комнате - огромный проекционный телевизор, шкафы ломятся от книг... да если бы эти книги увидел историк, нормальный историк, а не спекулянт от истории... Никогда им их не увидеть. В некоторых книгах слишком много правды. В других - слишком мало лжи. Людям это читать не стоит, причем для их же собственного спокойствия. Пусть живут с той историей, к которой привыкли. Конец коридора заканчивался огромным зеркалом, закрывающим всю торцовую стену. Я искоса взглянул в него: по коридору вышагивала, покачивая бедрами, молодая, красивая женщина. Запнувшись, я едва не полетел на пол, хотя Ольга и сделала все возможное, чтобы облегчить мне жизнь, но центр тяжести тела она изменить не могла. Когда удавалось забыть о своем облике, все шло более-менее нормально, работали моторные навыки. А вот стоит посмотреть на себя со стороны - и начинаются сбои. Даже дыхание стало чужим, как-то не так входил в легкие воздух. Я подошел к последней, стеклянной, двери. Осторожно заглянул в нее. Занятие как раз заканчивалось. Сегодня они изучали бытовую магию, я понял это, едва увидел у демонстрационного стенда Полину Васильевну. Она одна из самых старых сотрудниц Дозора - внешне, а не по подлинному возрасту. Ее обнаружили и инициировали в возрасте шестидесяти трех лет. Ну кто мог предположить, что старушка, подрабатывающая в лихие послевоенные годы карточным гаданием, и впрямь обладает какими-то способностями? Причем не шуточными, пусть и узконаправленными. - И теперь, если вам понадобится спешно привести одежду в порядок, - наставительно говорила Полина Васильевна, - вы сможете это сделать за считанные минуты. Только не забудьте заранее проверить, насколько хватает силенок. Иначе конфуз выйдет. - А когда часы ударят двенадцать, твоя карета превратится в тыкву, - громко сказал молодой парень, сидящий рядом со Светланой. Парня этого я не знал, на обучении он был второй или третий день, но он мне уже заранее не нравился. - Именно! - с восторгом заявила Полина, сталкивающаяся с подобным остроумием в каждой партии учеников. - Сказки врут не меньше, чем статистика! Но иногда в них можно найти капельку правды. Она собрала со стола аккуратно отглаженный, элегантный, пусть и несколько старомодный смокинг. В таком, наверное, выходил в свет Джеймс Бонд. - Когда он снова станет тряпьем? - деловито спросила Светлана. - Через два часа, - так же коротко проинформировала Полина. Повесила смокинг на плечики, вернула на стенд. - Я не особо напрягалась. - А сколько вы можете его поддерживать в приличном виде? Максимально? - Около суток. Светлана кивнула и неожиданно посмотрела в мою сторону. Почувствовала. Улыбнулась, помахала рукой. Теперь меня заметили все. - Прошу вас, госпожа. - Полина склонила голову. - Большая честь для нас. Да, она знала об Ольге что-то, неизвестное мне. Все мы знали о ней лишь часть правды, лишь шеф, наверное, знал все. Я вошел, отчаянно пытаясь придать походке меньшее изящество. Не помогло. И парень, соседствовавший со Светланой, и парнишка лет пятнадцати, который уже полгода топтался на начальном курсе магии, и высокий, тощий кореец, которому могло быть и тридцать, и сорок лет, - все они смотрели на меня. Однозначно заинтересованно. Вся та атмосфера тайны, что окружала Ольгу, все слухи и недомолвки, в конце концов, то, что она была давней-предавней любовницей шефа - все это вызывало у мужской части Дозора вполне определенную реакцию. - Здравствуйте, - сказал я.-Я не помешала? Сосредоточившись на правильном употреблении родов, я не следил за тоном. В результате банальный вопрос вышел томно-загадочным и будто обращенным к каждому из присутствующих персонально. Прыщавый мальчишка впился в меня взглядом, парень сглотнул, лишь только кореец сохранил некоторое подобие хладнокровия. - Ольга, хотите что-то объявить студентам? - поинтересовалась Полина. - Мне надо поговорить со Светой. - Все свободны, - объявила старушка. - Ольга, как-нибудь заглянете в учебное время? Мои лекции ваш опыт не заменят. - Обязательно, - щедро пообещал я. - Дня через три. Пусть Ольга отдувается за мои обещания. Я же вынужден отдуваться за выработанную ею сексапильность. Вместе со Светланой мы пошли к выходу. Три пары жадных глаз буравили мою спину, точнее - не совсем спину. Я знал, что у Ольги и Светланы теплые отношения. С той ночи, когда мы вдвоем объясняли ей правду о мире, об Иных, о Светлых и Темных, о Дозорах, о сумраке, с того рассветного часа, когда она, держась за наши руки, прошла сквозь закрытую дверь в помещение оперативного штаба Ночного Дозора. Да, меня со Светланой связывала мистическая нить, наши судьбы были переплетены. Но я знал, слишком хорошо знал, что это ненадолго. Светлана уйдет далеко вперед, туда, куда мне не добраться, стань я даже магом первого уровня. Нас держала вместе судьба, держала крепко, но лишь до поры до времени. А вот с Ольгой Светлана просто дружила, как бы скептически я не относился к женской дружбе. Их не сводил вместе рок. Они были свободны. - Оля, мне нужно дождаться Антона. - Светлана взяла меня за руку. Это не было движение младшей сестры, хватающейся за старшую в поисках поддержки и самоутверждения. Жест равного человека. И если Ольга позволяет Светлане вести себя на равных, значит, ей и впрямь прочат великое будущее. - Не стоит, - сказал я. - Света, не стоит. Опять что-то было не так в построении фразы или в тоне. Теперь на меня недоуменно глядела Светлана, но взгляд был точь-в-точь как у Гарика. - Я тебе все объясню, - сказал я.-Но не сейчас и не здесь. У тебя дома. Защиту на ее квартиру ставили на совесть, уж слишком много сил вложил Дозор в новую сотрудницу. Шеф даже не стал спорить со мной, могу ли я открыться Светлане, настоял лишь на одном: это должно произойти у нее дома. - Хорошо. - Удивление в глазах Светланы не исчезло, но она согласно кивнула. - Ты уверена, что Антона не стоит ждать? - Абсолютно, - сказал я, ни капельки не лукавя. - Возьмем машину? - Ты сегодня пешком? Дурак! Напрочь забыл, что Ольга всем видам транспорта предпочитает подаренный шефом спортивный автомобиль. - Так я и говорю - поедем на машине? - спросил я, понимая, что выгляжу идиотом. Нет, хуже, идиоткой. Ольга кивнула. Недоумение в ее глазах все росло и росло. Хорошо хоть, что я умею водить. Никогда не испытывал тяги к сомнительной радости иметь машину в мегаполисе с отвратительными дорогами, но курс на шего обучения включал многое. Кое-чему учат обычным образом, кое-что - вколачивают в сознание магией. Водить машину меня учили как простого чело века, а вот если случай зашвырнет в кабину вертолета или самолета, то тут включатся навыки, о которых я и не помню в обычном состоянии. Во всяком случае, в теории - должны включиться. Ключи от машины я отыскал в сумочке. Оранжевый автомобиль ждал на стоянке перед зданием, под бдительным оком охраны. Дверцы были закрыты, что, учитывая опущенный верх машины, выглядело просто смешно. - Ты поведешь? - спросила Светлана. Я молча кивнул. Уселся за руль, завел мотор. Ольга, помнится, срывается с места как пуля, но я так не умею. - Ольга, с тобой что-то не так, - Светлана наконец-то решилась озвучить свои мысли. Выезжая на Ленинградский, я кивнул: - Света, все разговоры, когда приедем к тебе. Она замолчала. Водитель из меня неважный. Ехали мы долго, куда дольше, чем следовало. Mо Светлана больше ничего не спрашивала, сидела, откинувшись, глядя прямо перед собой. То ли медитировала, то ли пыталась смотреть сквозь сумрак. В пробках со мной несколько раз пытались заговаривать из соседних машин - причем, непременно из самых дорогих. Видимо, и наш вид, и наша машина устанавливали незримую дистанцию, которую решался перешагнуть не каждый. Опускались стекла, высовывались коротко стриженные головы, иногда, как не изменный атрибут, добавлялась рука с мобильником. Вначале мне было просто неприятно. Потом стало смешно. А под конец я перестал реагировать на происходящее, точно так же, как не реагировала Светлана. Интересно, а Ольгу подобные попытки знакомиться забавляли? Наверное, да. После десятилетий в нечеловеческом теле, после заточения в стеклянной витрине. - Оля, почему ты увела меня? Почему не захотела ждать Антона? Я пожал плечами. Искушение ответить: "Потому что он здесь, рядом с тобой", - было велико. Да и шансов, что за нами следят, в общем-то - немного. Машина тоже закрыта заклятиями безопасности, часть из них я ощущал, часть была выше моих способностей. Но я удержался. Светлана еще не проходила курс информационной безопасности, он начинается через три месяца обучения. На мой взгляд, стоило бы проводить его пораньше, но для каждого Иного приходится вырабатывать собственную программу, а это требует времени. Вот когда Светлана пройдет через горнило этого испытания, она научится и молчать, и говорить. Это одновременно и самый легкий и самый тяжелый курс обучения. Тебе просто начинают давать информацию, строго дозированно, в определенной последовательности. Часть услышанного будет правдой, часть - ложью. Кое-что тебе скажут открыто и непринужденно, кое-что поведают под страшным секретом, а кое-что узнаешь "случайно", подслушаешь, подсмотришь. И все, все, что ты узнаешь, будет бродить в тебе, отдаваясь болью и страхом, рваться наружу, разрывая сердце, требовать реакции, немедленной и безрассудной. А на лекциях тебе будут говорить всякую чушь, которая, в общем-то, и не нужна для жизни Иного. Ибо главное испытание и обучение ведется в твоей душе. По-настоящему здесь ломаются редко. Все-таки это обучение, а не экзамен. И каждому будет поставлена лишь та высота, какую он может преодолеть - при полном напряжении сил, оставляя клочья шкуры и брызги крови на барьере, сплетенном из колючей проволоки. Но когда этот курс проходят те, кто и впрямь дорог или хотя бы просто симпатичен, тебя начнет корежить и разрывать на куски. Ты поймаешь странный взгляд в свою сторону и станешь гадать, что же узнал в рамках курса твой друг? Какую правду? Какую ложь? И что обучаемый узнает о себе самом, о мире вокруг, о своих родителях и друзьях? И будет желание - страшное, невыносимое. Желание помочь. Объяснить, намекнуть, подсказать. Вот только никто, прошедший курс, не даст этому желанию волю. Потому что именно этому учатся, своей болью постигая, что и когда можно и нужно сказать. В общем-то, сказать можно и нужно все. Надо лишь правильно выбрать время, иначе правда станет хуже лжи. - Оля? - Ты поймешь, - сказал я. - Только подожди. Посмотрев сквозь сумрак, я бросил машину вперед, вписываясь между неуклюжим джипом и громоздким военным грузовиком. Щелкнуло, сложившись, зеркало, задевшее за край грузовика, - мне было все равно. Первой преодолев перекресток, прошипев шинами на повороте, машина вырвалась на шоссе Энтузиастов. - Он любит меня? - вдруг спросила Светлана. - Все-таки, да или нет? Ты ведь знаешь, наверное? Я вздрогнул, машина вильнула, но Светлана не обратила на это внимания. Она задала вопрос не в первый раз, чувствую. Уже был между ней и Ольгой разговор, явно тяжелый и неоконченный. - Или он любит тебя? Все. Сейчас я не смогу молчать. - Антон очень хорошо относится к Ольге, - я говорил и о себе, и о хозяйке своего тела в третьем лице. Это нарочито, но выглядит просто как ace o отстраненная вежливость. - Боевая дружба. Не более того. Если она задаст Ольге вопрос, как та относится ко мне, то обойтись без лжи будет труднее. Но Светлана промолчала. А через минуту на миг коснулась моей руки, будто прося прощения. Теперь от вопроса не удержался я: - Почему ты спрашиваешь? Она ответила легко, без колебаний: - Я не понимаю. Антон очень странно себя ведет. Иногда кажется, что он без ума от меня. А иногда - что я для него одна из сотни знакомых Иных. Боевой товарищ. - Узел судьбы, - коротко ответил я. - Что? - Вы этого еще не проходили. Света. - Тогда ты объясни! - Понимаешь, - я гнал машину все быстрее и быстрее, это, наверное, включились моторные рефлексы чужого тела, - ты понимаешь, когда он шел к тебе домой, первый раз... - Я знаю, что подверглась внушению. Он рассказал, - отрезала Светлана. - Дело не в этом. Внушение было снято, когда тебе рассказали правду. Но когда ты научишься видеть судьбу, а ты непременно научишься, и куда лучше меня, ты поймешь. - Нам говорили, что судьба изменчива. - Судьба поливариантна. Идя к тебе, Антон знал, что в случае удачи он полюбит тебя. Светлана помолчала. Мне показалось, что у нее слегка порозовели щеки, но, может быть, это было от прорывающегося в открытый кузов ветра. - И что с того? - Ты знаешь, что это такое? Быть приговоренным к любви? - Но разве это не так - всегда? - Светлана даже вздрогнула от негодования. - Когда люди любят друг друга, когда находят среди тысяч, миллионов Это же всегда - судьба! И я снова почувствовал в ней ту уже начинающую исчезать, бесконечно наивную девушку, что даже ненавидеть могла - лишь себя саму. - Нет. Света, ты слышала такую аналогию: любовь - это цветок? - Да. - Цветок можно вырастить. Света. А можно купить. Или его подарят. - Антон - купил? - Нет, - сказал я, слишком резко, пожалуй, сказал. - Получил в подарок. От судьбы. - И что с того? Если это - любовь? - Света, срезанные цветы красивы. Но они живут недолго. Они уже умирают, даже заботливо поставленные в хрустальную вазу со свежей водой. - Он боится меня любить, - задумчиво сказала Светлана. - Так? Я не боялась, потому что не знала этого. Я подъехал к дому, лавируя между припаркованными машинами. В основном - "жигули" и "москвичи". Непрестижный район. - Зачем я тебе это все говорила? - спросила Светлана. - Зачем допытывалась ответа? И откуда ты знаешь ответы, Ольга? Только потому, что тебе четыреста сорок три года? Я вздрогнул, услышав цифру. Да, богатый жизненный опыт. Весьма богатый. На следующий год у Ольги намечается своеобразный юбилей. Хотелось бы верить, что мое тело, пусть даже и четверть этого возраста, останется в столь прекрасной физической форме. - Пойдем. Машину я бросил без всякого присмотра. Все равно, человеческому существу и мысли не придет украсть ее: охранные заклятия надежнее любой сигнали зации. Молча, по-деловому мы со Светланой поднялись по лестнице, вошли в ее квартиру. Тут кое-что изменилось, конечно. С работы Светлана ушла, зато ее стипендия и "подъемные", выплачиваемые каждому Иному при инициации, намного превосходили скромные доходы врача. Телевизор она сменила, непонятно лишь, когда находит время его смотреть. Роскошный, широкоэкранный, слишком большой для ее квартиры. Забавно было смотреть на эту неожиданно проснувшуюся тягу к красивой жизни. Вначале она появляется у всех, вероятно, как защитная реакция. Когда мир вокруг рушится, когда прежние страхи и опасения уходят, а на их место заступают другие, еще неясные и смутные, каждый начинает осуществлять какие-то мечты прежней жизни, еще недавно казавшиеся нереальными. Кто-то кутит в ресторанах, кто- то покупает дорогой автомобиль, кто-то одевается "от кутюр". Это длится недолго, и не потому даже, что миллионером в Дозоре не станешь. Сами по требности, еще вчера бывшие такими желанными, начинают отмирать, уходить в прошлое. Навсегда. - Ольга? Светлана смотрела мне в глаза. Я вздохнул, собираясь с силами: - Я не Ольга. Молчание. - Я не мог сказать раньше. Только здесь. Твоя квартира защищена от наблюдения Темных. - "Не мог"? Суть она ухватила сразу. - Не мог, - повторил я. - Это лишь тело Ольги. - Антон? Я кивнул. Как нелепо мы сейчас выглядим! Как хорошо, что Светлана уже привыкла к нелепостям. Поверила она сразу. - Негодяй! Сказано было с той интонацией, которая скорее пошла бы аристократке Ольге. И пощечина, которую я получил, была из той же оперы. Не больно, но обидно. - За что? - спросил я. - За то, что подслушивал чужой разговор! - выпалила Светлана. Сформулировано было второпях, но я понял. Тем временем Света занесла другую руку, и я, презрев христианские заповеди, увернулся от второй пощечины. - Света, я обещал беречь это тело! - А я нет! Светлана глубоко дышала, кусала губы, глаза горели. В такой ярости я ее не видел и даже не подозревал, что она вообще возможна. Да что же ее так разозлило? - Значит, боишься любить срезанные цветы? - Светлана медленно наступала на меня. - Вот оно что, да? До меня дошло. Не сразу, правда. - Убирайся! Убирайся вон! Я пятился, уже ткнулся спиной в дверь. Но стоило мне остановиться, как остановилась и Светлана. Качнула головой, выпалила: - Ты в этом теле и оставайся! Оно тебе больше подходит, ты не мужик, тряпка! Я молчал. Молчал, потому что уже видел, как все будет дальше. Видел, как раскручиваются перед нами линии вероятностей, как плетет свои дороги насмешливая судьба. И когда Светлана заплакала, разом утратив весь боевой пыл, закрыв лицо руками, когда я обнял ее за плечи и она с готовностью разрыдалась на моем плече, внутри у меня было пусто и холодно. Пронзительно холодно, будто я вновь стою на заснеженной крыше, под порывами зимнего ветра. Светлана еше человек. В ней слишком мало от Иного, она не понимает, не видит, как уходит вдаль дорога, по которой нам суждено идти. И уж тем более не видит, как эта дорога расходится в разные стороны. Любовь - счастье, но лишь когда веришь, что она будет вечной. И пусть это каждый раз оказывается ложью, но только вера дает любви силу и радость. А Светлана всхлипывала на моем плече. Многие знания - многие печали. Как бы я хотел не знать неизбежного будущего! Не знать - и любить, без оглядки, как простой, смертный человек. Но все-таки, как обидно, что я сейчас не всвоем теле. Со стороны могло бы показаться, что две закадычные подруги решили провести тихий вечерок за просмотром телевизора, чаем с вареньем, бутылочкой сухого вина и разговорами на три вечные темы: мужики - сволочи, носить - нечего, а самое главное - как похудеть. - Ты разве любишь булочки? - удивленно спросила Светлана. - Люблю. С маслом и вареньем, - мрачно отозвался я. - По-моему, кто-то обещал беречь это тело. - А что плохого я ему делаю? Можешь поверить, организм в полном восторге. - Ну-ну, - неопределенно отозвалась Светлана. - Потом поинтересуйся у Ольги, как она бережет фигуру. Я заколебался, но все-таки разрезал очередную булочку на половинки и щедро намазал вареньем. - А кому пришла в голову эта гениальная идея, спрятать тебя в женском теле? - Кажется, шефу. - Не сомневалась. - Ольга его поддержала. - Ну еще бы: Борис Игнатьевич для нее царь и бог. В этом я слегка сомневался, однако промолчал. Светлана встала, пошла к шифоньеру. Открыла, задумчиво посмотрела на вешалку. - Халатик наденешь? - Чего? - я поперхнулся булочкой. - Так и будешь ходить по дому? Эти джинсы на тебе лопаются. Неудобно же. - А какой-нибудь спортивный костюм найдется? - жалобно спросил я. Светлана насмешливо глянула на меня, потом смилостивилась: - Найдется. Честно говоря, подобный костюм я предпочел бы увидеть на ком-нибудь другом. На Светлане, например. Коротенькие белые шорты и блузка. То ли в теннис играть, толи трусцой бегать. - Переодевайся. - Света, я не думаю, что мы проведем весь вечер в квартире. - Ничего. Все равно пригодится, значит, надо проверить, подходит ли размер. Одевайся, я пока схожу, чай подогрею. Светлана вышла, а я торопливо стянул джинсы. Начал расстегивать блузку, путаясь в незнакомых, слишком тугих пуговицах, потом с ненавистью посмотрел на себя в зеркало. Симпатичная девушка, что ни говори. Прямо хоть фотографируй для журнала мягкой эротики. Торопливо переодевшись, я уселся на диван. По телевизору шла мыльная опера - поразительно, что Светлана включила этот канал. Впрочем, по осталь ным, скорее всего, то же самое. - Прекрасно выглядишь. - Света, ну не надо? - попросил я. - И без того тошно. - Ладно, прости, - легко согласилась она, усаживаясь рядом. - Так что нам необходимо делать? - Нам? - с легким нажимом повторил я. - Да, Антон. Ты же не зря пришел ко мне. - Тебе я должен был рассказать, в какие неприятности влип. - Допустим. Но раз шеф, - слово "шеф" Светлана ухитрилась произнести чрезвычайно вкусно, с уважением и с иронией одновременно, - позволил тебе раскрыться передо мной, значит, я должна тебе помочь. Хотя бы по велению судьбы, - не удержалась она. Я сдался. - Мне нельзя оставаться одному. Ни на минуту. Весь план строится на том, что Темные сознательно жертвуют своими пешками, либо уничтожают их, либо позволяют умереть. - Как в тот раз? - Да. Именно. И если эта провокация направлена на меня, то сейчас произойдет еще одно убийство. В тот момент, когда у меня, ну, по их мнению, конечно не будет алиби. Светлана смотрела на меня, подпирая подбородок руками. Медленно покачала головой: - И тогда, Антон, ты выскочишь из этого тела, как чертик из коробочки. Окажется, что ты никак не мог совершать эти серийные убийства. Враг посрамлен. - Ага. - Ты извини. Я ведь совсем недолго в Дозоре может быть, чего-то не понимаю. Я насторожился. А Светлана, замявшись на секунду, продолжила: - Вот когда все случилось со мной. Ведь как тогда было? Меня пытались инициировать Темные. Они знали, что Ночной Дозор заметит это, и даже догадались, что ты можешь вмешаться и помочь. - Да. - Поэтому была разыграна комбинация, с жертвованием нескольких фигур, с созданием нескольких ложных центров силы. И Ночной Дозор поначалу пошел на поводу. Если бы шеф не затеял свою контригру, если бы ты не стал переть вперед, ни на что не обращая внимания... - Ты была бы сейчас моим врагом, - сказал я. - Училась бы в Дневном Дозоре. - Я не о том, Антон. Я благодарна тебе, всему Дозору благодарна, но тебе - в первую очередь. Только я сейчас не о том. Ты пойми: то, что ты рассказал, столь же правдоподобно, как та история. Ведь как все четко складывалось? Парочка вампиров-браконьеров. Мальчик с высокими способностями Иного. Девушка с сильным проклятием. Глобальная угроза для города. Я не нашелся, что ответить. Смотрел на нее и чувствовал, как щеки заливает краска. Девушка, которая и треть курса-то еще не прошла, новичок в наших делах, раскладывает передо мной ситуацию так, как должен был бы разложить я. - Что сейчас происходит? - Светлана моих терзаний не заметила. - Серийный убийца, уничтожающий Темных. Ты оказываешься в списке подозревае мых. Шеф немедленно делает хитрый ход: ты с Ольгой меняешься телами. Да, но насколько этот ход хитрый? Я так понимаю, что практика обмена телами - весьма распространена. Борис Игнатьевич ее недавно применял, ведь верно? Он когда-нибудь использовал один и тот же прием два раза подряд? Против одного и того же противника? - Не знаю. Света, детали операций мне не сообщают. - Тогда подумай головой. И еще. Да неужели Завулон такой мелкий, мстительный истерик? Ему ведь сотни лет, точно? Он Дневным Дозором руководит давным-давно. Если этот маньяк... - Дикарь. - Если Дикарю и впрямь несколько лет позволяют резвиться на улицах Москвы, готовя провокацию, то станет ли начальник Дневного Дозора тратить его на такую мелочь? Извини, Антон, но ведь ты и впрямь - цель не слишком крупная. - Я понимаю. Я маг пятого уровня официально. Но шеф сказал, что на самом деле могу претендовать на третий. - Даже с учетом этого. Мы посмотрели друг другу в глаза, и я развел руками: - Сдаюсь. Светлана, наверное, ты права. Но я рассказал то, что знаю. И никаких других вариантов не вижу. - Значит, будешь подчиняться распоряжениям? Ходить в юбке, ни на минуту не оставаться в одиночестве? - Вступая в Дозор, я знал, что теряю часть свободы. - Часть. - Светлана фыркнула. - Хорошо сказал. Ладно, тебе виднее. Значит, ночь проводим вместе? Я кивнул: - Да. Но - не здесь. Мне лучше все время быть на людях. - А спать? - Не спать несколько ночей - несложно. - Я пожал плечами. - Думаю, тело Ольги тренировано не хуже моего. Последние месяцы она постоянно занималась великосветской жизнью. - Антон, я этим фокусам еще не обучена. Когда спать мне? - Днем. На занятиях. Она поморщилась. Я знал, что Светлана согласится, это было неизбежно. Характер просто не позволил бы ей отказать в помощи, даже случайному человеку, а я, все-таки, случайным не был. - Пойдем в "Магараджу"? - предложил я. - Что это? - Индийский ресторан, очень приличный. - Он работает до утра? - Нет, к сожалению. Но мы придумаем, куда двинуться дальше. Светлана смотрела на меня так долго, что всей моей врожденной толстокожести не хватило. Что я опять сделал не так? - Антон, спасибо тебе, - с чувством сказала Светлана. - Огромное. Ты меня пригласил в ресторан. Я этого ждала уже месяца два. Она поднялась, подошла к шкафу, открыла его, задумчиво посмотрела на развешенную одежду. - А на твой размер я ничего приличного и не подберу, - заметила она. - Придется тебе снова влезть в джинсы. Пустят в ресторан? - Должны, - не слишком уверенно сказал я. В конце концов, можно будет провести легкое воздействие на персонал. - Если что, я потренируюсь во внушении, - будто прочитав мои мысли, сказала Светлана. - Заставлю пропустить. Это ведь будет доброе дело? - Конечно. - Знаешь. Антон, - Светлана сняла с плечиков платье, приложила к себе, покачала головой. Достала бежевый юбочный костюм, - меня поражает умение дозорных объяснять любое воздействие на реальность интересами Добра и Света. - Вовсе не любое! - возмутился я. - Любое-любое. Надо будет - и ограбление станет добрым делом, и убийство. - Нет. - Ты так в этом уверен? А сколько раз тебе приходилось вмешиваться в сознание людей? Вот даже наша встреча: ты ведь заставил меня поверить, что мы старые знакомые. Часто ты используешь способности Иного в жизни? - Часто. Но... - Представь, ты идешь по улице. У тебя на глазах взрослый человек бьет ребенка. Что ты сделаешь? - Если остался лимит на вмешательство, - я пожал плечами. - Проведу реморализацию. Разумеется. - И будешь уверен, что это правильно? Не раздумывая, не вникая? А если ребенка наказывают за дело? Если наказание спасло бы его в будущем от больших неприятностей, а теперь он вырастет убийцей и бандитом? А ты - реморализация! - Света, ты ошибаешься. - И в чем же? - Если у меня не будет лимита на парапсихологическое воздействие - я ведь все равно не пройду мимо. Светлана фыркнула: - И будешь уверен в своей правоте? Где грань? - Грань каждый определяет самостоятельно. Это приходит. Она задумчиво посмотрела на меня: - Антон, а ведь такие вопросы задает каждый новичок. Верно? - Верно. - Я улыбнулся. - И ты привык на них отвечать, знаешь набор готовых ответов, софизмов, примеры из истории, аналогии. - Нет, Света. Не в этом дело. Просто Темные такие вопросы вообще не задают. - Откуда тебе знать? - Темный маг может исцелять. Светлый маг может убивать, - сказал я. - Это правда. Знаешь, в чем все отличие между Светом и Тьмой? - Не знаю. Этому нас не учат почему-то. Трудно сформулировать, вероятно? - Совсем не трудно. Если ты думаешь в первую очередь о себе, о своих интересах - твоя дорога во Тьме. Если думаешь о других - к Свету. - И долго туда придется идти? К Свету? - Всегда. - Это ведь только слова, Антон. Игра словами. Что говорит опытный Темный новичку? Быть может, такие же красивые и правильные слова? - Да. О свободе. О том, что каждый занимает в жизни то место, которое заслуживает. О том, что любая жалость унижает, о том, что подлинная любовь слепа, о том, что настоящая доброта беспомощна, о том, что истинная свобода - свобода от всех. - Это - неправда? - Нет. - Я кивнул. - Это тоже часть правды. Света, нам не дано выбрать абсолютную истину. Она всегда двулика. Все, что у нас есть, - право отказаться от той лжи, которая более неприятна. Знаешь, что я в первый раз говорю новичкам о сумраке? Мы входим в него, чтобы получить силы. И плата за вход - отказ от части правды, которую мы не хотим принимать. Людям - проще. В миллион раз проще, со всеми их бедами, проблемами, заботами, которые для Иных вообще не существуют. Перед людьми не вставал выбор: они ,.#cb быть и добрыми и злыми, все зависит от минуты, от окружения, от прочитанной накануне книги, от съеденного на обед бифштекса. Вот почему ими так просто управлять, даже самого злобного негодяя легко повернуть к Свету, а самого доброго и благородного человека - подтолкнуть во Тьму. Мы же - сделали выбор. - Я ведь тоже его сделала, Антон. Я уже входила в сумрак. - Да. - Почему тогда я не понимаю, где грань, в чем отличие между мной и какой- нибудь ведьмой, посещающей черные мессы? Почему я задаю эти вопросы? - А ты всегда будешь их задавать. Вначале - вслух. Потом - про себя. Это не пройдет, никогда. Если ты хотела избавиться от мучительных вопросов - ты выбрала не ту сторону. - Я выбрала то, что хотела. - Знаю. И потому - терпи. - Всю жизнь? - Да. Она будет долгой, но ты все равно никогда не привыкнешь. Никогда не избавишься от вопроса: насколько правилен каждый сделанный шаг.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25